Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин] Страница 9

— Погодите… Один из парней позади внезапно встал. Лицо его было красным. Похоже, он был готов стукнуть Уайтлоу. Я не понял, за кого испугался: за него или за Уайтлоу.

— Сядь, сынок!

— Нет! Вы не можете так оскорблять ее!

— Тебе не нравится, что я ее оскорбляю? Садись! — Уайтлоу повернулся к нам, не обращая внимания, последовал ли парень приказу. — Кто из вас считает, что я переступил границы?

Большинство в классе подняли руки. Некоторые нет. Я тоже не поднял. Я не знал, что думать.

— Тогда слушайте! Мне все равно, что вы думаете! Я обязан сделать дело! И если для этого придется некоторых из вас отлупить лопатой — я сделаю так, потому что, похоже, это единственный способ привлечь ваше внимание! Слушайте, черт побери! Я — не нянечка! Может быть, в других классах в вас могут вливать знания, как сироп, и надеются, что что-нибудь застрянет, но в этом классе мы будем поступать по-моему, потому что мой путь дает результаты! Этот курс проходит в рамках полномочий Закона о Всеобщей Службе — и он о том, как стать взрослым! — Он резко толкнул девушку. — Вы можете идти домой и жаловаться папочке, если хотите — я знаю, кто вы по натуре — а он может прийти и пожаловаться призывной комиссии. Подлый и старый мистер Уайтлоу пристает к папенькиной девочке! Они просто посмеются ему в лицо! Такое они слышат три-четыре раза в неделю. И они любят это — доказательство, что я делаю дело. — Он снова близко склонился к ней. — Когда дела идут плохо, вы всегда бежите к папочке? Вы потратите остаток жизни выискиваю папочек для защиты от подлых старых мистеров Уайтлоу, водящихся в мире? У меня для вас плохая новость — вы скоро станете взрослыми! Вам не удастся повторить это еще раз! — Он наклонился, взял ее за подбородок и приподнял лицо. — Посмотри на меня, Патрисия, не прячься! Там снаружи тигры — а ты пухлая, упитанная и нежная. Моя работа — укрепить вас, тогда у тебя будет против них шанс. Если вы хотите уйти отсюда с чепухой, какую приняли где-то, я стану полосовать вас, чтобы вы поняли, что она не нужна. Что вы представляете собой нечто большее, чем вся чепуха типа «сладкая папенькина дочка». Отныне оставьте это чепуху за дверью. Вам понятно?

Она заплакала. Уайтлоу вынул платок из кармана и бросил на стол перед ней.

— Такой рэкет здесь вообще не работает. — Она сердито посмотрела на него, потом взяла платок и быстро вытерла глаза. До конца занятий они была очень тихая и задумчивая.

Уайтлоу выпрямился и сказал остальным:

— Это касается всех. Все, что вы слышите здесь — о службе. Большинство из вас действуют, исходя из предположения, что обязанности, это что-то вроде хора, нечто, чего следует избегать. Вы знаете, что обманываете себя? Здесь вам представляется возможность использовать ресурсы правительства Соединенных Штатов, чтобы создать глубокое различие между собой и людьми, с которыми вы делите планету. Об особенностях мы еще поговорим позднее. Вам просто надо понять — курс не о том, как служить другим, а о том, как служить себе. — Он прошагал в конец комнаты и оглядел класс. Мы повернулись на сидениях, чтобы видеть его. Его лицо было возбужденным, глаза сверкали.

— Слушайте, — сказал он. — Вы знаете о Договоре Тысячелетия — финальном акте Апокалипсиса. Я знаю, что вы уже прошли это. Для того, чтобы гарантировать мир на земле, Соединенные Штаты отказались от своего права обладать международной военной силой. Мы проиграли войну — и на сей раз взяли ответственность за проигрыш. Никогда больше не станет американский президент обладать средствами безрассудного авантюризма в своем распоряжении — риск слишком опасен. Апокалипсис доказал это.

Поэтому мы имеем взамен трудовую армию — а для вас это означает, что ваши обязанности по службе связаны отныне не с подготовкой к войне, а с подготовкой мира. Это возможность трудиться не только здесь, но в любом месте планеты, если вам захочется, бороться с причинами войны, а не с ее симптомами.

Уайтлоу резко прервался. Он засунул руки в карманы пиджака и вернулся к доске. Он стоял там спиной к нам, глядя на свои заметки на кафедре. Он стоял так достаточно долго, чтобы в классной комнате стало неуютно. Некоторые обменялись нервными взглядами. Не оборачиваясь, Уайтлоу спокойно сказал: — Пол, у вас вопросы?

Пол Джастроу сидел в конце комнаты. Как Уайтлоу увидел?

— Да, — сказал Пол, вставая. — Я прочел здесь, — он показал один из текстов, — что наша ситуация напоминает Германию после окончания первой мировой войны, правильно?

Уайтлоу повернулся.

— Каким образом?

— Ну, мы наказаны за развязывание войны. Поэтому нам не позволяется иметь некоторые виды вооружений, которые могут быть использованы для развязывания другой войны, верно?

Уайтлоу кивнул. — Небольшое дополнение — в нашем случае это не наказание. Это обязательство.

— Да, — сказал Пол. — Я понимаю — но условия те же самые, не важно как назвать это. У нас нет настоящей армии — той, что носит оружие. — Он, похоже, сердился.

— Только внутренние войска, конечно, — заметил Уайтлоу. — Но по существу вы правы. Так в чем вопрос?

— Я перехожу к нему. Эта «трудовая армия», — он произнес с презрением, — звучит ужасно похоже на то, что было у немцев после первой мировой. У них были такие же рабочие лагеря и молодежные группы, они упражнялись с лопатами вместо ружей, выполняли общественные работы и всякое такое. И все это была просто подделка, потому что когда пришло время, парни бросили свои лопаты, подняли винтовки и снова превратились в настоящую армию. И мы знаем чем все это обернулось.

— Да, — сказал Уайтлоу. — Ну и?

— Так как же с так называемой трудовой армией? Я имею в виду, не могут ли они быстро превратиться в военную силу?

Уайтлоу улыбнулся. По некоторым причинам это делало его взгляд угрожающим. — Ага, — сказал он, прямо глядя на Пола.

— Ну?…. — спросил Пол.

— Что ну?

— Это все намеренно?

— Не знаю. — Тон Уайтлоу был обычным. Наверное, он действительно не знал.

— Ну, значит ли это, что трудовая армия — фальшивка?

— Так ли?, — спросил Уайтлоу. — Скажите сами.

Пол глядел неуверенно. — Я не знаю, — сказал он.

Уайтлоу постоял немного, ожидая. Он посмотрел на Пола, оглядел комнату и всех нас, затем снова посмотрел на Пола. — Это наблюдение, Пол, или вопрос заключается в чем-то еще?

— О, да. Вопрос в другом, но я не знаю в чем он. Это просто… я не могу понять…

— Я вижу. Спасибо за честность — это хорошо. Позволь мне задержаться на этом секунду. Начнем с фактов о трудовой армии. Там люди, делающие вещи. Люди, делающие вещи, охранительно относятся к вещам, которые они сделали. Это называется территориальностью. Они могут стать очень хорошими солдатами. Да, возможность этого есть. Трудовая армия может быть преобразована в регулярную военную силу в срок… — о, позвольте мне только взглянуть — что говорится в отчете… — он устроил целое представление: повернулся к клипборду, нашел нужную страницу. — … ага, в срок от двенадцати до шестнадцати недель.

Он помедлил. Пустил это укорениться. Он оглядел классную комнату, встретив взгляд каждого, кто осмелился смотреть на него. Я думаю, мы были скованы ужасом; я — точно был. Это был не тот ответ, который я хотел услышать. После длинной, неуютной паузы Уайтлоу спокойно спросил: — Так что? — Он снова прошагал в центр комнаты. — Вопрос не в том, почему такая возможность имеется — потому что всегда есть возможность военного авантюризма — вопрос в том, что мы должны делать с этим?

Никто не ответил.

Уайтлоу улыбнулся нам. — Вот о чем наш курс. Ответственность. Вскоре она навалится на вас. Ваше задание — посмотреть, как вам нравится управляться с нею. Что бы вы сделали с армией? Это ваше орудие. Как вы хотите его использовать? Мы поговорим об этом завтра. Благодарю вас, на сегодня все. — Он повернулся к кафедре, взял свой клипборд и вышел из комнаты.

Э? Мы сидели и смотрели друг на друга. Что это было?

Патрисия выглядела несчастной. — Мне это не нравится, — сказала она. — И я все еще не знаю, что мне делать с моей призывной комиссией.

Кто-то подтолкнул ее. — Не беспокойся, — сказал он. — Ты что-нибудь придумаешь. У нас есть время.

Но он был не прав.

У нее не было времени — и ни у кого из нас. Через шесть месяцев она была мертва. Как и большинство моих школьных товарищей.

8

Когда эпидемии чумы появились впервые, медицинская общественность предполагала, что они имеют естественное происхождение, простые мутации известных болезней. Отсюда названия: черный перитонит, африканская корь, ботулоидный вирус, коматозис и энзимная реакция 42 — последняя была особенно злой. Они были так вирулентны и распространялись так быстро, что все были идентифицированы только впоследствии.

Я помню, как хмурился папа, читая газету каждую ночь. — Идиоты, — бормотал он. — Меня удивляет только, как этого не случилось раньше. Конечно будет чума, если соберется так много людей в месте вроде Калькутты.