Екатерина Стадникова - Беглец Страница 24

Над землянкой Мирты поднимался толстый столб печного дыма. Навен переступил порог и в одночасье вымок до нитки: душная комната тонула в клубах пара. Пигалица выволокла самый большой котел в центр и соорудила из него ванну.

Над очагом, нанизанные на вертел, болтались котелки поменьше, а под ними танцевало пламя, щедро сдобренное смолами и травами. Густой дурманящий аромат наводил на мысли о борделе.

– Лиль? – как можно строже позвал Навен.

– Ой, все!

Девчонка с плеском поднялась из воды. Без своих нелепых лохмотьев, чистая и благоухающая, она приковывала взгляд. Персикового оттенка смуглая кожа казалась нежной, как текучий атлас. Чертовка подчеркнуто не стеснялась наготы.

– Эй, извращенец! – хихикнула она. – Тащи вон ту тряпку.

– Надеюсь, ты не все травы спалила? – Навен бережно обернул Лиль простыней.

– Только те, названия которых знала.

Жаркий огонь жадно лизал поленья. Его света вполне хватало старой потрепанной карте монастыря. На ней еще стояла целой башня, от которой Навен давно избавил архитектурный ансамбль. Лиль с любопытством заглянула в карту.

– Что-то задумал?

– Побег, – сам не зная почему, отозвался Навен.

– Раз плюнуть!

Она со смехом выслушала историю заточения Готфри и то, что случилось до. Назревавший конфликт между псами и во́ронами Лиль совершенно не заботил. Пигалица облачалась в свои лохмотья так, словно в костюме имелась какая-то скрытая система.

– Хочешь сказать, недоумок разбудил защитные чары, просто выпалив несчастным огненным шариком из центра стертой пентаграммы? – Лиль зачерпнула миской черные блестящие угли.

– Это были не просто какие-то защитные чары, – подхватил Навен. – Древнее темное колдовство невероятной силы. Камни в стенах ходуном как заходили. Вся башня аж заерзала!

– Заерзала! – повизгивала пигалица, утирая слезы.

– Смотрел я на все это и думал. По большей части неприличными словами. Пути отрезаны. Барьеры вековые – не пробить. И тут меня осенило! Стены-то не молодеют. Когда первый владелец чары накладывал, башня стояла новехонькая. Кладка – камешек к камешку. Оттого барьерами перекрыты оказались одни проемы. Дальше дело за малым.

– Некромант явно умом не блистал.

– За что спасибо ему большое. Меня и так взрывом темной магии по кочкам протащило. А потом добавил твой знакомый одержимый. Руки у него теперь по земле волочатся и когти как бритвы.

– Скверно.

Веселость схлынула.

– Что скверно? – уточнил Навен.

– Такой наблюдательный весь и не заметил. На него луна влияет. Боюсь, когда он напитается силой, а облик человеческий совсем потеряет, вот тогда жертвы и начнутся. По-настоящему. Не случайные крестьяне и девки – как в Гизрии будет. Там в замке выживших почти не осталось. Но скверно не это. А то, что кроме меня, зелье варить некому.

– Не много на себя взяла, малявка?

– Дурак. Я одна видела, как он менялся. И в Гизрии я была. Тот Готфри едва не поймал меня на барке. Приходил поглумиться над одержимым. Говорил разное.

– Это не просто травы?

Навен недобро прищурился.

– Угадал. Я пыталась влезть проклятому в голову. Но там только бред. Каменные птицы и море, а сверху могила.

Во дворе раздался хлопок. Быстрые шаги. В землянку вошли двое. Лиль без колебаний зачерпнула еще теплые угли и перепачкала ими лицо и голову до неузнаваемости. Девчонка сгорбилась и неловкими прыжками, по-старушечьи кряхтя, убралась поглубже к дальней стене.

Ни один мускул не дрогнул на каменном лице Мирты. Она протянула Навену плоский кругляш нен с вырезанной на нем руной.

– Плохи наши дела, – сказал Антон Фрише, отбрасывая назад черный капюшон.

– Насколько плохи?

– Де Вельт в бешенстве. Его люди валят лес и строят осадные машины. Они будут брать монастырь штурмом. Если Синие Вороны атакуют, жертв не избежать. А тогда алое духовенство вместе с регентом пошлет к нашим берегам имперский флот. Возможно, мы на пороге войны.

Голос Мирты звенел. Несмотря на всю ее внутреннюю силу, она оставалась просто женщиной. Говоря страшные вещи, она боялась их.

– Де Вельт ничего не хочет слушать. Мы все пытались. Я, леди Каси, даже Лавиния. Архимаг Ватто все еще пытается. Граф пригрозил заковать его в колодки.

Остатки самообладания мадаритки дали трещину. Мирта шумно выдохнула.

– Ты должен забрать у дерущихся кость, – жестко произнесла она. – А сразу после победить проклятье. Я не знаю, как ты сделаешь это, но готова помочь, чем смогу. Уже помогла. Юноша из Корлада. Люди графа схватили его. Я… помогла ему бежать. Сейчас он, должно быть, в монастыре.

– Уже кое-что, – кивнул Навен.

Честно сказать, он не думал, что Леннарт окажется настолько глуп, чтобы соваться к своим напрямик.

– Сюда вернуться не получится. И служители, и люди графа должны увидеть, как ты забираешь пленника, – продолжила Мирта. – И те и другие знают, что я дала тебе убежище. Они начнут искать тебя здесь. Моя руна откроет портал в безопасное место. Увидимся, когда все закончится. Торопись.

– Поторопимся и мы. – Антон поставил на стол кожаный чемоданчик. – Бесплатный совет: не попадайся на глаза Воронам. Они не оценят отказа встать под их знамена.

Заткнув карту монастыря за пояс, чтобы не мешала, Навен вышел прочь.

Мороз стиснул горло после душного дома; воздух в легких смерзся. Вечер растягивал тени. Навен заглянул в ладный сарайчик, чтобы достать бережно свернутую шкуру. Шкуру който. Орсо не понимал, зачем брать ее. «Мертвецу она ни к чему. Лес забирает все, что отжило: съедобное сожрут звери, остальное прорастет травой. Так почему я не могу взять шкуру?», – сказал Навен тогда.

Серый с проседью мех в сумерках укрывал не хуже чар. В лагере Воронов полыхали костры. Вокруг кипела работа: нелепые ополченцы под руководством рыцарей стучали молотками. В бойницы на зубчатой стене за безобразием наблюдали любопытные послушники. Те, кому предстояло умереть за так.

– Опять склочная баба мутит воду! – Недовольный рыцарь сплюнул в снег. – Костер по ней плачет. Ведьма.

– Заткнись. Пока она любится с графом, называй курву «леди» и улыбайся. Если он старого проповедника не послушал, эту тоже не станет. Красных собак давно пора наказать.

– Тут их поджарим, а потом на столицу пойдем. Вот бы так! Де Вельта в императоры, а?

– Точно. И регента засратого назад в Гизрию, печенку гусиную жрать.

Навен поспешил убраться подальше. Разумеется, он узнал голоса, – но воронье карканье, как и сучий лай, не трогали. Он съехал по склону.

Расстелив перед собой карту монастыря, Навен торопливо достал свою руну. Она, покачиваясь, парила над схемой. Зыбкий свет не мог пробиться сквозь шкуру който. Навен чувствовал себя послушником, читающим краденые свитки под одеялом.

Вдруг на пергаменте робко вспыхнула золотистая точка. Или Леннарт поставил маяк, или его раскрыли, и там засада. В любом случае, на карте появилось место, где Навен мог попасть внутрь.

Зловещая чернота, куда не дотягивались лучи ядовитой луны, выглядела безлюдной. По левую руку плескалось в скалах море. По правую стеной стоял лес. Леннарт перегнулся через край и нетерпеливо завертел головой. Кричать или свистеть ему глупо – так что Навен просто активировал руну. Голова рыцаря скрылась, а через пару секунд вниз с шелестом скользнула веревка. Этого пункта в плане не было.

– Я не нашел его, но слышал, что под землей есть секретный каземат. – Леннарт, пыхтя, помог другу перебраться за стену. – Меня как знатного растяпу поставили патрулировать стену на самом нелепом участке.

– Повезло нам.

– Обидно, знаешь. Лавиния вот не считает, что я безнадежен.

Рыцарь смутился. От него пахнуло жаром, а движения Леннарта сделались еще более суетливыми и неловкими.

– Угу, – многозначительно кивнул Навен.

– Обходчики только недавно отправились на другой край укреплений. Все тут ждут штурма. У нас получится?

Он не ответил. В монастыре не было ничего похожего на тюремные камеры. Но на нижнем уровне действительно имелась крипта. Пожалуй, единственное место, откуда не сбежать даже руной. Туда вела лестница из цельного камня, словно вытесанная морем.

Навен не заметил, что Леннарт увязался следом. Им предстояло пересечь внутренний двор, войти в храм Илнара и пробраться к спуску. Притом что никакого Готфри там могло и не быть.

По внутреннему двору с палками в руках топали послушники. Барабан отмерял ритм. Они делали два шага вперед, поворот, выпад, вопили «хвала Илнару!» и проделывали все в обратном направлении. Кое-что не менялось.

– Шевелитесь, дамочки! – гаркнул на них рыцарь, охранявший вход в храм. – Будете лениться, окоченеете!