Евгений Перов - Черные клинки. Небесная сталь Страница 28

– Объясни, какого, твою мать, хрена я стою здесь под этим хреновым дождем вместо того, чтобы сидеть у жаровни. А ты – сидишь в долбаной клетке, вместо того чтобы быть в долбаном Изероне. И где хренов Маркус?

«Так, значит, звали бедолагу Желтого…»

От неожиданности Пулий позабыл заготовленную речь и выдавил из себя лишь:

– Бессы… атака… план каструма…

В ответ Мамерк гневно вытаращил глаза, дав понять, что лучше Пулию объясняться более толково.

К счастью, он уже обрел силы нормально говорить:

– На нас напали по пути в Изерон. Бессы. Желтый… то есть рядовой Маркус, убит. Но это не все! Целый туат северян готовит атаку на нашу заставу. Легион предали. Тесерарий Кезон сообщил бессам пароли часовых и план каструма! – выпалил Пулий на одном дыхании.

Мамерк придвинулся еще ближе, почти касаясь решетки лицом.

– Если ты пьян, проведешь в карцере остаток лета, питаясь лишь ячменем! – прорычал он.

Пулий сглотнул.

– Клянусь Создателем, женой, сыном и собственными яйцами, – выдавил он, – во мне ни капли хмеля.

Ноздри темнокожего центуриона раздулись, глубоко втягивая воздух. Глаза расширились; казалось, еще немного – и выпрыгнут наружу. Он буравил Пулия недоверчивым взглядом.

Наконец могучая рука немного ослабила хватку, затем вовсе выпустила тунику. Пулий облегченно выдохнул и сделал шаг назад.

– Открыть камеру! – прорычал Мамерк.

Один легионер с сомнением посмотрел на геносийца.

– Но центурион Сервий приказал…

Солдат прервался на полуслове, увидев, как сдвинулись к переносице брови Мамерка. Не издав больше ни звука, он подошел к двери и достал связку ключей. Дрожащими руками принялся их перебирать, ища нужный.

– А теперь… – Мамерк повернулся к Пулию.

Интересно, что собирался сказать темнокожий центурион?.. Возможно, он хотел спросить, как Пулию стали известны планы бессов; возможно, попросить доказать свои слова. А может быть, хотел похвалить за добрую службу.

Сверкнула оранжевая вспышка, так ярко и так близко, словно молния ударила куда-то внутрь каструма. Раскат грома такой мощи, какую Пулий еще не слышал, сотряс небо, и землю, и здания. Голова наполнилась колокольным звоном. В лицо дунул жаркий ветер, и Пулий почувствовал, что летит.

Полет оказался недолгим. Он закончился столкновением со стеной карцера и падением на мокрый пол.

…В голове продолжал звонить гигантский колокол, а во рту появился соленый привкус. Пулий поднял голову, силясь одновременно увидеть что-нибудь, кроме плясавших перед глазами цветных пятен, и понять: что же, к покойникам, сейчас произошло?!

Время стало похожим на густой кисель. Пулий не мог сказать, сколько его прошло с момента вспышки. Один миг? Час? День?

– Эй, Мамерк, – с удивлением Пулий услышал свой голос, который был непривычно глухим и сиплым. – Ма-а-амерк…

Никто не ответил.

Наконец пятна стали превращаться в смутные очертания, а смутные очертания – в образы. Пулий потряс головой, надеясь, что по-прежнему не в состоянии видеть как следует. Но нет. Ничего не изменилось.

Центурион уткнулся лицом в лужу и не подавал признаков жизни. На его спине тлел кусок доски. Рядом, похожий на сломанную детскую куклу, раскинув в стороны неестественно вывернутые руки и ноги, лежал еще один легионер.

– Дерьмо… – прохрипел Пулий.

Аппий мирно покоился на спине, уставившись остекленевшим взглядом в темно-бурое небо, на котором полыхали отблески адского пожара.

– Дерьмо! – повторил Пулий.

Легионер, который должен был открыть камеру, не успел этого сделать. Он так и стоял на коленях возле двери. Взрыв толкнул его прямо на решетку с такой силой, что он почти просунул голову между прутьев.

– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! – прокричал Пулий, но его крик утонул в какофонии сотен других криков, воплей и стонов.

Все вокруг полыхало демоническим огнем; складская стена исчезла; на горящей земле лежали десятки людей, а еще больше беспорядочно бегали вокруг, напоминая стаю обезглавленных куриц. Почти все были без доспехов и без оружия, а один молодой солдат носился туда-обратно лишь в исподнем.

Короткими ударами молота по наковальне в гудящем хаосе залязгал гатлинг. Мелькнула надежда, но его смертельная песнь оборвалась, едва успев начаться. Во двор пестрой лавиной ворвались десятки, сотни других людей.

Нет, не людей – демонов, прибывших прямиком из ада!

Полуголые дикари сеяли смерть, не щадя никого. Юноша в исподнем упал на колени, поднял руки над головой. Огромный варвар топором расколол ему череп. Дикарь вытер кровавые брызги с лица и, по-волчьи провыв на луну, бросился к следующей жертве.

«Ключи!» – Голова наконец начала работать.

Пулий метнулся к застрявшему в решетке солдату.

Пошарил на полу под тонким слоем воды – ничего. Похоже, ублюдок обронил связку возле клетки. Пулий стал на колени и, стараясь не смотреть на залитое кровью, с выпученными глазами лицо мертвого рядового, просунул руку сквозь решетку и опустил ее в лужу перед камерой.

Крики, выстрелы, звон стали, снова крики… все это отошло на второй план. Единственный шанс спасти свою никчемную жизнь лежал где-то здесь – в этой мутной жиже. Ничего. Пулий выдернул руку из воды, немного сдвинулся, просунул ее в просвет между следующей парой прутьев и снова принялся за поиски. Опять ничего.

Не теряя ни мгновения, Пулий переместился дальше и опять запустил руку в лужу. Снова лишь грязь, камешки да… кончики пальцев коснулись чего-то холодного. Металл?! Слишком далеко, чтобы ухватить. Он просунул руку как можно дальше, железный прут решетки больно впился под мышку, но Пулий все тянулся и тянулся. Вот уже металлическое кольцо чувствуется подушечкой указательного пальца, еще немного и… Да! Ему удалось согнуть палец и подцепить холодный кружок словно крючком.

Что-то тяжелое обрушилось на кисть.

Пулий услышал жуткий хруст, не предвещающий ничего хорошего. Боль пришла мгновением позже.

– А-а-а! – закричал Пулий, безуспешно пытаясь выдернуть руку из-под сапога грузного бесса.

– Что-то потерял, пес? – прошипел дикарь, разглядывая Пулия, слегка наклонив голову.

В детстве Пулий смотрел таким взглядом на мух. Прежде чем оторвать им крылья и посмотреть, что будет дальше.

Несмотря на боль, Пулий обратил внимание, что варвар облачен в имперские доспехи. Значит, бессы проникли в каструм под видом подкрепления и взорвали склад боеприпасов. Умно. Этот Абигор знает свое дело, хоть и дикарь. А он, Пулий – цивилизованный человек, облажался даже в том, чтобы просто предупредить легион.

Бесс поднял меч для удара.

«По крайней мере, все будет быстро», – успел подумать Пулий.

Глава 10

Королева воров

Ястреб

Боль сводила с ума.

Она была настолько сильна, что заглушала все остальные чувства. Кассандра слезла с кровати и тут же со стоном скрючилась на полу. Низ живота горел так, будто ее вывернули наизнанку, а потом облили кипящим маслом. Полежав так какое-то время, она все же смогла подняться на ноги.

– После будешь себя жалеть! – прорычала она в бешенстве на собственную слабость.

А затем взгляд упал на тело, которое подонки оставили лежать прямо посреди комнаты. Крик злобы и ярости вырвался наружу. Кассандра кричала, пока воздух в легких не закончился. А потом слезы сами собой покатились по щекам. Вспышка гнева придала сил. Кассандра взяла с кровати окровавленную простыню и накрыла тело Осы.

– Прости… – прошептала она.

Хотя и понимала, что девочке уже все равно.

Постепенно в голове прояснялось.

Она не может позволить Осе просто так лежать здесь, но вначале нужно привести себя в порядок. Сейчас она не донесет тельце девочки даже до лестницы. Кассандра оделась, взяла со стола деньги, которые оставил евнух: не пропадать же им, в конце концов; и шатающейся походкой вышла из квартиры.

Первым делом направилась к лекарю.

К счастью, старый Идилиус жил совсем недалеко – на соседней улице. Тем не менее, когда Кассандра доковыляла до его двери, уже едва держалась на ногах.

Собралась с духом и постучала. Снова удача – старик оказался дома и у него не было пациентов.

– А, Кассандра, давно ты меня не проведывала, – улыбнулся старик деревянными зубами, – неужто хворь какая приключилась?

Но тут удивление на его лице сменилось озабоченностью, и он широко распахнул дверь. Изнутри пахнуло смесью запахов ароматных трав и настоек.

– Входи, девонька, входи.

Он был очень, очень стар.

Еще когда Кассандра бегала по улицам, гоняясь за бродячими кошками, волосы Идилиуса уже были цвета снега.

Теперь же их почти совсем не осталось. Морщинистая кожа напоминала кору векового дуба, а подернутые пеленой бледно-голубые глаза смотрели из-под пушистых бровей куда-то мимо. Должно быть, зрение стало совсем подводить старого лекаря.