Тим Скоренко - Ода абсолютной жестокости Страница 39

– Запомни, стражник. Это хороший клинок. Это один из моих лучших клинков. Я даю его тебе, потому что знаю, кто ты на самом деле.

Я напрягаюсь.

– Не волнуйся. Что знает Марфа, то знаю я. Почему – это неважно. Я не знаю, зачем тебе в столицу. Но ты выполнишь одно дело – за этот клинок.

– Какое?

– Марфа расскажет тебе. Марфа расскажет.

Он опирается руками о стол и закрывает глаза.

Я держу его меч. Ножны тут же – на столе. Я понимаю, что больше нам говорить не о чем. Рано или поздно я всё пойму.

Я думаю, что нужно тут же убить его: этим самым клинком.

– Где ты взял этот меч? – вдруг спрашивает он, показывая на пилу самоедов.

– Трофей.

– Это работа Паргаса из Фаоланкана. Старая работа, очень старая. Сейчас он уже не делает таких мечей.

– Если увижу его, передам привет.

Виркас усмехается.

– Паргас уже сто лет как в казематах столицы. Думаю, ему там не сладко.

– У тебя найдутся ножны к этому мечу? – спрашиваю я.

Он кивает. Долго копается в огромном сундуке в углу. Наконец, извлекает ножны. Старые, пыльные, исцарапанные.

– Лучших нет. Но это тоже работа Паргаса.

– Спасибо.

Я не знаю, что ещё сказать.

– До завтра, стражник, – говорит Виркас.

– До завтра, кузнец.

Утро приходит внезапно. Марфа бесцеремонно будит меня, трясёт за плечо. Я открываю глаза.

– Вставай, Риггер. Караван отходит через полчаса.

Я поднимаюсь и выглядываю в окно.

На улице – гружёные телеги, лошади. Вряд ли всё это было подготовлено за утро или даже за ночь. Скорее всего, телеги стояли гружёными и ждали своего часа.

Вокруг суетятся крестьяне. У нескольких я вижу притороченные к сёдлам мечи.

Марфа ещё в комнате. Что-то ищет в шкафу.

– Марфа, здесь все умеют обращаться с оружием?

– Да, – отвечает она. – Все.

– Зачем вам я?

– Я настояла.

Она выходит из комнаты. Картинка начинает складываться. Бельва предупредила Марфу о том, что я собираюсь перейти границу. Наверное, кто-то сторожил меня у тайной тропы. Вряд ли они думали, что я пойду напролом. Но я пошёл. В деревне меня остановил староста, который был предупреждён Марфой. Всё спланировано. Я опять ощущаю себя пешкой в чужой игре. Битком на бильярдном столе.

Кто ещё знает, что я не стражник?

Я одеваюсь и вооружаюсь. На правом боку – меч Виркаса в изящных ножнах. На левом – зазубренный клинок самоедов.

Риггер смертельно опасен. Плеть. Ножи. Огнестрел. Ходячая смерть.

– Завтрак на ходу, – говорит невесть откуда появившаяся Марфа.

Я не успеваю даже утвердительно хмыкнуть, как она снова убегает.

Носорог мирно пасётся метрах в ста позади дома, в поле. Я не знаю, как позвать его, потому иду к нему сам.

Он признаёт во мне всадника и опускается на колени. Забираюсь.

Обратно на улицу я въезжаю настоящим королём.

Обоз состоит из пятнадцати повозок, запряжённых волами. По два вола на повозку.

Я медленно двигаюсь вдоль каравана. Ко мне подбегает Лиук. Такое ощущение, будто он не умеет ходить спокойно.

– Стражник, ты замкнёшь обоз?

– Хорошо.

Сложно сказать, что лучше. Может, я полезнее впереди. Но пусть будет так.

Я вижу знакомые лица: Марфа, Лимон, Микта, Виркас. Все здесь. Лимон не едет. Он что-то рассказывает девушке в ярко-красном платье. Девушка смеётся.

Суета скучна. Я еду вперёд, к выходу из деревни. Еду медленно: меня обгоняет Виркас и кладёт руку на шкуру носорога.

– Риггер, – он говорит тихо, но я слышу.

– Что?

– Не думай, что все играют втёмную. Ты и в самом деле понадобишься нам в пути. Если бы не ты, мы просили бы настоящих стражников с границы.

Молчу. Жду продолжения.

– Чтобы добраться в срок, мы поедем через чёрные территории напрямик. Там нет хороших и плохих. Нет разбойников и грабителей. Просто триста лет назад огромную территорию недалеко от центра империи выжгло пожарами. Земля тлеет до сих пор. Объезжать их – не меньше десяти дней. Напрямик – три дня. Там живут люди. Очень странные люди. Думаю, нам придётся подраться.

– Это же не впервые? – спрашиваю я.

– Два раза в год. До сих пор мы нанимали стражников. Теперь едем с тобой. Марфа верит в тебя.

Я поднимаю глаза и смотрю вперёд.

Я тоже верю в себя. Потому что если я не буду верить в себя, я умру.

Глава 3. Чёрные земли

Они и в самом деле чёрные. Просто в какой-то момент понимаешь, что травы больше нет. Ни деревьев, ни кустов, ничего. Только выжженная равнина. Изредка жалкое растение пробивается через обугленную корку и угольную пыль, но жизнь ему уготована недолгая.

Земля горит. Торфяники и в самом деле дымятся. Всполохи видны редко и далеко от дороги, но дым стелется по земле. Дышать тяжело.

– Дальше будет чуть лучше, – успокаивает Виркас.

Пятнадцать телег. На каждой – по два человека. Плюс Виркас и я. Сначала я замыкал караван, но теперь еду в авангарде. Носорог доволен: ему тепло. Только голодно.

Привал намечен только на вечер: там будет оазис выжившей зелени. Виркас ходил тут не раз, он знает дорогу назубок. Впрочем, многие из деревенских тоже ходили этой дорогой.

К повозкам привязано несколько коней, бредущих рядом. Когда кто-то из караванщиков хочет размяться, он садится на коня и обгоняет моего носорога. Иногда они заговаривают со мной. Я отвечаю.

Во мне постепенно закипает ненависть.

В какой-то момент рядом со мной оказывается Марфа. Под ней – серый молодой конёк по имени Шалка. Мы немного обгоняем караван, чтобы наш разговор не слышали.

– Бельва не написала мне, зачем ты идёшь в Фаоланкан.

– Возможно, я пойду и дальше.

– К Красным горам?

– Да.

Она сразу угадала. Наверное, что-то такое проскользнуло в моём тоне, что стало ясно: я еду на край света, не ближе.

– Риггер… – она мнётся. – Я знаю, что ты великий воин.

– Да.

– Мне нужна твоя помощь. Ты можешь просить у меня всё, что угодно, в обмен.

– Да.

Я не люблю длинные предисловия.

– Клифа жива. Она в казематах дворца Касса. По-прежнему. Она там. И будет там вечно, если ты не освободишь её.

Я смотрю на Марфу. Кажется, я снискал славу героя.

– Ты думаешь, я смогу?

– Я знаю, что ты сможешь.

Риггер, спасающий человека. Риггер Благородный. Риггер Великолепный. Риггер Милосердный. Отвратительно.

– Я подумаю.

– Спасибо, Риггер.

Она исчезает.

Человек появляется внезапно. Будто из-под земли. Дорога – чёрная, просто утоптанная пыль пожарища, и всё. Поверхность вздымается, и посреди дороги вырастает фигура. Он перемазан чёрной землёй. В руках у него – нечто вроде копья, примитивного, с наконечником из кости.

Я останавливаю носорога. Человек смотрит на меня, а затем размахивается и мечет копьё.

Оно летит медленно. Слишком медленно, чтобы меня задеть. Я перехватываю копьё прямо на лету. Меня оттягивает назад, но я сохраняю равновесие. Чёрный воин в недоумении.

Я бросаю нож. Попадаю в глаз. Воин падает. Всё занимает не более пары секунд.

И тогда из-под земли начинают появляться другие. Их чуть ли не сотня. Я не могу понять, лезут ли они из каких-то подземных нор, либо просто прятались до сих пор, присыпанные чёрной пылью.

Я вонзаю нож в загривок носорога. Если бы он мог встать на дыбы, встал бы. Он бросается вперёд. Под его тушей чёрные воины гибнут один за другим. У меня в руке – дробовик. Я стреляю наугад. Почти каждый выстрел – в цель.

Чёрные не рассчитывали на такого, как я. Краем глаза я вижу, что воины окружают повозки. Они бросают копья и стреляют из примитивных луков. Направляю носорога на нападающих. Стрелы отскакивают от животного. Они не могут пробить его броню.

Я начинаю любить своего боевого соратника. Он сильнее, чем я. Ему не нужно бить, увёртываться, прыгать, убегать. Он может просто нестись вперёд, и все, попадающие под его тушу, превращаются в месиво.

Виркас – в центре сражения. Он похож на молнию. Он идеально держит равновесие, рубит и колет, стрелы летят мимо него. У него тонкий, напоминающий катану меч. Им не перерубишь бревно, зато рассечёшь волос. Вдоль.

Кто-то из деревенских машет мечом среди целой толпы чёрных. Я замечаю его в последний момент. Носорог сносит его вместе с врагами.

Наверное, они думали, что будет бойня. Она и есть. Только совсем не такая, на какую они рассчитывали. Чёрные не просто отступают. Один за другим они бегут прочь, бросая на поле боя оружие и соратников.

Через несколько минут всё кончено. Вокруг – только трупы. Уцелевшие чёрные скрылись за холмом.

Виркас покрыт кровью с ног до головы. Я подъезжаю к нему.

– Это кто? – спрашиваю я.

– Это дикари. Когда-то они были просто сектой, которая отказалась уходить с насиженных мест после пожарища. – Он тяжело дышит. – А потом их вера стала как-то меняться. Отказ от одежды, от цивилизации. Результат – перед тобой.

– Зачем тогда они напали?

– Ну, жрать-то хочется.

В последнее время мне везёт на каннибалов.