Диана Ибрагимова - Меняющий лица (Хроники Хэлдвейна) Страница 54

– Что это значит?

– Я говорю о твоих знаниях. До этого дня я и подумать не мог о переселении душ и многих вещах, совершённых тобой. Мой Источник открывали год за годом, а твой… Боги, ты просто разорвал его, а потом творил такое, что, узнай об этом магистр Каснел, у него не осталось бы чёрных волос на голове!

Алоис поднялся из кресла и принялся ходить по комнате, плохо скрывая радостное волнение. Зенфред тяжело вздохнул.

– Знаешь, наш тип Источника довольно редкое явление. Со времён Цветной войны Каснел – первый человек, который осмелился воспитать адепта, владеющего магией управления сознанием.

– Что ещё за Цветная война?

– Расскажу тебе позже. Возможно.

– Тогда что такое остаточные команды?

Алоис облокотился о каменный подоконник, вспышка молнии очертила его профиль, и Зенфред наконец вспомнил ночь в Академии накануне заточения.

– Видишь ли, это основа магии нашего типа. То, как пользовался ей ты – невероятно грубо, но восхитительно. Я не кривлю душой, Зенфред, я восхищаюсь тобой. Ты правда подумал, что я могу разом управлять сотнями людей? – Алоис рассмеялся. – Я не могу и пятой части того, что можешь ты. Потому и вытянул из тебя почти всю энергию, прежде чем позволил проснуться. Раньше я думал, что заставить мага мыслей подчиниться против воли – всё равно, что пытаться удержать в оковах ветер, но, как мы оба видим, это не так уж и невозможно.

То, что произошло на церемонии – результат нескольких лет подготовки. Долгое время я вводил мысли людям, как микстуру. Убеждения формировались, спали в сознаниях годами, подобно бабочкам, заточённым в куколки, чтобы в нужное время проснуться от прикосновения моих нитей. Это и есть остаточные команды, Зенфред. Сначала создаёшь приказ и только через некоторое время видишь его в действии. А ты использовал Источник как боевой! Подумать только, ты буравил сосуды людей, мгновенно останавливал их, управлял движениями, стирал и заменял мысли не часами, как это приходится делать мне, а за считанные секунды! Это до сих пор не укладывается у меня в голове. Все знания о магах управленцах сводятся к эфирным легендам и весьма размытым записям. Я, как и ты, учился на собственных ошибках.

– Каснел твой отец?

– Скорее, опекун. Мой отец изрядная сволочь. Я рад, что избавился от него. Не стану лукавить, магистр растил меня своей собачонкой, а я устал подчиняться всем и вся.

– Что теперь будет со мной?

Радость Алоиса утихла, он сделался серьёзным.

– Я убью тебя, когда узнаю всё, что знаешь ты. Прости, но перекроить твоё сознание невозможно.

– Хотел бы я придушить тебя собственными руками.

– Ты подобрался близко, – хмыкнул Алоис. – Невероятно близко. Твои родители гордились бы тобой. Трусливый толстый мальчишка, каким я помнил тебя в Академии, вырос и стал мужчиной. Сама судьба привела тебя ко мне, чтобы я получил то, чего мне не доставало. Если бы ты умер где-нибудь на полпути, кто знает, сколько лет ушло бы на получение этих знаний. Теперь я смогу спокойно подготовить будущего носителя и возродить легенду четырёхсотлетнего короля. Звучит очень неплохо, хотя ты и не разделяешь моей радости.

– Эй, Мертвяков сын. Ты там живой?

– Живой.

– Значит, точно умерли! – обрадовался Летфен. – А Седой где? Седо-ой? Ты где?

– Не вопи, у меня голова болит. Мы в подземелье.

– Вот зачем ты меня расстроил? Я специально глаза не открывал! Теперь нас будут пытать, пока не замучают до смерти. А почему мы в разных камерах? Меня раздражают одиночные карцеры. Где свет? Какого водяного так темно?

– Летфен!

– Меня тоже бесит, что эти гады уволокли Седого! Он единственный, кто смеялся над моими шутками!

В коридоре кто-то всхлипнул и зарыдал в голос. Аринд приподнялся на скамье.

– Кто здесь?

– Ты пришла проститься со мной, любовь моя? – обрадовался Летфен. – Провести с тобой ночь я вряд ли смогу, но ты вполне можешь меня поцеловать на прощанье, я вытяну губы трубочкой!

Плач затих.

– Это я, Глоди, – с трудом сказала девушка.

– Конечно, я помню, как тебя зовут, моя дорогая, ты же у меня единственная!

– Заткнись, Летфен! – Аринд вцепился в прутья решётки. – Что ты здесь делаешь, Глоди? Немедленно уходи, не хватало ещё, чтоб Эсанора узнала.

– Я никак… – Девушка всхлипнула и помотала головой. – Никак вас не вытащу. Уже всё перепробовала. Хотела опоить стражу и принести напильники, но тут цепи из какого-то металла, я не знаю, его ничто не берёт.

– Мертвяков сын! – Летфен высунул нос наружу. – Как ты это делаешь, демон тебя забери? Ты что, околдовал бедняжку? Я-то думал, ты у нас глупый и невинный, а ты девок одним взглядом охмуряешь?

– Она помогла нам сбежать из храма Создателя.

– А-а-а, вон оно что. Ну, не плачь, красавица, лучше улыбнись. Говорят, два раза в одну реку не входят, так и мы. Однажды спаслись, а теперь уж как получится.

– Нас казнят? – спросил Аринд.

Тёплые пальцы прикоснулись к его ладони, он невольно вздрогнул, но не убрал руку.

– Вас… – Глоди судорожно вздохнула. – Про мальчика ничего не говорят, а тебя… Эсанора рвёт и мечет с тех пор, как узнала, что ты жив. Она совсем сошла с ума, разворотила покои, ничего не ест и отказывается спать, заперлась в комнате и всю ночь плачется куклам.

– Давай уже, не тяни, – поторопил её Летфен. – Что там собираются сделать с Мертвяковым сыном? И я тебе не мальчик, мне почти двадцать вёсен, чтоб вы все знали!

– Госпожа требует завершить обряд первой крови. Она хочет, чтобы Праен убил его. Новый король не сразу, но согласился.

Летфен плюхнулся обратно на скамью.

– Уж лучше бы меня пытали, – мрачно процедил он. – Ну, по крайней мере, Седой жив. Праен ведь жив?

– Да, он всё время находится в кабинете короля, – тихо ответила Глоди.

– Тебе бы самой бежать, куда глаза глядят, – вздохнул Аринд, высвобождая руку из её пальцев. – Алоис узнает, что ты приходила.

– Он не убьёт меня, – уверенно сказала Глоди. – Просто сотрёт память. Я слишком дорога госпоже Эсаноре.

– Живи и вспоминай о нас со слезами на глазах, – бодро посоветовал Летфен. – А чтобы жить дольше и без неприятностей иди отсюда поскорее, пока никто не заметил, а то мне завидно.

Глоди ушла. В коридоре снова стало пустынно и тихо.

– Эй, Мертвяков сын. Ты придёшь в мой пузырь, когда мы умрём?

– А нужно?

– Он ещё спрашивает! Ты даже не представляешь, какие моя мамка печёт рыбные пироги! Захватим Седого и сходим с моим братцем Йозефом на рыбалку. Я тебя научу ловить и на червя, и на мотыля, и на чёрный хлеб, и на тесто. Ты когда-нибудь пробовал живого осьминога? Совсем не то, что маринованный, тебе понравится! Эй, ну чего ты молчишь?

– Просто слушаю, – ответил Аринд. – Тогда и ты приходи в мой пузырь. Я угощу тебя томлёной тыквой и научу ставить силки.

– Я-то к тебе только так бегать в гости буду! Помрёшь ещё со скуки в своём лесу.

– Но я ведь уже буду мёртв.

– Ну и что! От скуки даже мёртвые умирают!

Аринд невольно улыбнулся. Ему вспомнился замерший в окне месяц, запах свежего хлеба и тягучая, как зрелый мёд, старая песня.

В коридоре послышались шаги.

– О, по нашу душу идут, – проворчал Летфен. – Топот, как от стада гронулов.

Светочный фонарь взрезал полумрак и ненадолго ослепил пленников. Клетку Аринда отперли, его выволокли наружу. Летфен подскочил к выходу, но на него внимания не обратили.

– Эй, обормоты, тащите первым меня пытать! – выпалил он, когда Аринда повели к лестнице. – Мертвяков сын всё равно ничего вам не скажет! Он немой! И дурак вообще! Возьмите лучше меня! Я разговаривать люблю! Я вам всё скажу! Эй!

Шаги затихли, подземелье снова утонуло в темноте. Летфен пнул решётку в порыве беспомощной злости и сполз по ней на пол.

Глава 24

Близился рассвет. Сонный месяц тускнел, прикрывшись одеялом облаков. Вместе с ним растворялись его слуги – звёзды. Холодные капли, собираясь на кончиках листьев громадного каштана, падали в траву, тревожа цикад. Дождь закончился, новый день смотрел на мир красным от слёз глазом солнца. Зенфред не помнил, сколько времени спал. Когда он очнулся, Алоис вешал плащ на стойку в углу комнаты. Он выглядел неважно. Под глазами пролегли тёмные круги, лицо посерело.

– У всех свои горести и заботы, – улыбнулся он в ответ на вопросительный взгляд Зенфреда. – Так уж устроена жизнь. Когда на одной стороне моста спокойно и устойчиво, противоположная гниёт и рушится. Невозможно получить всё и сразу. Где-нибудь всё равно будешь несчастлив. В мире остался всего один человек, любящий меня бескорыстно и искренне – моя матушка, но она неизлечимо больна. До тех пор, пока возможно, я буду выполнять любой её каприз. Я сделаю всё, только бы добиться её улыбки и продлить жизнь разуму. Ей становится хуже. Возможно, скоро она перестанет помнить меня. Вот тебе ещё одна особенность, Зенфред. Источник не может стереть все воспоминания. Например, воспоминания твоей знакомой Глоди об убийстве брата и мужа. А ещё наша магия бессильна перед болезнями разума. Если бы Майернса накрыл старческий маразм, я не приблизился бы к трону и на полпальца. Судьба любит подшучивать над людьми, не так ли?