Тайна башни - Юлианна Гуськова Страница 15

Я задумчиво перелистывала страницы книг. Какие-то из них были старыми, а какие-то были словно бы совсем недавно куплены в магазине. Замок этот был построен в третьем тысячелетии и события в литературе были также нацелены на этот период, чтобы передать дух и атмосферу того времени.

В третьем тысячелетии Шаганефс встретила революция, а также страна приняла участие в Великой мировой войне с нежитью, что сказалось на экономике и развитии страны. Правящую династию Шэрлэш сменил род Нэйрашшес. И власть в стране оказалась в руках королевы Гэйзэрш, у которой было два сына, один из которых был Пехельсс. По каким-то причинам мать не любила младшего сына и лишила его всех привилегий правящей семьи и сослала в глушь Шаганфса. Пехельсс был одарённым вампиром и быстро нашел свое призвание в науке, прославившись на весь мир, заложив основы интегрального и дифференциального исчисления. Несмотря на заслуги сына, королева не была к нему благосклонна, но когда в стране наступил кризис, то Эльфийские Долины предложили нам заключить военный союз. Королева тут же вспомнила о младшем отпрыске и приказала ему жениться на принцессе Элэнэль. Принцесса была младшей дочерью и стала словно бы разменной монетой в этой истории, а потому ее отправили в Шаганефс. Так как брак был заключен ради военного союза, то сама девушка и Пехельсс никого не интересовали. Они стали жить в этом замке, который Пехельсс построил сразу после брака по своим эскизам. Девушка коллекционировала предметы искусства и вела праздный образ жизни, несмотря на экономические проблемы в стране. Детей у них не было. Когда супруга заболела, господин Пехельсс выкупил башню из Эльфийсикх Долин, в которой она жила, будучи дома, но девушка все же скончалась. Но не от болезни. Революционеры немыслимым образом проникли в замок и убили ее. О принцессе было немного информации, но отзывались о ней как о хладнокровной, высокомерной девушке, которая ни в чем себе не отказывала в тяжелый для народа период. Народ требовал от нее проявить милосердие и сострадание, как от юной принцессы, но она не оправдала чужие ожидание.

Я захлопнула последнюю книгу, откладывая ее в сторону. Элэнэль… Интересно, почему профессор Нэрэсса решила написать книгу именно о ней?

За окном вновь раздался вой ветра, заставляя поежиться. Хелмаут вовсе, тихо посапывая, поджал колени к груди, так как забыл укрыться одеялом. Взяв с дивана плед, я осторожно укрыла его и решила немного прогуляться. Просидев за книгами два часа, собирая основную информацию по крупицам, у меня немного затекла спина.

Я неспешно прогуливалась по второму этажу и, в конце концов, решила спуститься вниз, чтобы разобраться со своим номером. Когда спускалась по лестнице, я невольно остановилась, глядя на огромный портрет. Элэнэль была одета в пышное платье и сидела на кресле у окна, но совершенно не улыбалась. Даже была отчасти бледной. На ее коленях сидела белая кошка, а сама девушка держала в руках какой-то цветок.

– Господин Шэлбрэл, можно вас снова отвлечь? – окликнула я мужчину, который выглядел куда более усталым, чем этим утром.

– Конечно, Хальфсена. Для тебя что угодно. Мэшр рассказала, что вы помогли ей с обедами. Спасибо, мне неловко, что вам с Хелмаутом приходится работать.

– Все в порядке. Господин Шэлбрэл, что-то не так с моим ключом – он не подходит к двери от комнаты, – я положила на стойку ключ.

– Правда? Да быть того не может. Возможно, нужно смазать замок. Давай я попробую открыть, – предложи мужчина, выходя из-за стойки и направляясь к лестнице. Я невольно подумала, что было бы неплохо осмотреть стойку, когда управляющего не будет здесь. Может быть, ночью?

Поднявшись на второй этаж, господин Шэлбрэл, как и я, попробовал повернуть ключ, но у него ничего не вышло. Это сильно удручило мужчину, так как он пользовался этим ключом утром и переносил в эту комнату мои вещи. Он обещал исправить проблему в кратчайшие сроки и вновь предложил мне другой номер, но я отказалась от этого предложения, решив, что мы с Хелмаутом сможем ужиться в одной комнате. У него все равно есть диван помимо кровати.

Время приближалось к восьми часам вечера, а потому я вернулась к другу в номер. Пролистав еще пару книг, я завела будильник на три часа утра и почти сразу же уснула. Ноги гудели от приятной усталости.

Глава 2

Резко встав от звона будильника, я покрепче завернулась в одеяло, используя его как халат. Щелкнув пальцами, я зажгла магический кристалл, освещая комнату. Передвигаясь по комнате вместе с одеялом так, словно была гусеницей, я подошла к постели Хелмаута.

Разбудив друга, я натянула теплые носки и одела поверх кофты свитер. Хелмаут чувствовал себя как дома, а потому на встречу с профессором Нэрэссой собирался пойти в халате и тапочках. Никак комментировать наряд друга не стала.

То ли на улице похолодало, то ли в замке и вправду какие-то проблемы с отоплением, но в коридорах было зябко. Снаружи еще не рассвело, а потому замок был погружен в легкий полумрак. На стенах лишь горели светильники, похожие на факелы.

– Что же профессору не спится в такой час, – бубнил себя поднос Хелмаут.

– Я тоже люблю работать по утрам. Мой мозг намного продуктивнее утром, – не согласилась я с ним.

– Кошмар, – заключил он.

Спустившись на первый этаж, мы увидели свет в гостиной, а потому у нас не осталось сомнений, что госпожа Нэрэсса уже там.

В камине приятно потрескивали дрова, а жар согревал комнату. Женщина сидела на темно-зеленом кресле у окна, сложив ногу на ногу и читая какую-то книгу. Стоило ей увидеть нас, как она засияла:

– Хедэса, Хелут, рада, что вы пришли. Утром здесь намного приятнее находиться, нежели чем днем. Присаживайтесь, – она махнула нам на диванчик напротив, продолжая говорить. – Я выхожу из комнаты только в это время, чтобы подпитать свой мозг кислородом и полюбоваться замком. Приятно посидеть здесь в одиночестве, когда все еще спят, – несколько мечтательно протянула она.

– Наверное, кто-то как раз-таки не спит, – мягко улыбнулась я. – Раз вы выходите из комнаты только в это время, то значит это единственные часы, когда вас могли обокрасть?

– Знаешь, Херэна, а ты права, – женщина вмиг посерьёзнела, но потом вновь стала такой же жизнерадостной и отчасти беспечной. –