Олег Борисов - Henker - Палач Страница 15

— Вот, держи. Постоишь у кустов, послушаешь, чтобы посторонние не сунулись… Вот дьявол, обронил.

Деньги просыпались в снег, но слуга лишь замахал руками:

— Ничего, подберу, я мигом!

Он уже успел заметить в упавшей мелочи и блеснувшее серебро, и золото. Нагнулся, разгребая холодные хлопья и покачнулся от удара: нож вонзился в бок, пробивая легкое. И еще раз, и еще. Оступившись, молодой парень завалился на землю, а старик продолжал бить в спину, давя не родившийся крик. Убедившись, что помощник затих, отошел в шкатулке, тяжело отдуваясь и вытирая нож о брошенную рядом тряпку. Вместе с неожиданно нагрянувшей слабостью, подкатил кашель. Лишь через несколько минут удалось побороть приступ, разгонуться и с лихорадочной поспешностью достать из кармана моток бечевки.

— Быстрей, быстрей! Пока светло, пока дрянь спит… Так, узел сюда, щеколду чуть ослабить… Потом размотать, размотать…

С трудом выдирая ноги из глубокого снега старик дошел до края поляны, там присел за ближайшим деревом и дернул за веревку. Крышка распахнулась и наступила тишина. Убийца уже было стал шарить руками вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого, чтобы кинуть в шкатулку, как внутри завозились, шурша бумагой. Потом крохотные лапы вцепились в край, и наружу высунулась зубастая морда. Маленькие глазки моргнули раз, другой, затем тварь увидела лежащее на снегу тело и с визгом выпрыгнула наружу…

Лишь через полчаса замерзший старик подобрался к упавшей на бок шкатулке. Отражение Тени уже куда-то ускакало, пресытившись местью мертвому телу. Озираясь на каждый вздох ветра, сгробленная фигура наконец доковыляла до своей цели, бормоча себе под нос:

— Извини, Ляш, но сам понимаешь, да… Понимаешь… Болтун ты изрядный, никакими деньгами рот не закрыть… А элексир мне самому нужен, да… Самому…

Иссохшие руки лихорадочно зашарили в пустом ящике, затем выскребли куски газеты и заметались по снегу, по взлетевшим вверх желтым ломким листам, по голому дереву. Затем вцепились в шкатулку и затрясли над головой, пытаясь добыть не существующее. И над поляной разнесся хриплый вой:

— Обманула, стерва! Об-ма-ну-ла!..

Клаккер привалился к дереву на краю поляны и прикладывал комок снега к правой скуле. Первый день после тюрьмы он провел дома, ругаясь с соседом, вывалившим мусор на чужой участок. Вернув чужое барахло на законную территорию, в том же боевом настроении на следующий день вернулся на Изнанку. Где отметил благодатную свободу пьянкой в припортовом кабаке, завершив вечер разухабистой дракой. Из участка утром его добыл уже злой как собака Шольц, а налившийся синевой бланш под глазом превратил половину лица охотника в подобие морды его же клиентов.

Господин старший обер-крейз продрался по сугробам назад и ругнулся, сунув замерзшие руки в карманы:

— Затолпали все следы, остолопы. Учи их, унтеров безголовых, учи — все без толку…

— Нас-то чего дернули? Мы же вроде сейчас на особом положении.

— А ты сходи, помедитируй, пьянь подзаборная. Может, что на похмельную голову и сообразишь. Давай, топай, я свое уже все осмотрел… По-мощ-ни-чек.

Аккуратно ставя сапоги на чужие следы, палач медленно добрел до середины поляны и замер, разглядывая место преступления. Сонная дремота сначала сменилась легким удивлением, затем, после беглого осмотра убитого бедолаги, переросла в недоумение. Не обращая внимание на звон в голове, Клаккер не поленился и обшарил всю поляну, повертев в руках и разбитую шкатулку, и буквально носом обследовав крохотную цепочку следов в сторону дороги. Потом пожал плечами и вернулся к начальнику.

— Забавно. Парень по твоему ведомству, прихлопнули его живые люди. По-крайней мере, я не видел, чтобы нечисть с железками бегала. А вот потом — странно. Кто-то выпустил гаденыша из коробки, потом вернулся и подобрал содержимое. Ну и удрал следом за кроком.

— Кем? — Шольц вздрогнул, услышав незнакомое слово.

— Крок. Его следы. Работяги так прозвали. Когда в угол прижмут — орет очень похоже, — палач попытался повторить неприятный звук, потом сплюнул. — Мелкая гадость, по мелочи пакостит. Где кошку цапнет, где кого из детей напугает. Но редко сама нападает, мала слишком. С курицу размером или даже меньше. Чтобы такая на человека напала — надо ее разозлить до невозможности. Странно, что из шкатулки не удрала, там же темно постоянно.

— Мда… Как монстра зовут — выучил, но азы почитать — гордыня замучала… Я тебе сколько говорил — не шатайся по кабакам, лучше в архиве документы посмотри. Хотя — тебя учить, только время убивать без толку, ты же у нас умный, ты же по госпиталям повалялся, все тайны мира познал… Газету понюхай — травами пахнет. Если из горного зубодера настой приготовить, да с южными маслами — можно мазь получить, которой легко от Тени защититься. Правда, подновлять все время надо, да и действует лишь против мелких падальщиков, крупное зверье пройдет и не заметит, разве что лишний раз почешется. Ну и цены на травки — проще из золота дом построить.

— Значит, кто-то специально из шкатулки ловушку соорудил?

— Выходит, что так. А вот кто и зачем — надо выяснить. Поэтому с телом и следами я покумекаю, тебе же — этого крокера-шкомера отловить и в участок. Можешь газеты подобрать и ящик какой ими выстлать. Думаю, какое-то время еще сработает.

— Зверь-то зачем? — удивился палач, разминая шею и готовясь «встать на след».

— Мысль одна есть. Тут запах почти развеялся, сутки уже прошли. Может, с живой гадиной под мышкой быстрее по городу пробежишь и что нащупаешь? Да и подчиненных тебе надо на чем-то тренировать. Начнут с мелкой пакости, потом на крупных переключатся.

— Чтоб тебя! — рассердился охотник. Погрозив руковицей, рявкнул в ответ: — Сам! Сам набирать буду! И даже не думай кого подсунуть, пенек квартальный…

Морозный воздух раздирал грудь, вызывая лишь ответный хрип. Ноги давно уже передвигались сами, отдельно от тела. Надвинутые на глаза очки превратили окружающий мир в калейдоскоп теней, позволяя гарантировано идентицифировать только одно — есть ли перед носом опасность или прочь шарахнулся перепуганный до полусмерти обыватель. Ну и черт с ним, главное — не потерять жгущий пятки след, не упустить зубастую заразу, так быстро ускакавшую в Город. Не у-пу-сти-ть… Эхма…

Здоровенный мужик в брезентовом плаще одним прыжком сиганул через чужой забор, приземлившись в сугроб. Из-за сарая выскочил барбос, возмущенный до глубины души столь бесцеремонным вторжением. "Не иначе — хозяева из богатеньких" — только и успело мелькнуть в подсознании, а из глотки уже вырвался то ли рев, то ли рык: