Сергей Гомонов - Пари с будущим Страница 24

— Мы — в «в», — не услышав насмешки в ее тоне, простодушно объяснил Руська. — Это Стелла, наш топ-менеджер. Как вы понимаете, Лена, Денис, она звезда рекламного отдела фирмы.

— Топ-топ-менеджер, — почти беззвучно добавила Ленка, пройдясь двумя пальцами по моей ляжке.

Стелла была, наверное, постарше нас, хотя внешне выглядела ровесницей. Ее зрелость читалась в движениях, в манере речи, в умении себя подать. Все же в Ленкином поведении, хоть она и успела испытать все тяготы взрослой жизни, до сих пор присутствовало много девчачьего легкомыслия по сравнению с Руськиным топ-менеджером. Но я не могу сказать, что это сравнение играло какую-то роль. Я сравнивал их без всякой задней мысли: они обе были мне симпатичны, только в отношении Стеллы я мог себя не одергивать при каждой осечке.

— Где работаешь? — подсаживаясь к нам и закидывая ногу на ногу, спросила блондинка Ленку, а Аникин, улучив момент, прошипел мне на ухо:

— Ее на самом деле зовут Дашкой, а фамилия у нее — настоящая, в смысле девичья — Малявко. Дарья Малявко. Она даже замуж фиктивно выскакивала, чтобы фамилию сменить, а то у всех ее родственников — еще хлеще: по отцовской линии, кроме Малявко, еще какие-то Сивокозы, а по материнской — Слюнины и Бильботкины, прикинь!

— Ты чё учил их, что ли? — подивился я Руськиной памятливости.

— Да как такое не запомнить! Зато сейчас она у нас Стелла Вейде: за латыша выходила и фамилию после развода оставила.

Тут блондинка и Лена посмотрели в нашу сторону, и Рус тут же снова расплылся масляной лужицей:

— Выпьешь с нами чего-нибудь, о, очаровательнейшая?

— Нет, нет, Русланчик. Ты обо мне не переживай, я сама разберусь. А кем ты в «Нирване» работаешь? — продолжая разговор с Ленкой, отвернулась очаровательнейшая Малявко-Вейде.

— Я дизайнер… по рекламным макетам в основном, но и иногда…

Стелла издала восхищенный возглас:

— Так это мы с тобой переписываемся уже два года?! Ты Елена Еремеева?!

— Так ты и есть та самая Стелла Вейде?! — в свою очередь воскликнула обрадованная Ленка.

— Ну всё, нашли друг друга два одиночества… Как тесен мир! — продекламировал Аникин, наливая из волшебной бутылочки, которая, по-моему, заканчиваться даже не собиралась. Или он как-то незаметно жестом фокусника подменяет их в процессе пития? После этого Руська снова припал к моему уху и прожужжал: — Никогда не носит нижнего белья! Протестировано лично!

Вовремя я успел проглотить Руськино пойло, иначе поперхнулся бы до смерти! Вот ведь гад озабоченный, так и норовит что-нибудь эдакое ляпнуть. Я же теперь о ее бесконечно длинные ножки все глаза поломаю…

Девушки как раз обсуждали какую-то там типографию, и прислушавшийся к их разговору Аникин заскучал:

— Сейчас стриптиз будет, это Стеллка мне такой сюрприз придумала.

— Что, стриптиз — тоже она?! — спросил я убитым голосом Шурика из «Кавказской пленницы», с похмелья узнавшего о развалинах древней часовни, и живо представил себе, как эта белокурая красавица-спортсменка начнет крутиться на шесте и доведет меня до апоплексического удара (если, конечно, этот трепач не наврал).

— А?! — он уставился на меня, потом захихикал, когда дошло. — Да ну окстись, окаянный! Это специально обученные люди!

Я облегченно выдохнул и посмотрел на топ-топ-менеджера их фирмы. А на ее фоне, пожалуй, померкнет любая стрип-танцовщица…

Стриптиз со всеми вытекающими

Весь клуб вдруг как-то экстренно оказался на танцполе, окружив два островка-подиума плотным кольцом. Полагаю, если бы в местах возгораний кто-нибудь затевал стриптиз, вызванные расчеты тоже прибывали бы на пожар в считанные секунды.

Я пробежался взглядом по лицам присутствующих. А вот и наш нелюбезный австралопитек, точно напротив нас, по другую сторону подиума. Стоит и слушает какого-то не менее подозрительного, чем он сам, субъекта. Ёлки-палки, да их там целая шайка-лейка — человек пятнадцать, как минимум, если не считать девиц!

Тут музыка стихла, а потом заиграл торжественный Мендельсон, от которого Руську аж перекосило. Две хорошенькие барменши в ободках с меховыми ушками на голове, призванные тем самым изображать кисок, под свист и улюлюканье толпы напротив вкатили в зал огромный — просто гигантский! — торт.

Стелла и Ленка наконец-то расстались: блондинка извлекла откуда-то микрофон и по трем ступенькам взбежала на один из подиумов. Я поймал себя на том, что жду, когда она как-нибудь, по забывчивости, вдруг наклонится в своем коротеньком платье. Однако вместо этого она встала, тесно прижав ножки одна к другой, как примерная девочка, читающая стишки на стульчике перед Дедом Морозом, и поднесла микрофон к сахарным устам:

— Всем доброй ночи! — прозвучал ее бередящий душу и прочие эрогенные зоны голос. — Сегодня мы провожаем в последний путь…

Ленкина рука в моей ладони ощутимо похолодела и сжалась. Я ободряюще обнял ее за плечи, а ведь по наивности надеялся, что она наконец-то перестала бесконечно думать о…

— …самого перспективного нашего холостяка, гордость редакции, кумира рекламного отдела и грозу всех городских чиновников Руслана Аникина! Руся, вся женская половина фирмы всегда будет помнить тебя! А как забыть, когда такой плейбой зажал тебя в уголочке на лестнице или подарил на Восьмое марта твои любимые духи, не ошибившись и ни с кем не перепутав?! Итак, господа, мы его теряем! Но все же до того, как им сполна насладится счастливица, которую мы все, конечно, ненавидим, но будем делать вид, что любим, из-за которой стройные ряды холостяков теперь не досчитаются одного марафонца, до этого скорбного момента мы хотим напомнить ему, что потеряет он, так несправедливо обошедшись с нами!

Барменши сняли верхушку торта, и из него, удивительным образом не запачкавшись кремом, как Петрушка на пружинке выскочила девушка в ободке с более длинными, чем у барменш, ушами. Одета она была секретаршей.

И пока зайка-секретарша взбегала на соседний островок под начинающуюся музыку, Стелла обернулась и, отыскав в толпе меня, подмигнула. Я сначала подумал, что это она Ленке, однако та на топ-топ-менеджера не смотрела, следя за па танцовщицы. Блондинка подмигнула мне еще раз, кивнула и улыбнулась.

Медленно, но верно теряя элементы одежды, стриптизерша начала подходить к публике, и между двумя сторонами затеялось соревнование — кто больше банкнот засунет в сверкающие трусики «зайки». Причем Руська ни в какую не хотел сдавать позиции австралопитеку, чем злил того неимоверно. Честно говоря, мне все это не нравилось, но вмешиваться в дела Аникина я не стал. Если он считает, что в случае чего сможет замесить со своими евнухами-литераторами эту криминальную компашку — флаг ему в руки.