Айзек Азимов - Дуновение смерти [Сборник] Страница 25

Он находился на зыбкой границе сна и бодрствования, планы мести неуловимо менялись и принимали фантастические размеры, как вдруг до него донесся деловитый голос Дорис:

— По-моему, тебе пора одеваться.

Литлби жили в одном из старых предместий, границы которого бдительно охранялись от вторжения массового жилищного строительства.

Лет десять назад Литлби купил себе здесь участок земли, влившись таким образом в избранный круг, и теперь владел домом, который сохранил налет старины, приятно и необычно выглядел и был не лишен удобств. Панели и резьба, широкие лестницы и высокие потолки напоминали о временах, когда рабочая сила была дешевой, а лишние расходы, связанные с содержанием такого жилища, служили истинным признаком благополучия.

Там, где старина напоминала о себе слишком явно, на помощь были призваны достижения науки, так что кухня и ванные комнаты были полностью модернизированы, Они сверкали нержавеющей сталью и цветной плиткой, а в просторных подвалах разместились стиральные машины, сушилки и прочие принадлежности современного безупречного хозяйства.

Миссис Литлби встречала гостей сразу за дверью (в прежние времена, до того, как полностью вывелась каста домашних слуг, это делал дворецкий). Она была небольшого роста, лишена каких-либо черт, которые принято называть аристократическими. Ее серо-коричневым волосам, казалось, не хватило решимости поседеть как следует; они были тщательно уложены, но производили впечатление непричесанных. Ее глаза были как бы созданы для очков, хотя очков она не носила, а платье ее отличалось такой потрясающей безвкусицей, что это даже придавало ей индивидуальность.

Она была всегда очень добра и внимательна к гостям, никогда не путала имена и звания, никогда не забывала упомянуть о недавних наградах и поощрениях. Уже за одно это ее нельзя было не любить.

— Профессор Брейд! — сказала она с ласковой улыбкой. — Как приятно, что вы смогли прийти. Миссис Брейд, какое очаровательное платье! Пальто и шляпы можно оставить в прихожей. Ах, профессор Брейд, я была так огорчена, услышав о несчастном случае с вашим аспирантом. Я даже сказала Профессору («Профессором» она именовала мужа): он, бедняжка, уже отмучился. Но какое это испытание для близких, которые его пережили! А ведь его руководитель — это почти член семьи, я всегда так считала. Знаете, я даже подумала, не отложить ли наш небольшой вечер, но столько людей уже рассчитывало на него..

Улыбаясь и раскланиваясь, профессор Брейд бормотал какие-то вежливые слова, стараясь бочком-бочком поскорее уйти. Миссис Литлби обменялась еще несколькими фразами с Дорис, но тут ее внимание отвлекли новые гости.

Брейд услышал голос Фостера, как только вышел из прихожей. Да, голосом Фостера Бог не обидел. Не увеличивая количество децибеллов, он умудрялся перекричать своих собеседников. Было что-то в его голосе, в высоте его тембра, что придавало ему особую звучность.

Фостер стоял возле стола с закусками и, поддерживая разговор, небрежно и неторопливо выбирал себе лакомый кусочек. Потом с легкостью, приобретенной в результате длительной практики, подцепил на вилку самый сочный ломтик, очень ловко отправил его в рот, жевал и проглатывал, не переставая при этом говорить. Его слушателями были два младших преподавателя — Ярдли и Дженнаро, и, по-видимому, подобная аудитория вполне его устраивала. Ведь не так уж трудно овладеть вниманием людей помоложе — можно задать тон беседе и управлять ею.

— Мне известен еще только один такой случай, — говорил Фостер, — он произошел с Уэкфилдом из Южной Небраски. Он действительно женился на своей студентке, на собственной дипломантке. У него их было пять или шесть, но он выбрал именно эту, и потом, скажу я вам, прехорошенькую. Правда, на мой вкус, верхний этаж у нее был маловат, но в общем ничего. Я читал там летний курс и потому знаю.

— Когда это было, Мерилл? — спросил Дженнаро.

Фостер положил себе паштета из креветок и задумчиво поджал пухлые губы.

— Лет десять назад. А недавно я слышал, они все еще женаты. Но меня занимает вот что. — И он, словно переводя дух, втянул в себя воздух: — Допустим, у вас есть студентка, и вам она кажется аппетитным кусочком. Вы ведете честную игру и собираетесь жениться. Но как все это провернуть? Ведь прежде чем вы утвердитесь в этих добродетельных помыслах, у вас могут возникнуть сомнения. Может, вы поступаете правильно. Может, это как раз то, что надо. Но как это проверить?

— По-моему, — задумчиво сказал Ярдли, очень серьезный молодой человек, который говорил только как следует поразмыслив, и, должно быть, поэтому хороший лектор из него не получился, — по-моему, возможностей много. Ходить, например, вместе на семинары, или вполне можно пообедать, чтобы обсудить ее работу.

— О, боже! — воскликнул Фостер презрительно. — Вы не уловили суть вопроса. Речь идет не о том, как им побыть вместе и поболтать. А вот где и когда в первый раз ее прижать? Где и когда поцеловать и попробовать чего-нибудь добиться? Слушайте, а что если она поднимет крик и начнет звать на помощь — ведь он погиб. Моральное разложение! Даже если он имеет постоянную должность, ему несдобровать. И потом, тут есть другой риск. Допустим, он повертится вокруг и будет разочарован. А она по-прежнему его студентка. Как от нее отделаться? Как ему…

Он замолчал на полуслове, заметив, что к ним приближается темноволосая, тоненькая молодая женщина, очень юная и очень застенчивая. Она что-то промурлыкала ему на ухо, и голос Фостера вдруг обрел необыкновенную мягкость, как будто в его оболочку проник совсем другой человек и говорит за него.

— Хорошо, дорогая, — произнес он, кивнув головой.

Брейд конечно знал ее. Джоан Фостер — жена Мерилла. Насколько он громогласен и груб, настолько она хорошо воспитана и изысканно сдержанна. Тем не менее, она никогда не высказывала недовольства его манерами, а он никогда не смягчал своих слов в ее присутствии, если только не обращался прямо к ней. «Черт возьми, — подумал Брейд с внезапным возмущением. — Ну что заставляет этого человека кокетничать отсутствием культуры, говорить на каком-то жаргоне, строить из себя болвана, когда никто не сомневается, что он в высшей степени образован, утонченно культурен и к тому же превосходный химик. И зачем ему, если он имеет такую жену и если даже преследуемые им девицы знают, что он ее обожает, зачем ему задевать этих девиц? Уж лучше раздевать!» — подумал Брейд и невольно улыбнулся. Иногда и он может быть таким же циничным, как Фостер. Да каждый, наверное, может. Но Фостер говорит все вслух, в том-то и разница.