Стивен Джонс - Мистика Страница 30

Ночью я устроил "защиту" вокруг кровати девушки, и капитан с женой опять приготовились бодрствовать в спальне дочери. Быомонт, как я и ожидал, настоял на том, чтобы остаться со мной на посту. Он, похоже, был необычайно напуган, но боялся не за себя, а за мисс Хисгинс. По его словам, у него возникло ужасное предчувствие, что в эту ночь привидение совершит решающее, самое страшное нападение на его возлюбленную.

Естественно, я успокоил его, объяснив подобные страхи расшатанными нервами, и ничем более, однако на самом деле волнение молодого человека вызвало во мне серьезное опасение, так как я слишком много повидал и знал: не всегда виноваты только нервы, если человек заранее убежден в том, что надвигается опасность. А Бьюмонт был искренне и абсолютно уверен: этой ночью произойдет какое-то жуткое событие. Поэтому я попросил Парскета протянуть вдоль коридора, до двери спальни мисс Хисгинс, длинный шнур, который соединялся бы со звонком дворецкого.

Дворецкому я велел не раздеваться и дать такое же указание двум лакеям. В случае моего звонка он должен был немедленно явиться вместе со слугами и принести лампы, которые следовало держать зажженными всю ночь. Если же по каким-либо причинам звонок не сработал бы и я бы дунул в свисток, то на этот сигнал надо было реагировать, как на звонок.

Обговорив все эти мелкие детали, я начертил пентаграмму вокруг Бьюмонта и чрезвычайно серьезно наказал ему не выходить за пределы пятиугольника, что бы ни происходило. Приготовления были закончены, и нам оставалось только ждать и молиться о том, чтобы ночь прошла так же спокойно, как и предыдущая.

Мы почти не разговаривали, однако примерно к часу ночи до такой степени взвинтились, что Парскет поднялся и принялся ходить взад-вперед по коридору, чтобы немного успокоиться. Скинув туфли, я тут же присоединился к нему. Мы стали вышагивать вместе, периодически перешептываясь. Так продолжалось чуть больше часа, пока я не зацепился при повороте за шнур и не упал лицом вниз. Однако при этом не поранился и не издал ни единого звука.

Когда я поднялся, Парскет слегка подтолкнул меня локтем.

— Вы обратили внимание на то, что звонок так и не зазвенел? — прошептал он.

— Боже мой, — ответил я, — вы правы!

— Погодите минутку, — сказал Парскет. — Наверняка шнур просто перекрутился в каком-нибудь месте.

Оставив свое ружье, он скользнул вдоль коридора, снял лампу и на цыпочках пошел обследовать дом, держа на изготовку в правой руке револьвер Бьюмонта. Храбрый малый, помню, подумал я тогда. Эта же мысль пришла мне в голову еще раз несколько позже.

Как раз в этот момент Бьюмонт жестом призвал меня к полной тишине. Я тут же уловил то, к чему он прислушивался: звук копыт скачущей в ночи лошади. Тут надо сказать, меня прямо-таки затрясло. Звук замер, оставив в нас жуткое, мрачное чувство опустошения. Думаю, вы понимаете меня. Я протянул руку к шнуру с надеждой, что Парскет устранил неполадки, и стал ждать, озираясь по сторонам.

Прошло, наверное, минуты две абсолютной, как мне показалось, неестественной тишины. А потом, неожиданно, в дальнем освещенном конце коридора раздалось буханье огромного копыта, и сокрушительный удар немедленно сбросил лампу на пол, а мы погрузились в темноту. Изо всех сил я потянул за шнур и дунул в свисток, а затем поднял фотокамеру и сверкнул вспышкой. Коридор озарился ярким светом, но в нем никого не было, и затем темнота оглушила нас. Я услышал шаги капитана возле двери и велел ему немедленно вынести лампу. Но тут в дверь забарабанили, и из комнаты раздались крик капитана и пронзительный вопль женщин. Внезапно я испугался, что монстр проник в спальню, но в тот же момент в противоположном конце коридора вдруг раздалось отвратительное злобное ржание, которое мы уже слышали в парке и в подвале. Я снова засвистел, на ощупь отыскал шнур и крикнул Бьюмонту, чтобы он ни при каких обстоятельствах не выходил их пятиугольника. Потом я снова попросил капитана вынести лампу, но тут дверь спальни содрогнулась под мощным ударом. Я достал спички, пытаясь хоть как-то осветить пространство, пока мы не стали жертвой невероятного невидимого чудовища.

Спичка чиркнула по коробку и загорелась тусклым светом, но тут я услышал слабый звук у себя за спиной. Охваченный паническим ужасом, я обернулся и увидел в свете спички нечто ужасное — громадную лошадиную голову, приближавшуюся к Бьюмонту.

— Осторожно, Бьюмонт! — пронзительно закричат я. — Она за тобой!

Неожиданно спичка потухла, и тут же прогремел выстрел из двустволки Парскета (из обоих стволов одновременно), произведенный, очевидно, Бьюмонтом возле моего уха, как мне показалось. Вспышка озарила на мгновение лошадиную голову и гигантское копыто, которое в извергнутом пламени и дыму, похоже, опускалось на голову Бьюмонта. Незамедлительно я выпустил три пули из своего револьвера. Раздался звук тупого удара, а затем это ужасное злобное ржание разразилось возле меня. Я дважды выстрелил в направлении звука, немедленно получил удар, непонятно от кого, и упал на спину. Встав на четвереньки, я во все горло позвал на помощь. Я услышал за закрытой дверью спальни женские крики, и дверь, как мне показалось, вышибли изнутри, а потом я обнаружил, что возле меня Быомонт борется с неким отвратительным чудовищем. Сначала я отпрянул, парализованный тупым страхом, а затем безрассудно, практически цепенея от паники, позвал молодого человека и кинулся на помощь. Надо сказать, на меня нашел такой ужас, что я чуть сознание не потерял. Из темноты послышался тихий, придавленный вскрик, и туда-то я и прыгнул. Я схватился за огромное лохматое ухо монстра, а затем на меня снова обрушился удар колоссальной силы. Еле живой я вслепую ударил в ответ, а другой рукой вцепился в чудовище. Вдруг в мое затуманенное сознание проник новый звук: за моей спиной раздался неимоверный грохот, и тут же вспыхнул яркий свет. В коридоре появились еще огни, послышались чьи-то шаги, крики. Мои руки оторвали от того, что они держали. Я трусливо закрыл глаза, услышал над собой громкий крик, потом тяжелый удар, словно мясник отрубил кусок мяса, и затем на меня что-то свалилось.

Капитан и дворецкий помогли мне встать на колени. На полу лежала огромная лошадиная голова, из которой торчало человеческое тело и ноги. На запястьях рук были закреплены копыта. Настоящий монстр. Капитан что-то разрезал саблей, которую держал в руке, нагнулся и поднял маску, поскольку это была именно она. Я увидел лицо человека, ее носившего, — Парскета. У него зияла глубокая рана на лбу, в том месте, где сабля капитана пробила маску. Я изумленно переводил глаза с него на Бьюмонта, который сидел, прислонившись спиной к стене коридора. Затем снова посмотрел на Парскета.