Александр Лонс - Флэшбэк - flashback Страница 36

— …Скажите, а отчего он умер? — спросил я как можно более скорбным голосом. — Я не знаю.

— Я тоже не знаю, — как-то подозрительно недостоверно сказал Шеф. — Врачи говорят, что от обширного геморрагического инсульта. Скоропостижно. Но, по моим скромным наблюдениям, «скоропостижно» помирают только после тяжелой и продолжительной болезни. Ну, и с чужой помощью еще. Вот. Сегодня в два часа пополудни состоятся похороны… Таким образом, ты и возглавишь осиротевший отдел! И еще одно. Тебе, как получившему более высокую должность, положен иной арсенал личного оружия. Свои пукалки сдашь, а взамен получишь кое-что получше. Зайди в оружейную.

Но мне тогда было не до мыслей об оружии.

— Извините меня босс, — возражающим тоном заговорил я, глядя в упор на Старика, — но я не совсем понимаю… что мне там делать, в старом отделе? Ведь основная идея состояла в том…

— Стоп! — остановил меня Шеф, явно радуясь содеянному эффекту, — дай мне сказать! Новый отдел я создать не смогу, момент неподходящий — не разрешат нам сейчас. А вот сохранить старый, да еще и «усилить» его молодыми сотрудниками, это — всегда пожалуйста. Но как уволить пенсионеров, это уже будет твоя забота. Всякая инициатива наказуема, и ты сам придумаешь, как освободить от занимаемых должностей заслуженных и уважаемых работников. — Старик едко хихикнул. — Если повод будет нормальный, я подпишу: все кадровые вопросы в этом отделе теперь в полном твоем ведении. Понятно излагаю мысль?

— Да, босс, спасибо…

— На здоровье! Значит так, — Шеф привычно шлепнул по столу своей старческой ладонью, — поскольку твой отдел это теперь твое дело и твоя ответственность, предлагается ввести схему прикрытия. С твоего согласия, которое уже, как ты понимаешь, получено. Не спорь! Общую схему уже утвердили, — Старик указал пальцем в потолок и демонстративно закатил глаза под лоб, — там. Идея такая: ты… мы, создаем некую коммерческую структуру, со своей финансовой базой. Если что — вся ответственность, естественно, на тебе, поскольку ты эту структуру и возглавишь. А фактически все остается по-прежнему: ты руководишь отделом нашей Службы и подчиняешься непосредственно мне. Называться эта структура будет… м-м-м-м… ну, скажем — «фирма ЮниКод». Понятно?

— Не совсем. Почему — «Юникод»? — не понял я. Это что такое? И зачем все так сложно?

— Это такая старая система кодировки символов… да не все ли равно? А по нашим внутренним документам будет проходить, как «операция Анубис». Да, самое главное: поскольку все расчеты пойдут через наш финансовый отдел, в течение ближайших дней продумай систему кодирования, легендирования и маскировки. Передай мне. Еще есть вопросы?

— А почему именно — «Анубис»? — опять спросил я.

— Вот заладил! Почему, да почему! Потому, что я твой начальник, ясно? Готовь документы…

— Только еще одна просьба. Можно я возьму с собой свою группу? В этот отдел?

— Да ради бога, как только освободятся вакансии. С Князевым я поговорю. Да, тебе, как приемнику Румшаса, нужно будет сегодня пойти на прощальную церемонию, придется со всеми съездить в крематорий и прочитать там речь. Понимаю, что ты его почти не знал, что делать тебе это неприятно и тяжело, но — так надо! Я вчера уже набросал кое-что, вот посмотри. Тут немного.

Шеф протянул мне папку с пачкой листов. Ага, совсем немного: страниц десять, ну спасибо!

— Приказ о твоем назначении вывесят уже завтра. Вот… — Шеф подвинул в мою сторону белый листок с коротким текстом, — тут подпись, что ознакомлен… еще вот тут распишись… Все, свободен!

На похоронах я чувствовал себя полным идиотом, а в голову лезли всякие дурные мысли.

Когда умирает человек? Когда процессы жизнедеятельности прекращаются в нем? Он не дышит, сердце не бьется, мозг отключен? Нет. Человек умирает тогда, когда он теряет смысл жизни, цель своего существования… Когда пропадает интерес, желание; когда умирает любовь… Любовь ко всему! Тогда — да, человек действительно умирает. Тело живо: ходит, разговаривает, кровь течет по жилам, горячая кровь, но не греет… а души нет. Если сказать по-умному: человек «не реагирует на внешние раздражители». Я имею ввиду не реагирует в смысле эмоций, физически он ощущает происходящее, чувствует боль… физическую… а на уровне души он уже мертв.

Речь, написанная Шефом и прочитанная мною у гроба старого киллера, так и сохранилась у меня, поскольку никто не давал указаний на уничтожение. Наверное — просто забыли. Воистину в Старике умер хороший беллетрист и неплохой литератор!

«Соратники — друзья и коллеги! Мы потеряли нашего товарища — Генриха Румшаса — одного из ведущих наших оперативников, одного из носителей традиций старой, классической школы. Хотя это и не очень известно, но мне посчастливилось работать под его руководством несколько лет назад — это был действительно выдающийся руководитель, компетентный, талантливый и энергичный. Его смерть — невосполнимая утрата для всех нас! Покойный был не только начальником, но и другом для своих подчиненных. В первую очередь хочется рассказать о человеческих качествах полковника Румшаса, с которым мне, молодому сотруднику, довелось работать вместе. Всегда подтянутый, неизменно точный и аккуратный, на первый взгляд он мог показаться несколько суховатым человеком. Но многие не догадывались, что в действительности, он, глубоко в душе, обладал большим внутренним обаянием, был внимательным, отзывчивым товарищем и мудрым начальником. Работа захватывала его целиком, и трудился он, не жалея ни сил, ни энергии. Он сам умело решал возникающие проблемы и умел мобилизовать усилия своих сотрудников. При этом он никогда не повышал голоса и не препятствовал инициативе подчиненных, относился с уважением и вниманием, разделяя их радости и невзгоды. Требовательный к людям, и, прежде всего к самому себе, полковник Румшас не выносил халатного или безучастного отношения к делу, гневно осуждал любую неаккуратность в работе и сам неизменно служил образцом четкости и деловитости. «Руководить надо предметно и конкретно», — любил повторять полковник, а руководить — для него означало вникать во все детали и тонкости своего дела. Поражала огромная его работоспособность. Не щадя ни себя, ни других, он мог просидеть над составлением или редактированием какого-либо важного документа или над подготовкой ответственной операции до глубокой ночи, а порой и до утра. Мы помним, как он готовился к созданию учебника для нашей внутренней школы. Он изучил горы отечественных и зарубежных документов и материалов, делал обширные компиляции из них, часами беседовал с сотрудниками и ветеранами Службы. Круг интересов полковника был необычайно разносторонен и широк. Возглавив отдел, он особенно упорно осваивал технику дела, знакомился с работами теоретиков и практиков, читал и изучал множество документов и оперативных данных. В сфере его интересов видное место занимали также труды по философии, эстетике, психологии и, в особенности, по практике оперативной работы и теории обработки информации. Он любил подумать над задачей, а в сложных случаях советоваться с коллегами по службе. Ведя огромную работу, он, тем не менее, оставался очень скромным человеком. Полковник Румшас всегда был бодр, и, несмотря на внешнюю суровость, внутренне весел и жизнерадостен. Казалось, никакая нагрузка не утомляет его. Он находил время заниматься воспитанием новых кадров, любил ходить в горы, играть в сквош, совершать дальние поездки, обожал мотоциклетный спорт…»