Никаких достоинств - Юрий Павлович Валин Страница 37

Я отключила питание, развинтила импровизированный сейф и сдвинула крышку. Джентльмен неуклюже снимал шлем. Красивый. Мужественные крупные черты лица, сероглазый, за модой не гонится, выглядит на все двадцать. Аккаунт-возраст — восемьдесят четыре, посмотрела в личной записи.

— Что такое⁈ — нервно вопросил красавчик. — Не нужно никаких регулировок.

Можно подумать, в вечернем платье я похожа на ремонтницу. Я полезла в капсулу.

— Ты куда⁈ Вы мне такой раунд сорвали — продолжал разоряться хозяин капсулы, но тут увидел в моей крепенькой левой параллизатор и заткнулся.

— Снимай — приказала я, и сама принялась расстегивать его игровой комбинезон.

— Что⁈ Неееет! Неееееееет! — серые глаза широко распахнулись.

Хорош! Даже чуть взмокшие волнистые волосы ему идут. Про остальное даже не говорю. Исключительное коллекционное возбуждение, даже пошикарнее той жареной утки.

— Это не больно — заверила я, поднимая платье. Пальчики левой руки аж перестукивали от нетерпения.

— Ты что⁈ Нееет! Ты же живая! — завопил он. — Я не могу!

Спорить было сложно. Я и сама видела, что уже не может. Лишенное контактного манипулятора возбуждение стремительно угасало. Прямо перчик стручковый из дешевой банки с маринованными помидорчиками.

Хозяин всей этой роскоши набрался мужества, по-боксерски наставил на меня кулаки и крепко зажмурился.

В большой печали я спрыгнула с капсулы. Мужчина облегченно вздохнул, и это пробудило прямолинейную Королеву Марго. Я плюнула внутрь виртуального саркофага и с треском захлопнула крышку. Вот, мачту тебе в зад, элита коллекционная!

Завинчивая болты, я глянула в иллюминатор. Хозяин трясущимися руками надевал шлем. Ничтожество богатенькое! Я включила питание, выставила режим «турбо» и ушла.

В лифте мучительно захотелось курить. Иные желания тоже никуда не делись, но никотин оказался самым доступным удовлетворением. Стоп!

Если Алекс не против покурить, значит, есть опция. А если есть одна опция, вероятно…

Стуча каблучками, я пронеслась от лифта и влетела в гостиную. Посуда была убрана, стол чист, мой дворецкий сидел и курил.

— Ты почему сразу не сказал⁈ — завопила я. Еще никогда мы с я-Маргитой не были столь единодушны.

— Я намекнул — заверил чуть не выронивший сигару Алекс.

— Какие тут намеки⁈ — я верхом упала на его колени, я сразу почувствовала, какой он теплый, настоящий и человечный. Особенно там, где сейчас очень надо.

— Маргита, ты выжгла ограничитель. Это очень опасно! — прошептал он.

Мой искусственный пальчик погладил его настоящий шов на щеке:

— Ты умен для мужчины, но глуповат для андроида. Нужно будет, я тебе две платы ограничителя поставлю. Но потом! В изолят-камере Города у меня два месяца не было секса. Никакого!

— У меня тоже. Восемьдесят четыре года. На склад конфисканта вообще никто не ходит — горько сказал Алекс.

— Так чего мы ждем⁈ Я хочу его увидеть!

Я соскользнула на пол и, стоя на коленях, посмотрела. Это был не коллекционный инструмент. Это был рабочий инструмент! Во мне мгновенно шевельнулась монна Маргери.

Оказывается, андроиды кричат, низко, на пределе слышимости, но в винном холодильнике начали лопаться бутылки. Алекс тоже лопнул, но контролируемо и в правильном направлении.

Он вытирал меня салфеткой и шептал:

— Прости, хозяйка. Я не могу…

— Перестань, восемьдесят четыре года — это восемьдесят четыре года.

Я знала, что ничего не потеряла. У андроидов огромный запас прочности. Огромнейший!

Он точно знал, что мне нужно. Вскинул на руки и уложил на стол. Мои ножки оказались на его плечах и я поняла, что меня смущало в его телосложении. Широкие плечи! Таких плеч у нынешних мальчиков не найти. Алекс поглаживал мои бедра, зная, что я наслаждаюсь предвкушением. Я ухватила его за эту странную шейную ленту, что называется «галстук», и потянула к себе.

От моих криков ничего не лопалось, только я сама себя не слышала и ничего не видела. Это было чудесно! Умели в древности писать программы! Впрочем, дело было не только в программном обеспечении. Я чувствовала, что очень нравлюсь моему дворецкому. Наверное, мы понравились друг другу еще там — у Стены. И наплевать на массу этих дополнительных опций. Он мне и без них нравился. Но опции полезны для здоровья и развития чувств, греметь мне вечность якорями…

После стола был винный шкаф. Потом кресло. Алекс точно знал нужную девушке последовательность. Понятно, некоторые его системы были разбалансированы и требовали регулировки, но в главном-то он был супер! Просто идеальный парень и дворецкий.

Он отнес меня в спальню, где моя крепенькая левая и экстаз распороли матрац и пару подушек. Подушки тоже оказались коллекционными, не с нормальной пеной, а перьевые. Пришлось перебраться в другую спальню. Мы смеялись и стонали.

— Послушай, ты же совершенно живой? — спросила я, когда он осторожно сидел на моей груди, позволяя любоваться и играть.

— Нет, хозяйка, только на 0,4 — андроид млел, закидывая охряную голову.

— Но это же втрое больше, чем у всех моих парней, вместе взятых! — я помассировала покрепче, и он заскулил как щенок, о которых я-Маргита и понятия не имела.

…— Всё, больше не могу! — я обессилено сползла с борта ванны. — Я в очень незначительной степени железная.

— Я понимаю — Алекс заставил себя попятиться.

— Стой! Сколько еще в процентах потребности? Только честно!

— Контроль сбоит. 35–40% — смущенно признался он.

— Слушай, у тебя стоит опция ревности? — спросила я, присаживаясь на приятно прохладный борт.

— Нет, Маргита. Это не предусмотрено.

— У меня тоже не предусмотрено. Как минимум в данном случае, точно не предусмотрено, — я посмотрела на себя голую. — Можешь меня одеть во что-то симпатичное? Потом добьем твои сорок процентов.

Он нежно нарядил меня в брючный– костюм серой шелковистой ткани — наверное, чтобы искушение было столь доступным. С розово-синей прической наряд смотрелся парадоксально, но удачно. Я наскоро уложила волосы перед зеркалом.

— Из тебя получился бы великолепный мастер-стилист — мучаясь, отметил андроид.

— Ну, ломать системы куда сложнее — я протянула ему живую руку. — А ты оставайся так, обнаженность тебе идет.

В лифте он сказал:

— Я не могу. Запрет Первого Кодекса — серьезный запрет. Это насилие, Маргита.

— С какой стати? Вспомним приоритеты?

— Ты. Главный приоритет.

— Очень верно. И еще помощь людям. Ей