Близнецы - Анастасия Завитушка Страница 40

– Да, но я уже столько времени пытаюсь, а Бога всё нет, – захныкала я, произнося это вслух.

Многие не понимают, что значит вера – говорил священник в моей голове, – Они считают, что достаточно просто думать, что веришь, но это не так.

– Я верю каждой клеточкой своей души! Я верю!

Ты думаешь, что веришь, но ты не доверяешь, пронеслось в моей голове.

Я начала плакать, но слёз всё равно не было. Глаза просто неприятно защипало. Если вы думаете, что в этом странном мире, где я сейчас находилась, нет боли, то вы ошибаетесь. Здесь боль чувствуется куда острее.

Ты должна решить, на чьей ты стороне.

– Что значит, на чьей стороне? Я на стороне добра. И я хочу жить.

Я перестала плакать. Меня трясло, но это не имело никакого значения. У меня всё равно ничего не получалось. В какой-то момент я осознала, что больше не чувствую своего тела. Его словно не было.

В голове всё перемешалось. Слова песни, слова молитвы, внутренний голос всё продолжает что-то твердить. Я знала, что нужно делать. Просто не хотела этого делать. Они хотят, чтобы я отреклась от Саши. Ведь это в нём живёт зло. Первородное зло. Эта сущность и есть Саша, и Вова – это тоже Саша. И это Саша убил мою гувернантку и порубил её тело на куски. Это сделал мой Саша, которого я любила больше жизни.

Я закрыла глаза, стараясь прекратить этот ужасный поток мыслей.

Мы ничего никому не должны и нам никто ничего не должен. Мы должны только своим родителям и детям.

И вдруг я поняла, что не люблю Сашу. Если он перешёл на сторону зла. Это его решение.

То, что происходило потом, как в принципе типично для этого местечка, напоминало сон. Я превратилось в нечто, похожее в перо птицы и меня бросало то в одну сторону, то в другую, будто при порывах сильного ветра. Вокруг становилось то светло, то снова темно, то жарко, то холодно. И я даже смогла разглядеть мир Эго, о котором рассказывала Алиса. Вы спросите, откуда я догадалась, что это мир Эго. Просто я это знала и всё. И уж поверьте, в этом месте хочется оказаться меньше всего. Там не было ужасных клыкастых монстров из ада, ни огня, ни чертей с рогами. Только чёрные тучи, уплывающие в бордовый горизонт. Тучи эти были живые. Они то вытягивались, то расширялись, то словно сдувались. Они будто дышали. И я точно знала – внутри них что-то есть. Это были коконы, внутри которых жило настоящее зло. Такое, какое нам и не видано.

Слава Богу, что этот мир – Эго пронёсся передо мной (или я перед ним) за считанные мгновения. И мне не пришлось лицезреть, как из этих живых туч вылезут существа подобные, тому которое живёт в подвале. Но с этим существом мне придётся встретиться ещё раз.

54

Я открыла глаза. Способность видеть вернулась не сразу. Голова оказалась настолько тяжёлой, что её невозможно было поднять. Но я всё равно была рада. Похоже, я вернулась обратно. У меня получилось. Вернулась и боль.

Я повернула, точнее сказать старалась повернуть, голову, сначала влево, потом вправо, надеясь хотя бы немного размять затёкшие мышцы. Растрепанные волосы, мешали хоть что-нибудь разглядеть, и я впервые пожалела, что не отдавала предпочтение коротким стрижкам. И почему женщины настолько уязвимы? Что за несправедливость? У нас слабые руки, по сравнению с мужчинами, тяжелые груди и широкие бедра. Вместо того, чтобы научиться обороне, мы паримся о макияже и маникюре.

– Эй… – собственный голос напомнил скрежет не смазанных петель.

– Как вы? – прозвучал тихий неуверенный голос Светы.

– Вроде нормально… а ты как? Ты что-нибудь видела?

Света ответила не сразу. А я всё пыталась задрать голову вверх, чтобы хотя бы одним глазком на неё взглянуть.

– О чём вы?

– Когда потух свет, здесь что-то произошло… Ты даже кричала. Света, разве ты не помнишь?

– Это что-то ваш муж. Вот что здесь произошло. Это всё он делает…

– Но ты сама говорила, о…

– Это всё он делает! – взвизгнула Света.

– Что делает?! – никак не могла я понять.

Света замолчала. Её молчание меня начало раздражать, но я напомнила себе, что нахожусь не в том положении, чтобы с ней ссориться.

– Долго я была в отключке? – спокойно спросила я.

– Часов пять, наверное. Хотя время тут тянется ужасно долго.

А потом мы молчали. Я старалась шевелить руками и ногами, тем самым создавая звук бренчания цепями.

– Это похоже на наркотики, – неожиданно снова заговорила Света.

– Наркотики? – я перестала бренчать и поглядела на неё.

– Ну да, я так думала, сначала.

– Ты об этих видениях?

– Да, о галлюцинациях.

Я помнила всё, кроме названия миров, о которых упоминала… моя дочь Алиса. Как это странно. На самом деле у наших душ и душ наших детей приблизительно одинаковый возраст. А может выйти и так, что души наших детей даже старше.

– Но если это были наркотики, то, как он их в нас ввёл? – с сомнением высказалась я.

– Это мог быть газ… – предположила Света, – Но скорее всего это не так. Я знаю, что это.

– Что?

Снова повисла гнетущая тишина. Когда-нибудь это закончится? Лучше сдохнуть, чем висеть, словно муха на липкой ленте.

– Это смерть… – тихо произнесла Света.

Я попыталась снова посмотреть на неё, слишком резко вскинув голову. За это перенапряжённые затёкшие мышцы наградили меня порцией боли. На мгновение я всё же увидела Свету и на её лице застыла гримаса страха и отчаяния.

– Если не верите, посмотрите на свои волосы, – добавила она. К этому времени я уже опустила голову и больше не пыталась её снова поднять.

– А что с ними? – мне видны были лишь кончики волос.

– Они… – тяжёлый вздох, – Они у вас посидели.

– Посидели? – я нервно хихикнула. – Что прям всё?

– Нет. Не целиком. Только один локон.

– Чёрт, – мне опять захотелось плакать, но сил никаких не осталось. Седина в двадцать три года. Зашибись вообще.

– Извините меня.

– Что? Нет, ты ни в чём не виновата. Плевать на волосы. Главное выбраться отсюда.

А потом я словно с цепи сорвалась, начала кричать и из-за всех сил трясти цепями. Я надеялась, что он услышит мои матерки, услышит, как я его проклинаю. Пусть этот чёртов ублюдок услышит меня и придёт. Но чёртов ублюдок не пришёл.

Итог, я продолжаю висеть скованная по рукам и ногам полностью обессиленная. И я, наверное, только сейчас осознала, что всё, что случилось ни где-то там, а здесь со мной. И никто не придёт и не спасёт нас. Достаточно