Виталий Гладкий - Ведьмак Страница 43

– Нет, но… – Кондратка напоминал ерша, выброшенного на берег.

– Есть предложение прекратить прения на эту тему. – Я демонстративно закурил. – Ежели вы хотите и дальше проводить свои изыскания, то советую вам больше к избе Киндея не соваться. Там опасно. И вы знаете, почему. Тайник находится в другом месте. Где? Это пока вопрос. Если у вас появится такое желание, помозгуем вместе. Делать тут все равно нечего. Убьем время. И Зосима нам поможет. Нет возражений? – посмотрел я на своего друга.

– Дык, мы завсегда…

– Вот и я об этом.

– Спасибо вам, – сердечно поблагодарил довольный Кондратка, который, как мне показалось, наконец наелся.

– Не за что. Это вам мы должны благодарить за интересный экскурс в прошлое. Даже Зосима не знал ничего про Авеля. А теперь он думает, в каком виде преподнести эту историю старикам Коськиным.

– Что ты!? – обиделся Зосима. – Им тока скажи…

– Правильно мыслишь. Нужно некоторое время подержать язык за зубами. Мало ли чего…

«Уж не бумаги ли монаха Авеля приехал добывать янки? – мелькнула у меня мысль. – А что, версия вполне… Чтобы, значит, американский сенат и президент могли строить свою политику, сообразуясь с точным прогнозом будущего. То есть, они мечтают дожить до конца света в полном довольствии и благоденствии. Блин! Опять хотят на горбу русского мужика в рай въехать… Как в годы второй мировой. Орут сейчас на всех телевизионных каналах – мы пахали, мы немцев замочили, все победы одержали… А русские где-то на задворках ошивались. Что с этих славян взять – варвары…»

Нет, с американцем не все так просто. В болоте бумаги не ищут. Клад – возможно. Но почему тогда черноризец со своей сектой облюбовал именно избу Киндея?

Загадка…

Кондратку мы выпроводили где-то во втором часу ночи. Мне нужно было хотя бы немного поспать, так как назавтра я намеревался проехаться вместе с Зосимой на станцию – там у меня уже наметились кое-какие делишки.

Зосима тоже клевал носом, поэтому я не стал нарушать его сонное состояние и не рассказал о нашествии змей на мою обитель. Не к спеху. Да и язык не очень хорошо мне повиновался.

То, что я остался ночевать у него, Зосиму не удивило. Мы и раньше засиживались в уютной хибаре моего друга далеко за полночь, и я предпочитал упасть там, где упражнялся со стаканом, нежели по дороге домой свалиться по пьяной лавочке в невидимую в темноте канаву с полной вероятностью сломать себе шею.

Уснул я быстро. А проснулся еще быстрее. По крайней мере, мне так мне показалось. Мигнул раз – еще темно, мигнул второй раз – уже светает.

Глава 15

Для Зосимы запрягать кобылу Машку, значило выполнить целый ритуал. Я любил наблюдать за тем, как он управляется со своенравной дамой о четырех копытах. Это был целый концерт.

– Где ты бродишь, старая б… дь!? – Так приветствовал бойкую, несмотря на возраст, животину Зосима, когда она, как собака, достаточно быстро прибежала на его разбойничий свист. – Не докличешься… Принцесса. Час ее нужно ждать… Отдам когда-нибудь на скотобойню. Ей-ей, отдам. Пусть колбасу сделают. Толку с тебя все равно никакого. Тпру! Что ты вертишься, как вшивая сучка!? Стой, кому говорю! Ах, тебя слепни закусали… Хвостом отмахивайся, не ленись. Да не от меня отмахивайся! Тпру! Чтоб тебя, старую деву, жеребец елдой по голове съездил. Сдай назад… Назад сдай, скотина! А теперь стой. Смирно стой! Тпру, тпр-р-ру!…

Машка живо реагировали на непристойные речи Зосима. Казалось, что она понимает человеческую речь. И что ее непокорность – всего лишь игра. Чтобы угодить хозяину, который, намеренно грубо ругаясь, тешил себе душу.

В общем-то, они любили друг друга. Зосима привык к Машке, как некоторые городские обыватели привыкают к собаке. У моего же друга собак отродясь не водилось, как это ни странно. Он говорил, что собаки только мешают охотиться.

А все потому, что зверь слышит запах псины издалека, и бежит с пути охотника куда подальше. Даже запах человека его не так пугает. Это только глупой птице безразлично, кто как пахнет. У нее с обонянием туго.

Зосима принципиально не желал заводить цепного пса. Сам человек свободный, он не хотел лишать бессловесное животное свободы, посадив его на привязь.

– Ты бы свежего сена на телегу подбросил, – сказал я, критически осмотрев нашу «карету». – Это уже слежалось и стало жестким, как корж. В нем, мне кажется, даже мыши завелись.

– Какие мы нежные, – буркнул Зосима, но мое замечание учел.

Когда мы собрались рассесться по местам, я спросил:

– Ружьишко не берешь?

– А надо? – вопросом на вопрос ответил Зосима, пытливо посмотрев на меня остро блеснувшими глазами.

– Умгу. Да патроны возьми не на бекаса, а снаряженные картечью. Мало ли чего…

– Ну да… С тобой никогда не знаешь, какая оказия может по дороге приключиться.

Я лишь невесело ухмыльнулся. Зосима был прав. У меня судьба такая – притягивать к себе все мыслимые и немыслимые неприятности.

Взять хотя бы мою женитьбу. Ну, жил я и жил себе спокойно в этой деревеньке, вдали от мирской суеты, залечивал душевные травмы, нанесенные мне неблагодарным военным ведомством.

Еще год-два, и с новыми силами, поздоровевший и посвежевший, я возвратился бы в город и начал заниматься карьерой. Я ведь еще не стар. Да и котелок вроде варит. Грамотный…

И тут на тебе – когда я спокойно сидел на берегу своего озера и рыбачил, мне на голову (в буквальном смысле этого слова) падает моя суженая, которая на мотодельтаплане убегала от одного хмыря, да ее транспортному средству горючего не хватило. Это что, рок, фатальное совпадение?

Ладно – упала, так упала. Вытащил из воды, накормил, напоил – и помашите, мадмуазель, дяде ручкой. Как бы не так! Вместе с Каролиной прилетели такие приключения на мою бедную и глупую башку, что и во время службы со мной не часто случались.

И что в итоге? Меня захомутали, окольцевали и превратили в диванную принадлежность. А затем выкинули, как старый прикроватный коврик. Мол, извини, милый, я в тебе ошиблась. Оказывается, ты совсем не такой розовый и пушистый, как мне грезилось в моем девичьем одиночестве.

Хорошенькое дельце!

Такие мысли роились у меня в голове, пока Машка преодолевала расстояние от деревни до станции. Именно расстояние, а не дорогу, потому что по этому пути ездил только Зосима, и колея то скрывалась в высокой траве, то петляла между деревьями, а иногда и вовсе уходила под воду, где лежали окаменевшие от времени бревна-мостки.

Как Машка находила дорогу, уму непостижимо. Наверное, и сам Зосима уже понятия не имел, где она находится, так как индифферентно лежал на телеге с сигаретой в зубах и даже вожжами не шевелил, а смотрел на небо.