Александр Лонс - Флэшбэк - flashback Страница 45

— А сын? — без особого интереса в голосе спросила собеседница Алекса.

— Вырос уже. Учится в университете на историка, специализируется по европейскому средневековью. Но ты мне так и не сказала, что с тобой приключилось?

Они не виделись пару лет, хотя раньше были очень близкими друзьями. Больше чем друзьями. Если точнее — то не встречались они год и десять месяцев. А до этого — еще примерно столько же. Чем чревато общение с людьми из прошлого? Риторический вопрос. Тем, что людей разделяет не только и не столько встречи Новых Годов и празднования порознь Дней Рождений, сколько кусок прожитой жизни. Бывшие друзья не просто научились смеяться, плакать и любить по-разному: между ними теперь лежат душевные раны, бытовые трагедии, семейные конфликты, серьезные проблемы, новые открытия — все то, что так сильно… Нет! Не изменяет! Добавляет изменений. А ничто так не отдаляет людей друг от друга, как приобретенные перемены.

Нет, они никогда не теряли контакта между собой. Они постоянно общались, благо Интернет делал такое общение легким и обыденным. Между ними лежали серые будни и бурный развороченный быт. Они продолжали злить друг друга, обижать, оскорблять, что у них уже вошло в привычку. Каждому из них казалось, что именно он знает другого лучше него самого. Каждый думал, что именно ему знакомы все секретные ноты души собеседника, что именно он видит нужную клавишу, на которой играет. И они не верили в то, что чужая жизнь переписана на чистый лист, и что этот лист давно уже запачкали новые пятна. Они не думали о том, что сидящий напротив человек теперь играет не на клавишах, а на струнах, что его душа звучит совершенно иначе, и что мысли совсем не те, что прежде. Почему? Потому, что они ничего этого не видели, не слышали и не хотели знать. А то, что они все-таки сумели подсмотреть, казалось им вполне похожим на то, что они знали прежде. Они часто говорили: «Все изменилось и все закончилось», но при этом не верили даже сами себе. Возможно, внешне они и согласились бы с такими словами, но у всех этих слов был один единственный и верный синоним — тотальное непонимание. В глубине души все равно смотрели на сидящего напротив человека из прошлого прежним взглядом и вспоминали все те же старые маски, прежние игры и давние образы. Эти образы и маски постоянно давили на них.

— …ты мне так и не сказала, что с тобой приключилось? — спросил ее Алекс.

— Сейчас расскажу, — она сделала небольшую паузу, ковыряя недоеденную пиццу. — Случилось всего много, но говорить обо всем лениво… Вот намедни у меня умер компьютер, и завтра должен приехать мастер из техподдержки, посмотреть, что к чему и содрать с меня некислые деньги. А вообще, я устала от Интернета и сетевого общения. Но мы же блоггеры. Я, ты и еще куча разных знакомых. У нас давно уже нет имен, вместо них — ники. У нас нет ни возраста ни пола, да и голоса тоже нет. Как нет эмоций — их нам заменил десяток банальных смайликов. Вместо лица — аватар. Мы не читаем книг, а просто просматриваем текстовые файлы. Не цитируем по памяти любимых авторов, а вставляем результат поиска в Google по ключевой фразе, которую сумели запомнить. Концерты нам заменил ненатуральный эм-пэ-три звук с сокращенными частотами, не воспринимаемыми нашим ухом. Вместо фотографий — матрица тридцати двух битных точек. Вместо встреч — сходки. Вместо поцелуев — «чмоки». Вместо любви — мемориз и записи в хистори… Но я все чаще ловлю себя на мысли, что мне давно уже наскучило писать в блогах. Надоело что-то аргументировать, да и просто надоело как-то себя выставлять. И в Интернете, и в реале. Но позитивно жить мне не удастся: я уже настолько приспособилась к роли воительницы с пылающим мечом, что возможности выхода из этого образа не вижу вообще. Да и как он возможен, этот выход, если долго притворяться у меня не получится, все равно вся эта суть рубящей всех налево и направо всадницы вылезет наружу и делается только хуже… — Недавно звонил мой бывший (ты его знаешь, мы с ним остались замечательными друзьями). То, что рассказал, совсем не порадовало. На днях была вечеринка в клубе «Белая Тень», и он там краем уха слышал, что говорили обо мне некие личности. Оказывается, я меняю мужиков как перчатки, ко мне чуть ли не очередь стоит, и я всех вожу к себе домой. Сколько же нового можно иногда о себе узнать. Хорошо у него хотя бы хватило ума в это не поверить, а плохо — что он не знает, кто они были такие и откуда. Жаль. Для меня, естественно, а им повезло, ибо в противном случае я не гарантировала бы их целость и сохранность…

— Да, конфликтовать с тобой — только злейшему врагу пожелаешь! — засмеялся Алекс. — Вообще-то все мы со своими проблемами. А ты думаешь, я белый, пушистый и рисую на стекле солнечных зайцев? Нет, я могу быть очень злым человеком. Я быстро впитываю негатив, а потом выбрасываю его в чью-то сторону. Но вообще-то я немного романтик. До сих пор.

— Я так не думаю, и никогда не думала. Какой же ты романтик? — она изобразила смех. — Да ты кто угодно, но только не романтик. Ты, дяденька, умеешь смотреть на жизнь цинично и трезво, не обольщаясь, поскольку в твоей жизни было достаточно разочарований, чтобы позволить себе роскошь очаровываться вновь. При этом даже не стараешься выглядеть очень уж правильным, хотя вполне адекватен…

Вдруг без всякого перехода она спросила:

— Слушай, романтик, а ты где остановился?

— В академической гостинице на проспекте Энгельса, — удивленно ответил Алекс. — А что?

— Пойдем ко мне? Посмотришь, как я живу. Ты же у меня еще не был.

— Еще не был — эхом отозвался Алекс. Он позвонил своей жене, но ее мобильник упорно не желал отвечать — это была уже не первая его попытка.

То, что произошло позже, Алекс так и не смог объяснить, хотя долго потом об этом думал. Отрезок времени, кусок его жизни продолжительностью несколько часов, полностью выпал из памяти и сознания. Его, Алекса мозг, как будто отключили, а затем включили на шесть часов позже. Еще мгновение назад он спокойно сидел за столиком кафе на Невском проспекте, а тут вдруг сразу оказался абсолютно голый в незнакомом помещении на удобной широкой постели, прикрытый до подбородка мягким одеялом. Сознание постепенно возвращалось, голова прояснялась, а в теле ощущалась приятная расслабленность и усталость, как после долгого полноценного секса. Алекс не успел удивиться, как дверь открылась, и в комнате появилась его симпатичная приятельница — судя по влажной прическе, она только что вышла из душа. Шла она босиком, одетая только в крупноразмерную черную майку, висящую на ней, будто платьице. На майке была изображена исполненная экспрессии и фантастичных киберпанковских деталей некая красочная инфернальная сцена в духе Гигера. Сверху, прямо под горлом, читалось: