Олег Борисов - Henker - Палач Страница 46

— И ведь уродится такое. Представляешь, сожрала как минимум пятерых, судя по остаткам обуви, а все ей мало. На меня тоже зубы скалить вздумала…

Веркер молчал, разглядывая гостя. Крепкий, легкий в движениях, мелкие шрамы на голове и лице, а от мощной высокой фигуры отдает запахами Тьмы. Разными. Злыми и добрыми, сильными и слабыми. Такое впечатление, что чужак провел больше времени за последней чертой, чем здесь, в Городе. Очень странный субъект.

Палач тем временем бросил под ноги зверюгу и добыл из кармана сверток с бутербродами. Из-за беготни по округе он так и не успел перекусить. Пошуршав бумагой, Клаккер добыл первую пирамиду из хлеба-сыра-мяса и набил рот. Жуя, ткнул пальцем в мастера и проворчал, рассыпая крошки:

— А ведь я тебя помню… Мы тогда в госпитале вместе болтались. Ты был в третьем эскадроне, который ходил в атаку на нечисть, что от заводских складов на слободу поперла… Точно! Вы еще с таким крохотным трубачом кидались подушками в сестричек и кричали, чтобы вас добили. А доктора послали так далеко, что вряд ли он до места добрался.

Веркер удивленно прищурил глаза, потом долго ковырялся в памяти, но так и не признал гостя:

— Извини, у меня на лица память не очень…

— А, мелочи. Меня просто мимо на каталке везли, вот твои кудри и впечатались… Ты в палате, а меня в тифозный барак, туда почти всех наших сгрузили, кого на улицах подобрали.

— В тифозный свозили умерших, — мастер покрепче сжал рукоять пистолета. — Насколько я помню.

— Точно! — Клаккер доел бутерброд и потянул другой. — Меня и везли. Кишки наружу, все пузо нараспашку и вонь до небес… Повезло, что старый санитар в бараке кудесником оказался. Промыл какой-то жгучей дрянью потроха и заштопал… Я думал, что сдохну там же, на каталке. А нет, выжил… Хотя, может лучше было бы сдохнуть…

В животе хозяина подвала заворчало, и мужчина смущенно прижал руку, давя голодный позыв. Охотник посмотрел на собеседника, потом на распахнутую за спиной дверь и хлопнул себя по лбу:

— Черт! Ты же здесь под замком сидишь! Сколько? День-два? Или больше?..

Замотав бумагу, Клаккер примерился и перебросил сверток на тряпки. Потом отряхнул крошки со штанов и спросил:

— Ладно, разберемся. Раз жив — уже хорошо. Только зачем ты с этим придурошным Брицем связался?

Грязный обитатель подземелья помолчал, потом подтянул подарок поближе к себе и зашуршал бумагой, зло огрызаясь на глупый вопрос:

— Потому что в одном дворе жили… А когда в Город вернулся, он был единственным, кто хоть как-то помог… Вот почему.

— А что на работу не пошел? На заводах постоянно людей не хватает. Руки-то у тебя золотые, отлично бы устроился.

— Потому что сам сказал, лучше бы нас добили тогда! — взорвался Веркер, сбрасывая тряпье. — Это тебе повезло, что выжил из кусков собранный! А мне твари ноги отгрызли и все — только в канаву, подыхать! Вот, вот почему!

Клаккер посмотрел на штаны, завязанные узлами там, где должны быть колени. Потом медленно слез с верстака, подошел поближе и присел на корточки. В отсветах фонаря стало видно, что охотник сильно вымотался: морщины избороздили лицо, глаза обметало черными тенями. Протянув руку, палач медленно заговорил, длинными паузами отделяя каждое предложение:

— Пошли со мной, брат. Вместе подыхали, вместе теперь жизнь заново построим. Пошли, что тут гнить заживо… Чтобы я своего на Барахолке бросил? Да никогда… Слово даю, ни голодать не придется, ни совестью торговать ради заработка.

— Ты меня так хорошо знаешь? — оскалился мастер.

— Ты солдат, как и я, не каратель. А солдаты людей ночами ради гроша не режут. Нет на тебе крови горожан? Значит плевать на все остальное… Что, нечисть кольцевал и помогал на богатеньких золото зарабатывать? То же мне, преступление.

Голодный мужчина молчал, судорожно дожевывая кусок хлеба. Потом вздохнул и убрал пистолет за пазуху, чтобы освободить обе руки и вцепиться в широкий ломоть мяса. Прежде чем набить рот, выдохнул:

— Зачем тебе калека? Обуза одна.

— Друг другу спину прикроем. И не кривись, так и будет… Пойдем, брат. Пора начинать жить заново…

Глава 9

Неожиданно горячее солнышко подтопило сгрудившийся на крышах снег, и талая вода обрушилась на улицы звонкой капелью. Еще обещали последние трескучие зимние морозы, еще старожилы кивали на далекие темные тучи, медленно ползущие с далеких гор. Но в Городе уже дохнуло весной, обещая скорое освобождение от надоевших холодов. И люди заулыбались вслед ярким солнечным лучам.

Палач добыл где-то стол-мастодонт, сколоченный из неподъемных тумб и бесчисленного количества ящиков, увенчанных широченной столешницей. Убив день на сборку дубового чудовища, Клаккер теперь с удовольствием рассовывал по пахнувшим лаком потрохам бесконечные револьверы, патроны, тесаки и алебарды. Смертоносным железом запросто уже можно было вооружить личную армию, но охотник с маниакальным упорством пополнял и пополнял коллекцию, без малейших угрызений совести таская новинки из забегов по окрестностям. При этом с радостью был готов подарить любую стреляющую или кромсающую безделушку друзьям, только попроси.

Хозяин кабинета с интересом разглядывал помощника, крутя в руках слабо дымившую сигару:

— Так куда ты мастера пристроил?

Запихнув последнюю железяку на место, охотник за нечистью ответил, безуспешно пытаясь вытереть измазанные маслом руки о драную тряпку:

— Здесь, в конце второго этажа комнату подобрали. Помнишь, истопник-горбун там жил? Ну, еще до того, как здание нам отдали. Там все под него перестроено было: низкая кушетка, душ с переделанными кранами. Очень удачно получилось, как будто специально для Веркера делали.

— Думаешь, хорошая идея, держать партикулярного господина на государственной территории? Нас любая проверка в бараний рог согнет.

— Пар-ти-… Тьфу, где только гадости нахватался, — вздохнул Клаккер, расстилая толстую газету на краю стола и вогружая поверх ноги в тяжелых сапогах.

— Это я третий день отчеты строчу, — смутился на секунду сыщик, спрятавшись за пахучими дымными клубами. — Канцелярщина так и лезет, сам себя не узнаю… Но ты от ответа не увиливай.

Палач помахал ладонью, отгоняя пролетавшее мимо серое облачко, потом приклеил задумчивое выражение на лицо и ответил:

— Может, мне трубку завести? Ты — с этой вонючей дрянью, я — с хорошим табаком, который обещали по знакомству в Заречье продать. Будем на пару Гжелику травить… Ладно, шучу… Я мастера к себе возьму. Мне по штату можно еще троих завербовать. Вроде так в последнем табеле значилось. Кстати, тобой же и подписанным.