Олег Борисов - Henker - Палач Страница 51

— Какой из меня образец? Как не надо судьбу строить? — просипел Веркер.

— Такой. Живой и перед глазами. У нашего рубаки полкласса образования, потом армия и бои без перерыва. Голову свернуть — любому за секунду сможет, он даже тварей голыми руками рвет, когда к стенке припрет. А вот читать нормально выучился буквально не так давно. И человек, способный из банки от тушенки соорудить хронометр с кукушкой — для него как живой бог. Поэтому — выгребай мозги из бутылки, куда ты их законопатил, и прекращай гнить в конуре… Считаешь, что на улицах опасно? Гуляй на площади. Там наши пацанята каждый угол под присмотром держат, любого постороннего за секунду дежурным унтерам сдадут… Поэтому — шевелись, не кисни. Когда встряхнешься, сможешь определиться, что для тебя в самом деле важно. Может, на завод пойдешь. Может, свою мастерскую откроешь. Не знаю. Только не изображай сдохшую амебу, противно… Как проснешься, скажешь. Я тогда слово «временный» из документов вычеркну. А пока — не заслужил…

Клаккер шел по темному коридору на улицу, когда из-за угла выкатилась коляска и тихий голос произнес:

— Решил подвиг старшего повторить, в одиночку грязь разгрести?

— В смысле? — удивился палач.

— У тебя на лице написано, что ты цепочку событий выстроил до конца. Нам сказал начало, потом к окну повернулся и просчитал хвосты. Шольц не видел, а я в отражении заметил… Ты когда задачки решаешь, очень выразительные рожи корчишь… И явно хочешь в одиночку славу и почет заработать.

— Нужны они мне, — отмахнулся охотник, внимательно разглядывая оружейника. Факт, что его мысли другой человек читает как открытую книгу неприятно удивил.

— Тебе виднее. Но сам рассказывал, что босс с Гжеликой в чужое логово сунулся и чудом живы остались. Тебя найти в какой-нибудь дыре будет трудно.

Клаккер усмехнулся, напялил шлем и щелкнул резинкой очков:

— Не волнуйся, я осторожно. И всего лишь за жизнь поговорить, без стрельбы и членовредительства. Если что узнаю — завтра уже предметно думать станем. Пока лишь вилами на воде.

Веркер вздохнул, но не стал спорить. Потянул рукой мешок, лежавший в поддоне коляски, положил тяжелую ношу на одеяло и распахнул горловину:

— Мне покоя один ошейник не дает. Почти все так или иначе мимо уже прошли, а его нет… Самый большой… Я даже не знаю, какую тварь он может держать на привязи… Вот, возьми. Твой любимый калибр, переделка из «Датта», армейские запасы… Плоский барабан на семь патронов, четыре сменных. Пояс, кобура для дробовика, карманы под барабаны. Все снаряжено картечью с каленым жаканом в придачу. Кирпичную стену не пробьешь, а вот любую нечисть заставишь своим темным богам молиться…

Палач взял в руки оружие и прижал к груди. Казалось, он баюкает любимого младенца. Не дожидаясь, пока собеседник откроет рот и начнет благодарить, мастер достал еще одну толстую трубку и протянул охотнику:

— Капсульный фейерверк… Этим концом хорошенько стукнуть, с другого взлетит красная ракета… Совсем паршиво будет — дашь сигнал. Только скажи, где за небом присматривать, у меня все равно бессонница…

— Я в Заречье буду, — прошептал растроганный Клаккер. — Но все нормально будет, не волнуйся… И — спасибо, брат. Это… Это лучший подарок… А мне подарков уже никто давно не дарил… Спасибо…

Господин Скант помешивал вино в бокале и с интересом разглядывал собеседника. Чужак, о котором так много говорили. Бестолочь, сумевшая приподняться над другими отбросами. Приподняться, угробив настоящий талант. Талант, на котором можно было сколотить состояние.

О состоянии господин Скант мог бы рассказать многочасовую лекцию. Потому что в отличие от оборванцев Города убеленный сединой джентльмен давно мог купить одну половину Города и продать другой. Вот только смысла в этом хозяин особняка не видел.

Первые деньги владельцу самой богатой фабрики удалось заработать еще пацаном, торгуя рыбьей требухой на старых пристанях. Тогда же он научился солить рыбные очистки для долгого хранения, чтобы потом прессовать в брикеты и сбывать втридорога холодными зимними месяцами. Наколоть кусков с «плитки Сканта» — и вот тебе рыбная похлебка. Дешево и доступно любому обитателю заводских окраин. А когда умер один из рыбаков и удалось подешевке купить сарай в углу — дело пошло в гору. Через три года Скант уже был хозяином маленькой фабрики. А еще через два потратил все свободные деньги на взятку нужному человеку и получил военный подряд. Армия закупила тогда несколько вагонов «сухого провианта». И закупала потом еще не раз и не два. Как и заводчане, оценившие дешевизну товара и неприхотливость хранения. Потом к рыбьей требухе добавились отходы из Солнечной Стороны, с ферм и дальних городов и портов на побережье. Так, неожиданно для самого себя, Скант стал королем продуктов для бедных.

Но золото не принесло радости. Потому что люди в дорогих костюмах помнили, как именно начинал выскочка. И даже сейчас, когда хозяин особняка, личного парохода и новомодного парового автомобиля мог потягаться деньгами с любым толстосумом, продолжали цедить презрительно сквозь зубы: «король тухлятины». И хоть лопни, но от поганого прозвища не избавиться. Хотя сами — ничуть не лучше…

— Я думаю, вы не только главный покупатель ошейников для нечисти, — усмехнулся мужчина на другом конце стола, отправляя очередной кусок отбивной в рот. Имея возможность попробовать щедрое угощение, палач с удовольствием ужинал, отметив про себя, что промышленник на стол подает совсем другие блюда, брезгуя личной продукцией. — А если покопаться, то можно задать следующий вопрос — зачем вам столько железа, способного удержать в узде монстров… Ваше здоровье, кстати!

Скант допил вино и промокнул губы салфеткой. Потом прищурился и пробормотал:

— Если бы я был идиотом, то решил, что вас можно купить… Но — фанатиков не покупают… Вы могли еще два, три года тому назад начать охоту за Тенями. Открыли бы свою собственную контору, брали бы контракты. От Города или состоятельных людей. Не мотались, подобно бешенному псу. Не кидались на любую гадость, высунувшую нос из стены… Нет, вы бы стали уважаемым и очень, очень состоятельным человеком. Но — увы… Столько одаренный имперский подданный, хозяин собственного дома на той стороне — и всего лишь полицейская ищейка… Прошу прощения, не полицейская. Согласен, не надо морщиться. Слово подобрано не совсем верно… Вы — личная собака господина старшего обер-крейза. Он вас спускает с поводка, а вы бежите, закинув лапы за спину…

Охотник подчистил тарелку и удовлетворенно откинулся на жесткую высокую спинку. Поковырял ногтем в зубах, добывая застрявший кусочек мяса, и пожал плечами: