Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли (сборник) Страница 51

— Ничего подобного! Я всего-навсего доказал тебе силу гипнотического внушения. Но я считаю, что гипноз и одержимость очень похожи между собой. Тебя могут заставить совершать абсолютно нелепые поступки, а затем с легкостью изобретать для них оправдания. Однако человека невозможно заставить делать то, что идет вразрез с фундаментальными чертами его характера. Он будет бороться! Сопротивляться!

Ричарду вдруг вспомнилось чувство облегчения, испытанное им вчера, когда он под влиянием какого-то порыва вернул кассету в автоответчик Сьюзан. Это был конец сражения, которое он внезапно выиграл. Не покидающее его ощущение другой битвы, где он явно сдавал позиции, заставило его вздохнуть и рассказать о кассете присутствующим.

— Вот именно! — воскликнул Дирк. — Ты бы так не поступил! Уже теплее! Видишь ли, гипноз работает лучше всего, если гипнотизируемый в глубине души и сам готов выполнить то, о чем его просят. Найди подходящего субъекта — и гипноз сделает все остальное. Я полагаю, то же справедливо и в отношении одержимости. Итак. Что мы имеем?

— Привидение, которое хочет что-то осуществить и подыскивает для этого подходящего человека. Профессор…

— Кронотис, — поправил профессор.

— Кронотис, могу я задать вам вопрос очень личного характера? Я пойму, если вы не согласитесь на него ответить, но я все равно от вас не отстану, пока не получу ответ. Вы говорили о каком-то крайне сильном соблазне. Вы хотели что-то сделать такое, чего бы не позволили сами себе, и призрак заставлял вас сделать именно это. Возможно, вам будет трудно признаться, но прошу, скажите, что это?

— Не скажу.

— Поймите, это очень важно…

— Я лучше покажу, — сказал профессор.

В воротах колледжа Святого Седда стояла огромная фигура с объемной черной нейлоновой сумкой в руках. Фигура принадлежала Майклу Вентону-Уиксу, голос, спросивший привратника, дома ли профессор Кронотис, тоже принадлежал Майклу Вентону-Уиксу, как и уши, услышавшие в ответ, что привратнику достоверно не известно, дома профессор или нет, потому что его телефон, по всей видимости, опять испорчен. Однако душа, заключенная в тело и глядевшая глазами Майкла Вентона-Уикса, больше ему не принадлежала.

Он сдался окончательно. Все сомнения, раздумья и растерянность были позади.

В нем окончательно поселился новый разум.

Дух, не принадлежавший Майклу Вентону-Уиксу, окинул взглядом здания колледжа, к которым успел привыкнуть за несколько полных отчаяния и ярости последних недель.

Несколько недель! Всего лишь микросекунды.

Хотя дух, призрак, поселившийся в теле Майкла Вентона-Уикса, знавал долгие периоды почти полного забвения, которые длились порой веками, сейчас ему казалось, что здесь он провел лишь краткие секунды, и всего несколько минут назад сюда прибыли существа, воздвигшие повсюду стены. Большая часть его собственной вечности — вечности не в полном смысле слова, а длившейся каких-то пару миллиардов лет, — прошла в скитаниях по грязи, по бескрайним морям, среди ужасов, когда из «гнили кишащих вод» поползли слизкие твари — и вот они уже расхаживают всюду и жалуются на испорченные телефоны.

Глубоко в душе он знал, что сошел с ума, и случилось это почти сразу после катастрофы, когда он осознал, что натворил, и воспоминания об умерших друзьях не давали покоя все время его странствований по Земле.

Он знал, что, переступив черту, предаст те идеалы, что и без того уже с трудом удерживаются в памяти, но это единственный способ покончить с непрекращающимся кошмаром, который с каждой из миллиардов следующих секунд становится все хуже.

Он подхватил сумку и пошел.

Глава 29

В дебрях дождевого леса, как обычно, лил дождь. На то лес и дождевой.

Не секущий, стремительный ливень — время таких дождей наступит позже. Капельки мелкой бесконечной мороси повисали в воздухе туманом, водяной взвесью, изредка пронзаемой лучом солнца, оседали и блестели на мокрой коре кальварии, а порой на бабочке или неподвижной искрящейся ящерке — зрелище незабываемое.

В вышине под пологом из крон деревьев, будто вспомнив о чем-то, порой вспархивала птица, бешено била меж ветвей крыльями и, отыскав место поудобнее, погружалась в дальнейшие раздумья до тех пор, пока не посетит новая мысль или не придет время подкрепиться.

Воздух полнился нежными ароматами цветов, смешанными с тяжелым запахом устилавшей землю прелой, перегнившей листвы. Сквозь нее на поверхность пробивались поросшие мхом кривые корни.

Посреди окруженной деревьями лесной прогалины тихо, без лишнего шума возникла обыкновенная белая дверь. Спустя несколько секунд, чуть слышно скрипнув, дверь отворилась. Высокий худощавый человек повертел головой, удивленно похлопал глазами и вновь осторожно закрыл дверь.

Еще немного погодя дверь вновь открылась, и из нее выглянул профессор.

— Это все настоящее, — сказал он, — точно вам говорю. Идите и убедитесь сами.

Он вышел на лужайку и жестом позвал за собой двоих других.

Дирк смело шагнул вперед, замешкавшись лишь на мгновение. Однако тут же объявил, что понял, как это работает: очевидно, все дело в недействительных числах, располагающихся между квантовыми расстояниями и определяющих фрактальные изолинии, окружающие Вселенную. И как только он первый до этого не додумался!

— И до дверцы для кошек тоже! — не удержался Ричард, все еще переминаясь у порога.

— Да, совершенно верно, — сказал Дирк, снял очки и, прислонившись спиной к дереву, принялся их протирать. — Ты, разумеется, сразу понял, что я лгу. Это вполне естественно в данных обстоятельствах — надеюсь, ты согласишься. Вполне естественно.

Он слегка прищурился и водрузил очки на нос. Они тотчас запотели вновь.

— Удивительно, — покачал он головой.

Ричард неуверенно поставил ногу на влажную землю и несколько мгновений раздумывал, все еще оставаясь второй ногой в квартире профессора. Затем все-таки рискнул и сделал шаг.

Легкие тут же наполнились опьяняющими парами, а разум поразился прелести окружающего мира. Ричард обернулся и посмотрел на дверь, через которую секунду назад прошел: самая обыкновенная белая рама с самой обыкновенной распахнутой настежь дверью, ведущей в профессорскую комнату. Разве что стояла она посреди леса — вот единственное отличие от других подобных дверей.

В изумлении он обошел дверь кругом, ступая осторожно не столько из-за боязни поскользнуться, сколько из страха вообще потерять опору под ногами. Сзади — самая обыкновенная распахнутая дверь, такую не каждому удастся отыскать в самом обыкновенном дождевом лесу. Ричард вновь прошел через порог, обернулся и увидел в дверном проеме квартиру Урбана Кронотиса, профессора колледжа Святого Седда Кембриджского университета. Отсюда до нее, наверное, тысячи миль. Тысячи? Куда они попали?