Владимир Малов - Тот, кто вернется! Страница 6

– Значит, я заснул?

– Ровно на двадцать минут, – слазала Нина. – Пока я стояла у окна и смотрела, как начинается дождь.

– Дождь? – Андрей упруго поднялся из кресла, быстро пересек комнату, распахнул окно.

В густом сумраке позднего вечера стояла сплошная водяная стена. Нити дождя казались туго натянутыми, они рассекали ветви деревьев и сбивали на землю листья, уже начинавшие желтеть. Дождь наполнял мир густым рокотом и свежим ароматом. Захотелось, как в детстве, когда все впечатления ярки и праздничны, босиком пробежать по лужам.

Андрей закрыл окно, но еще некоторое время смотрел на дождь. Он знал, что Нина следит за каждым его движением, и обернулся.

– Кто полетит? – спросила она тихо.

Андрей задернул штору, и в номере космогостнницы вновь стало тихо.

– Лететь хотели все, – ответил он, – но решено отправить только двоих – меня и Крылова.

– Двоих, – тихо повторила Нина. – А после полета останется один…

Он опустил глаза, глубоко вздохнул и стал ходить из угла в угол: пятнадцать шагов в одну сторону и пятнадцать в другую. Он ждал, что скажет Нина.

– А если лететь одному?

– Одному нельзя.

– Я знала, что так будет, – тихо сказала Нина. – И я тебя понимаю.

Он посмотрел на Нину, с которой так странно связалась для него эта экспедиция, потому что встретились они именно в тот день, когда Андрей узнал о будущем полете на Теллус, и загрустил.

– Ты ведь даже не успел съездить домой.

– Теперь уже не успею.

Нина зябко поежилась, и он обнял ее.

– А вот ему, наверное, еще тяжелее, – проговорила Нина. – Сергей Крылов – это ведь его сын.

– Сын? – переспросил Андрей. – Чей сын?

– Генерального директора, – Нина хотела улыбнуться, но улыбка не получилась. – Только об этом известно очень немногим. Он считает, что детям только вредит, если их родители знамениты. Особенно, если дети делают то же, что и родители…

Андрей прошелся по комнате. Представил лицо Сергея Крылова и рядом – добродушное, мягкое лицо генерального директора. Пожалуй, лица были похожи. Хотя ростом сын явно отстал от отца.

– И он… он разрешил ему отправиться в экспедицию?

– Об этом ты сказал мне сам, – ответила Нина.

– Его сын, – пробормотал Андрей. – Как ты об этом узнала?

– Я обещала никому не говорить. Но сейчас, наверное, можно. Узнала случайно: я дежурила, когда в моем секторе садился одноместный тренировочный корабль. Кажется, он летал к Марсу или Юпитеру, точно не помню. Редчайший случай: при посадке отказали тормозные двигатели. Пилот был очень юн и не знал, на что решиться. Как полагается по регламенту, я тут же сообщила об этом в дирекцию управления, и в мою диспетчерскую тут же прибежал сам генеральный. Он сам стал вести пилота, и я волей-неволей слышала весь их разговор. Уже потом генеральный директор мне все объяснил и взял с меня слово об этом не говорить никому.

Она замолчала и задумалась.

– Расскажи, как корабль сел? – спросил Андрей.

– Вместо тормозных двигателей пилот использовал мершевые, но отрегулировал их так, что они только гасили скорость… Когда корабль опустился, генеральный сел в кресло и долго молчал. А потом мне сказал, и эти слова я запомнила: «Если хочешь воспитать настоящего человека, надо с детства дать ему понять, что в первую очередь он должен рассчитывать только на себя самого. Сейчас я ему помог, но это сделал бы на моем месте любой знающий человек».

Если бы пришлось выбирать мне, думал Андрей, я бы, наверное, тоже выбрал Крылова.

Он сел на диван, усадил рядом с собой Нину и обнял ее за плечи.

– Ты считаешь, что тебе непременно надо лететь? – прошептала она.

– Непременно.

Плечи Нины дрогнули.

– Я это знала.

– Наверное, – сказал Андрей, – это банально, но я убежден, что без риска, без трудностей ничего не бывает. Человеку, чтобы он шел вперед и вперед, обязательно что-то должно мешать. Трудности вроде бы помеха, но, совсем не имея их, далеко не уйдешь…

Он тронул рукой волосы Нины, осторожно намотал прядку себе на пальцы и увидел, что в ее глазах заблестели слезы.

VIII

…Слева, там, где к шоссе вплотную подходил лес, краски были уже желто-красными. Воздух был по-осеннему прозрачным, и звуки тоже стали осенними – гулкими и отрывистыми, непохожими на приглушенные голоса лета.

Слева, в глубине леса, мелькнули здания научного центра и среди них – вросший в землю кристалл Института времени. Андрей еще глубже вдавил педаль, и тогда ему показалось, что машина не мчится по пустому шоссе, а, приподнявшись над ним, летит.

Он усмехнулся: машина как будто тоже стремилась к сверх-субсветовому пределу и никак не могла его перейти. А сам он это сделает. Поразительное чувство: знать, что совсем скоро Земля останется далеко и само Солнце станет звездой, ничем не выделяющейся среди тысяч других. И что еще немного, и он своими глазами увидит таинственный Теллус… должен увидеть.

Он сбавил скорость, потому что теперь шоссе должно было повернуть направо, и тогда сразу кончится лес, вместо него появятся длинные корпуса навигационной службы и громадное полупрозрачное здание управления.

Въехав на территорию порта, Андрей стал лавировать среди множества кораблей. У элегантного корпуса субсветовика экстракласса «Москва» он на мгновение притормозил. Корабль, его прежний корабль, проходящий профилактику, был сегодня пуст, безмолвен. На несколько десятков дней вернулся он на Землю и вскоре снова уйдет в космос с прежним экипажем и другим командиром. Надежный, верный испытанный корабль, характер которого он, Андрей Ростов, успел узнать, как, может быть, никто другой никогда не узнает.

Он вновь нажал педаль, ц «Москва» осталась позади.

И вот он, самый дальний угол порта. Возле невзрачного корпуса «Альбатроса» стояли несколько машин, среди которых была и машина генерального директора. Все обычно, буднично. Это хорошо, подумал Андрей, что ушла в прошлое традиция, когда перед стартом к кораблям собирались десятки тысяч людей и всем участникам таких церемоний было, вероятно, не по себе. Теперь каждый новый старт – это не праздник, а прежде всего дело. Экипаж собирается прямо у корабля, корабль уже готов к старту, свидетели старта – лишь несколько человек, без присутствия которых не обойтись.

Он выключил двигатель и шагнул на теплые плиты перрона. Сергей Крылов, его спутник, был уже среди маленькой группы провожающих. Андрей вздохнул и медленно, не спеша пошел к ним. Нина осталась в городе, он просил ее не приезжать к «Альбатросу».

Слова прощания были очень короткими. Потом – крепкие рукопожатия, и вдруг выпавшие из руки генерального директора очки, тут же разлетевшиеся вдребезги на бетонной плите, и чья-то шутка, старая как мир, прозвучавшая сегодня не очень-то весело: «К счастью!» И как всегда – трап пружинил под ногами. Все было привычно, буднично.