Виталий Гладкий - Ведьмак Страница 64

– Знаю, – хмуро буркнул Зосима.

– Вот мы и договорились. Хрен с ними, с этими инопланетянами. Раньше летали, еще до революции, теперь летают – пусть их. Нам-то что? Мне, например, от этого ни холодно, ни жарко.

– Не к добру это…

– Что тебе сказать… Не исключено, что ты прав. Но человек слаб и беззащитен перед ликом природы. А уж перед всякими там инопланетянами, обладающими потрясающей воображение техникой и технологиями, и нечистой силой мы и вовсе букашки.

– Душу надо спасать.

– Разумное замечание. Есть предложение начать спасательные работы прямо сейчас. Ты, случаем, не прихватил с собой бутылочку?

Зосима смущенно прокашлялся:

– Кх, кх!… Дык, это, как-то не догадался…

– Эх ты… Есть хорошая поговорка: с утра выпьешь, весь день свободен. В нашем случае это означает не только свободу, как таковую, а еще и внутренне раскрепощение, чтобы дурные мысли улетучились.

– Так ведь еще очень рано.

– Не смотри на меня с осуждением. Я не пью, а залечиваю душевную травму. И тебе, между прочим, нужно полечиться. А то эти инопланетные корабли дурно влияют на человеческую психику.

– Ну, недолго и сбегать…

Но сбыться его намерению было не суждено. В дверь кто-то постучал. Вопросительно подняв брови, я сказал, повысив голос:

– Входите! Не заперто.

Входная дверь, даже не скрипнув (вчера я хорошо смазал петли), отворилась и впустила в избу… Идиомыча! Вот так штука. Явление волхва народу.

Кого-кого, а уж профессора в гости я никак не ждал. И даже не мог предположить, что он когда-нибудь заглянет ко мне на огонек. Уж очень Идиомыч был сух при нашей встрече. Наверное, мой визит прервал нить его от философических размышлений.

Идиомыч был сильно встревожен.

– Исчез Кондратий Иванович, – заявил он сразу, без вступления и прочих интеллигентских штучек. – Вчера ушел с утра на болота и до сих пор не возвратился.

Надо же! Оказывается, Кондратка сумел завести дружбу с нелюдимым Идиомычем. Интересно, на какой почве они стакнулись?

– Дык, это не новость, – опередил меня Зосима. – Он сутками в лесу попадает. Ему не впервой.

– На этот раз все не так, – сухо парировал Идиомыч. – Он в беде.

– Откуда это вам известно? – вступил и я в разговор.

– Вот… – Идиомыч положил на стол маленькую пластмассовую коробочку; это был примитивный футлярчик для украшений, который всучивают покупателям в ювелирных «шопах» дешевого пошиба.

Коробочка была плотно закрыта. В ее крышку был вмонтирован светодиод. И сейчас он часто-часто мигал тревожным красным светом.

– Что это? – спросил я недоумением.

– А вы не поняли? – не без иронии спросил Идиомыч.

– Навскидку – нет, – ответил я сердито.

Большие умники считают, что все вокруг должны так же быстро соображать, как и они.

– Это приемное устройство. А мигающий светодиод – сигнал радиомаяка, – сказал Идиомыч.

– Ух ты… – Я осклабился. – Не знал, что вы занимаетесь, кроме алхимии, еще и радиолюбительством. И что он вам маячит?

– Это совсем не смешно, уважаемый. – Идиомыч изобразил из себя оскорбленную в лучших чувствах невинность.

– Извините, – ответил я, спрятав свою дурацкую ухмылку. – Но я действительно не врубаюсь в ситуацию.

– Отправляясь на болота, Кондратий Иванович всегда брал с собой радиомаяк. По нашей договоренности, если с ним приключится что-то экстраординарное, он должен был его включить. И вот сегодня маяк сработал.

– Когда именно?

– Кгм!… – в некотором смущении прокашлялся Идиомыч. – Увы, не могу сказать точно. Дело в том, что это приемное устройство я нечаянно завалил бумагами… и вообще всякой всячиной. Оно ведь миниатюрное. И откопал только сегодня утром. Маяк уже работал.

– Тэ-экс… – Я задумчиво потер небритый подбородок. – Случайное срабатывание исключается?

– Да. Я так его спроектировал, что нечаянное включение невозможно.

– Вы это сделали по просьбе Кондрат… – Я едва не назвал прозвище нашего археолога-литературоведа, да вовремя спохватился, вспомнив, с кем разговариваю. – По просьбе Кондратия Ивановича?

– Именно так.

Вот тебе и Кондратка… Даже Идиомычу сумел в душу влезть со своим монахом-провидцем. Похоже, разлюбезнейший Кондратий Иванович только то и делал, что ходил по гостям.

У того позавтракал, у того пообедал, а на ужин – к Зосиме, у которого всегда наготове самогон с травками, дичь в печи томится, и связка вяленой рыбы над окном висит. Чем не ресторан. Неплохо устроился… мечтатель.

– Ну хорошо, допустим, с Кондратием Ивановичем и впрямь стряслась беда. Но чем мы можем помочь?

– Что значит – чем? Нужно идти к нему на выручку.

Зосима, сидевший до этого совершенно безмолвно, закряхтел и начал ерзать. Я понял его и без слов. Найти на болотах попавшего в беду человека сложнее, чем отыскать иголку в стоге сена. У нас тут такие леса, что могут целую армию спрятать.

– Вы понимаете, о чем говорите? – спросил я сухо; не было мне печали по болотам болтаться, да еще и впустую. – Чтобы найти Кондратия Ивановича в этом море зеленом, разливанном, нужно как минимум полста человек. Притом опытных следопытов, кто хорошо знает местность. А где их взять?

– Не нужно полста человек. На поиски пойдем втроем – я, вы и Зосима. Найти Кондратия Ивановича несложно. Смотрите…

Жестом опытного фокусника Идиомыч достал из нагрудного кармана приборчик, смахивающий на небольшой калькулятор. Впрочем, так оно и было – корпус прибора точно был от японской считалки.

Но что касается начинки, то она была совсем другой. Это я понял по дисплею, который был гораздо больше, чем у калькулятора. А вместо цифирок в стеклянном окошке виднелась нервно подрагивающая стрелка.

– Извините меня за техническую необразованность, – сказал я, тщательно подбирая слова, – но я опять не могу сообразить, что это за штуковина.

– Определитель азимута, – коротко объяснил Идиомыч.

– Вот теперь я понял. И куда стрелка указывает в данный момент?

– Сейчас посмотрим… – Идиомыч что-то там понажимал – какие-то кнопочки на корпусе приборчика, и начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси, держа в руках свое изобретение как обычный компас. – Туда, – остановившись, махнул он рукой, указывая направление. – Кондратий Иванович находится в той стороне.

Я посмотрел на прибор – чуткая стрелка дрожала на красной черте, расположенной по центральной оси прибора. И продолжение этой черты уходило в Пимкино болото.

Мать моя женщина! Кондратку занесло в самые, что ни есть, гибельные места. Если прибор и впрямь не врет, то, похоже, Кондратию Ивановичу прикрутился полный пердомонокль. Как его можно вытащить из владений самого лешего, если дорогу туда не знает даже Зосима?