Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов Страница 70

Переулок поглотил меня быстро и безмолвно, не задавая вопросов. Здесь, прикрытый завесой темноты, я почувствовал себя чуть безопаснее. Прохладный ночной воздух помог немного успокоиться и собраться с мыслями.

Остановившись далеко в глубине переулка, я облокотился о стену и глубоко вдохнул, пытаясь усмирить бешено колотящееся сердце. Сейчас главным было вновь обрести себя, снова стать тем, кем привык быть: хищником, контролирующим ситуацию, а не жертвой.

Побег не означал моего окончательного поражения – это была лишь временная мера, передышка перед следующим этапом противостояния, который я уже начал планировать. И в новом раунде я не допущу прежних ошибок, не позволю вновь оказаться загнанным зверем.

Это обещание я дал себе, стоя в холодной тьме и чувствуя, как постепенно возвращается самообладание. Бой ещё не закончился, и я собирался вернуться, чтобы его выиграть.

Я двигался почти вслепую, отчётливо слыша позади яростные выкрики Дмитрия, обещавшего найти меня и заставить расплатиться за всё. Эти слова звучали насмешкой и болезненным напоминанием о том, как стремительно я превратился из охотника в добычу. Тревога, прежде почти незнакомая мне, теперь стала постоянным спутником, въедливым и назойливым, от которого невозможно отмахнуться.

Добравшись до укрытия – заброшенного гаража на окраине, надёжно спрятанного среди дворов и переулков, я прислонился спиной к холодной металлической стене. Тяжёлое дыхание вырывалось толчками, сердце билось болезненно и беспорядочно, а в висках пульсировала тупая боль. Всё это создавало ощущение полного истощения и заставляло глубоко осознать масштаб поражения.

Постепенно дыхание выровнялось, тело начало приходить в себя, и разум снова наполнился тревожными мыслями. Я вновь и вновь прокручивал события вечера, пытаясь понять, где именно допустил ошибку, как мог столь глупо попасться в ловушку. Ведь ещё недавно, сидя с Дмитрием в кафе, я ощущал абсолютное превосходство, полностью контролируя ситуацию, не задумываясь, что фигура на доске когда-то начнёт играть самостоятельно.

Теперь, стоя в сыром убежище и осознавая всю глубину своего просчёта, я испытывал жгучую досаду, смешанную с растерянностью и раздражением. Тогда Дмитрий казался совсем другим – неопытным и почти беззащитным, тем, из кого можно легко слепить нужного мне человека.

Но сейчас перед моим мысленным взором стоял другой Дмитрий – опасный, решительный и чрезвычайно мотивированный. С каждым новым витком размышлений я всё яснее понимал, что наивно попался в собственную ловушку, поверив в его иллюзорную слабость.

Это осознание терзало сильнее физических травм. Боль постепенно отступала, а чувство ошибки оставалось внутри, продолжая грызть настойчиво и неотступно. Я ненавидел это ощущение, свою глупость и Дмитрия за его превосходство.

Во мне нарастала холодная злость – не горячая ярость, застилающая глаза, а спокойная и рациональная. Такая злость заставляет трезво оценивать противника и тщательно планировать будущие действия. Именно это сейчас было мне необходимо.

Постепенно я начинал чётко анализировать действия Дмитрия. Чем больше думал, тем яснее понимал, что его появление было далеко не случайным совпадением. Он знал обо мне гораздо больше, чем я предполагал, внимательно выбирая момент для удара. Я не ожидал такого поворота, наивно полагая себя единственным человеком, способным управлять ситуацией.

Теперь меня не покидала тревожная догадка, что у Дмитрия была чёткая цель, далёкая от спасения случайной женщины. Он прибыл сюда не для того, чтобы быть ведомым – нет, он был здесь, чтобы охотиться. И его добычей был я.

Эта мысль болезненно кольнула сознание, заставив признать её неизбежность и правдивость. Признать то, что добычей оказался именно я – человек, привыкший сам выбирать жертву, устанавливать правила и вести игру по собственному сценарию. Осознание перемены ролей было унизительным и неприемлемым, оно противоречило моему внутреннему миру, привычному образу жизни и всему, что я считал незыблемым и правильным.

В душе начала крепнуть решимость не допустить его победы. Да, сегодня Дмитрий оказался сильнее и хитрее, но это была лишь первая схватка. Я ещё не растерял полностью свои преимущества и ресурсы, не утратил хватки и способности влиять на события. Нужно было лишь время, чтобы прийти в себя и продумать новый, более точный и надёжный план.

Теперь стало очевидно, что старые методы больше не годятся. Дмитрий не был слабаком, которого легко обмануть или запугать. С ним требовалась иная тактика – осторожная, хитрая, продуманная. Мне пришлось пересмотреть всё, что я о нём знал, начать воспринимать его не как подопечного и инструмент, а как серьёзного, равного и опасного соперника.

Теперь нужно было действовать на опережение, предугадывая его шаги и ловушки, избегая ситуаций, которые могут дать ему преимущество. Нельзя было больше позволять себе легкомыслие и самоуверенность – отныне каждый шаг должен был быть выверен до мельчайших деталей.

Стоя в темноте своего укрытия и осознавая глубину ошибки, я твёрдо решил, что подобного просчёта больше не допущу. Дмитрий перестал быть учеником или подчинённым. Он стал врагом, и при следующей встрече я уже не позволю себе быть слабее.

Он открыл на меня охоту – пусть теперь готовится к тому, что и я начинаю охотиться на него.

Эта мысль, острая и отчётливая, словно осколок битого стекла, глубоко впилась в сознание, заставив ощутить всю тяжесть новой реальности. Что-то важное внутри меня рухнуло – та опора, на которой прежде держалась вся жизнь. Уверенность исчезла, уступив место тревожному беспокойству, которое быстро распространялось по сознанию.

Вместе с тревогой поднималась злость – тёмная и всепоглощающая. Она медленно закипала, комом подступая к горлу и заставляя сжимать кулаки. Возникало дикое желание броситься обратно, найти Дмитрия и заставить его пожалеть о том, что он осмелился сорвать мою игру. Эта ярость была первобытной, она требовала немедленной расплаты.

Но тут же приходило холодное осознание: любое поспешное действие сейчас станет фатальной ошибкой. Я был вынужден смириться с унизительным положением беглеца, вынужденного прятаться и ждать. Ощущение того, что меня загнали в угол, причиняло глубокую моральную боль, оставляя более тяжёлые шрамы, чем физические раны.

Прокручивая в голове произошедшее, я судорожно пытался понять, как Дмитрию удалось перехватить инициативу и превратить меня из охотника в добычу. Ведь сначала всё казалось простым и ясным: вот он – пришелец из будущего, полностью зависящий от моих указаний и инструкций. Я помнил его поведение в первые дни – осторожное, растерянное, полное тревожного недоверия к чуждому миру. Эта зависимость забавляла меня, подчёркивала моё превосходство.

Теперь же тот человек стал серьёзным противником, способным сорвать мою маску, выставить напоказ слабости и вынудить прятаться. Дмитрий знал слишком много, и его внезапное появление стало доказательством того, что мои просчёты обрели роковые последствия. Чем дольше я