Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов Страница 73

Эта догадка холодной волной страха прошлась по позвоночнику, заставив внутренне сжаться. Моя уверенность дала трещину, уступив место мучительной тревоге. Игра, которая казалась почти завершённой, внезапно стала мрачной и опасной, вынуждая по-другому оценить происходящее.

Сомнения вихрем заполнили разум: возможно, я снова поспешил, снова недооценил противника, и теперь эта ошибка могла стать роковой. Дмитрий двигался слишком осторожно, словно чувствовал моё присутствие и понимал, какая опасность его подстерегает.

Отступать было поздно – любое движение выдало бы моё местоположение. Я оказался в ловушке, которую расставлял другому, и это осознание стало болезненным и тяжёлым. Оставалось только сохранять неподвижность, контролировать дыхание и ждать момента, когда Дмитрий окажется в зоне досягаемости.

Однако теперь ожидание стало мучительным, полным напряжения, сковывающего каждую клетку тела и мешающего дышать. Я боролся со страхом, пытаясь убедить себя, что тревога – лишь иллюзия, вызванная чрезмерным напряжением.

Но избавиться от страха уже не получалось. Он нарастал, поглощал решимость и превращался в липкое ощущение близкого провала. Я прекрасно осознавал, что теперь в игре не было места ошибке, и любой просчёт станет последним. Но и отступить я не мог. Оставалось стоять и ждать, балансируя на тонкой грани между победой и поражением.

Именно сейчас, когда оставались считанные шаги до развязки, я понял, что сражаюсь уже не за преимущество, а за свою жизнь и будущее. Эта ночь должна была решить всё, и, каким бы ни был исход, пути назад больше не существовало.

Внезапно я выскочил из укрытия, бросившись вперёд, намереваясь одним точным ударом завершить затянувшуюся историю. Но в тот самый миг всё пошло не так, как было запланировано.

Дмитрий, будто ожидая моего появления, спокойно и хладнокровно достал пистолет, направив его прямо на меня. Ствол оружия был реальным и пугающим, и моё сознание парализовал первобытный ужас перед неминуемой смертью.

Мгновение, показавшееся вечностью, застыло в полной тишине. Я словно прирос к месту, с трудом осознавая отчаянность своего положения. Все планы мгновенно рухнули, словно карточный домик, оставив после себя лишь пустоту и понимание собственной беспомощности.

В этот отчётливый и болезненный момент я без иллюзий осознал, что полностью и окончательно проиграл. Дмитрий переиграл меня не только физически, но и интеллектуально, тактически, обратив мои собственные ловушки против меня самого. Это понимание было унизительным, вызвав глубокое отчаяние и бессильную ярость на себя и на всё происходящее.

Однако в тот самый миг, когда я уже готов был ощутить удар пули, Дмитрий неожиданно замешкался, словно внутренний конфликт не позволил ему нажать на курок. Это краткое мгновение его нерешительности стало моей единственной надеждой на спасение, шансом избежать смерти, которая казалась уже неизбежной.

Не раздумывая ни секунды, я бросился вперёд и всей массой врезался в Дмитрия. Он пошатнулся, сделал шаг назад и потерял равновесие, позволив мне вырваться и беспорядочно кинуться прочь. Сердце бешено билось, адреналин переполнял тело, заставляя двигаться быстрее и отчаяннее, чем когда-либо прежде.

Ноги несли меня сами, на инстинктах, а разум лихорадочно искал безопасный путь к бегству и укрытию. За спиной уже звучали звуки преследования: Дмитрий пришёл в себя и явно не собирался меня отпускать. Теперь я стал тем, кем всегда презирал быть – загнанной жертвой, лишённой уверенности и права выбора.

Добежав до ближайшего узкого переулка, я нырнул в темноту, надеясь затеряться хотя бы на несколько секунд. Здесь, прижавшись к холодной кирпичной стене, я старался успокоить дыхание и вслушивался в шум погони. Руки дрожали, всё тело тряслось от напряжения и страха, который больше невозможно было подавлять.

Теперь я отчётливо понимал, что это уже не игра в кошки-мышки, а настоящая борьба за жизнь, где любой неверный шаг или ошибка могут привести к немедленной гибели. Это осознание было мучительно, унизительно и непривычно – теперь охотились на меня, а охотником был человек, которого я недавно сам обучал правилам выживания.

В голове хаотично мелькали мысли о дальнейших действиях: куда бежать, кому довериться, как избежать разоблачения и преследования, которое не отставало ни на шаг. Этот страх был новым и невыносимым чувством, разъедающим душу и тело, заставляющим разум работать на пределе возможностей. Моё существование теперь свелось к одной цели – выжить, уйти, исчезнуть любой ценой.

Глава 15

Дмитрий стоял на опустевшей улице, глядя вслед исчезнувшему Панову, и ясно чувствовал, как привычная реальность расплывается, становясь зыбкой и недостоверной. Осознание случившегося медленно проникало в сознание, оставляя неприятный осадок и пробуждая глухую тревогу. Он с трудом мог поверить, что этот вечер, едва не ставший роковым для Екатерины, устроил человек, которого он знал.

Теперь Дмитрий отчётливо понимал: Панов раскрыл его истинную цель появления в этой эпохе. Мысль эта причиняла боль острее, чем физические удары. Сейчас его мучили не телесные повреждения, а глубокое ощущение предательства и беспомощности, которых прежде он никогда не испытывал. Дмитрий был уверен, что враг не выдаст его начальству в далёком две тысячи двадцать пятом году, потому что это означало бы признаться в собственных преступлениях и потерять всё. Но сам факт того, что его тщательно хранимая тайна известна столь опасному человеку, заставлял чувствовать себя незащищённым и уязвимым.

Он глубоко вдохнул, пытаясь вернуть контроль над мыслями, и направился к дому Екатерины. Каждый шаг отдавался тупой физической болью после схватки, но гораздо острее ощущалось душевное потрясение. Чем ближе он подходил, тем явственнее становилось осознание, что грань между охотником и добычей почти исчезла, и теперь охота могла вестись уже на него.

Улица была пустынна и тиха. В окнах домов светились редкие огоньки, мягко отражаясь в лужах на асфальте. Вокруг всё казалось неправдоподобно спокойным и безмятежным, будто этот вечер никак не мог вместить в себя пережитые драматичные события. Дмитрий остановился перед подъездом Екатерины, чувствуя болезненный холодок в груди при мысли о предстоящем разговоре.

Несколько секунд он стоял неподвижно у двери, собирая силы и подбирая слова, способные хоть частично объяснить происходящее, не выдав при этом главную тайну.

Наконец он решительно нажал на звонок. Дверь распахнулась почти мгновенно, и Екатерина, увидев Дмитрия, тут же подбежала и схватила его за руку:

– Дима! Ты жив! Я уже не знала, что думать! Как ты? Он тебя не ранил?

Голос её дрожал, и Дмитрий почувствовал, насколько она встревожена. Это только усилило его внутреннюю боль, и он с трудом улыбнулся, стараясь успокоить её хотя бы внешне:

– Катя, не волнуйся, я в порядке, правда. Просто небольшая стычка, ничего серьёзного. Он сбежал, и вряд ли