Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов Страница 81

Курносов открыл дверь не сразу. Сначала за ней было тихо, затем донеслось приглушённое шарканье, лязг щеколды, и, наконец, в проёме возникла худая, чуть сгорбленная фигура. Глубокие морщины прорезали лицо старика, словно следы незабываемых дел. Из-под густых седых бровей смотрели цепкие, выцветшие, но внимательные глаза. Острый подбородок и резко очерченные скулы придавали ему строгий вид, усиленный очками с толстыми линзами. Несмотря на возраст, в движениях чувствовалась чёткая экономность.

На лице Курносова читалась усталость, осторожность и инстинктивная подозрительность бывшего оперативника. Он неторопливо поправил очки, внимательно рассматривая гостя.

– Чем могу быть полезен, молодой человек? – проговорил он сухо, сдерживая в голосе вежливую дистанцию.

Виталий сделал шаг вперёд, стараясь выглядеть максимально открытым и спокойным, понимая, что поспешность здесь опасна.

– Пётр Иванович Курносов? Я правильно понимаю, что это вы? – уточнил он мягко, выдержав небольшую паузу, давая старику время привыкнуть к своему присутствию.

– Верно, – осторожно подтвердил Курносов, слегка нахмурившись. – Только вот меня больше интересует, почему вы знаете моё имя, а я вас впервые вижу. В мои годы такие визиты обычно ничего хорошего не означают.

Виталий понимающе улыбнулся, развёл руками и заговорил доверительно, тщательно подбирая слова:

– Пётр Иванович, ваше недоверие мне понятно. Меня зовут Виталий Дмитриевич Санин, я представляю Федеральную службу охраны. Знаю, визит выглядит неожиданным, возможно, подозрительным. Но уверяю, причина моего появления здесь очень серьёзна. Дело напрямую связано с вами и человеком, которого вы, вероятно, ещё помните. Фамилия Негин вам о чём-нибудь говорит?

На мгновение в глазах Курносова мелькнуло удивление, сменившееся живым интересом и осторожной тревогой. Его брови медленно поднялись, выдавая неподдельное любопытство.

– Негин, говорите? – повторил он сдержанно и жестом пригласил гостя войти. – Что ж, это имя и правда вызывает множество вопросов. Проходите, будем разбираться.

Курносов посторонился, пропуская Виталия внутрь, и тщательно запер дверь. Это был почти механический жест, давно ставший частью повседневной привычки. Гость, пройдя за хозяином, осмотрел строгую, устаревшую, но аккуратную обстановку квартиры. Они сели друг напротив друга за деревянный стол, покрытый потёртой, тщательно вычищенной клеёнкой.

– Теперь объясните, молодой человек, что именно вам известно о Негине и почему его имя заставило вас приехать ко мне? – спросил Курносов, спокойно, но требовательно глядя на гостя.

– Негин сейчас выполняет очень важную миссию, – начал Виталий, выдерживая серьёзный взгляд старика. – Хотя, если быть точным, его настоящая фамилия – Марков. Дмитрий Марков. "Негин" – это легенда, под которой он действует в семьдесят девятом году. Всё, что я вам сейчас расскажу, может показаться невероятным, даже абсурдным. Но прошу выслушать до конца. Марков – сотрудник специального подразделения, занимающегося вопросами перемещения сознания во времени. Сейчас его сознание находится в Москве, в теле другого человека, в семьдесят девятом году.

Курносов медленно моргнул, сузив глаза:

– Простите, но почему этим занимается Федеральная служба охраны? Разве подобное не выходит далеко за рамки их полномочий?

– Справедливый вопрос, – кивнул Виталий. – Я действительно представляю ФСО, но не в привычном понимании этой службы. Существует особое подразделение, занимающееся вопросами за пределами официальной науки и привычного взгляда на мир. Перемещения сознания, нарушение временных линий, влияние на исторические события – это наша прямая ответственность. О существовании отдела знают немногие, и вы, Пётр Иванович, стали одним из них.

Виталий терпеливо улыбнулся, словно заранее ожидая подобной реакции, и продолжил уверенно и спокойно:

– Я прекрасно понимаю, как это звучит. Именно поэтому я здесь – убедить вас лично. Дело в том, что Негин – настоящее имя Дмитрий Марков, сейчас находится в теле другого человека в тысяча девятьсот семьдесят девятом году. Там вы, как следователь КГБ, ведёте расследование серии жестоких убийств. Преступник – Александр Панов. С виду обычный советский бармен, но на самом деле крайне опасный маньяк и главный посредник при перемещении сознаний из нашего времени в прошлое. Вы сами почти добрались до истины, однако чего-то не хватило, чтобы поставить точку.

Глаза Курносова постепенно расширялись, и он смотрел на Виталия так, будто тот на его глазах становился призраком.

– То есть мои подозрения были верны, но я так и не сумел их доказать? – спросил он, едва сдерживая волнение и растерянность.

– Именно так, – подтвердил Виталий с серьёзностью, не оставляющей места сомнениям. – Дмитрий сейчас отчаянно нуждается в вашей помощи. Вы подозреваете его, воспринимаете как угрозу расследованию. Чтобы он смог завершить миссию и добраться до Панова, ему необходимо превратить вас из противника в союзника. Но довериться ему вы сможете только в одном случае – если узнаете правду от самого себя. Именно поэтому я здесь, прошу вас вступить в контакт с вашим молодым сознанием и передать информацию, способную изменить ход событий.

Курносов долго молчал, с горечью рассматривая свои сцепленные на столе руки. Затем поднял глаза и тихо произнёс:

– И вы считаете, что я способен поверить в такое? Разговор с самим собой? Изменение прошлого?

– Да, – искренне ответил Виталий. – Я не прошу вас поверить сразу. Прошу лишь дать шанс убедиться лично. Других вариантов просто нет. Если Панова не остановить, он продолжит творить зло, используя возможности, которые даже представить страшно.

Старик тяжело вздохнул, взвешивая услышанное. Затем после долгой паузы произнёс решительно:

– Что ж, я прожил долгую жизнь и всякого повидал, но такой разговор впервые. Допустим, я готов выслушать вас. Расскажите всё подробно и ничего не упускайте. Но если почувствую хотя бы тень лжи – разговор закончится мгновенно и очень плохо для вас.

Виталий понимающе кивнул и начал спокойно излагать всё, что знал от Дмитрия. Курносов слушал внимательно, задавал уточняющие вопросы и периодически тяжело вздыхал, словно вновь погружаясь в давно забытое прошлое, отголоски которого эхом звучали в памяти.

Когда рассказ завершился, Курносов долго молчал, словно заблудившись в своих мыслях. Его взгляд, обычно цепкий, теперь блуждал по столу, перескакивая с одной царапины на другую. Казалось, Пётр Иванович пытался разглядеть в этих мелких дефектах узор собственной жизни, неожиданно открывшейся с новой стороны.

Виталий терпеливо ждал, с уважением предоставляя старику время осознать услышанное. Он понимал, как тяжело в одно мгновение принять невероятное – пересмотреть своё прошлое, столкнуться с самой сутью времени, увидеть, как забытые подозрения вновь обретают актуальность.

Наконец, Курносов глубоко вздохнул, словно пытаясь избавиться от груза, внезапно опустившегося на плечи.

– Знаете, Виталий Дмитриевич, – заговорил он медленно, осторожно подбирая слова, – я всю жизнь считал себя рациональным человеком. Я следователь. Всегда им был и остаюсь даже сейчас, на пенсии. Привык опираться на факты и доказательства, на то, что можно потрогать руками и увидеть глазами. Но вы приходите сюда и говорите