Хроники 302 отдела: Эффект кукловода - Алексей Небоходов Страница 82

Он сделал короткую паузу, внимательно изучая лицо собеседника, словно пытаясь найти там следы обмана.

– Понимаете, Виталий, я до сих пор помню то дело. Каждую деталь, каждый разговор и каждую улику, прошедшую через мои руки. В семьдесят девятом я был уверен, что напал на верный след. Подозревал этого Панова, но постоянно чего-то не хватало. Будто кто-то всё время уводил меня в сторону. И вот вы приходите и утверждаете, что Панов не просто убийца, но и посредник при перемещении сознания во времени. Представляете, насколько безумно звучит всё это?

– Представляю, – спокойно ответил Виталий, выдерживая тяжёлый взгляд старика. – Именно поэтому я здесь лично, чтобы вы могли убедиться: я не прячусь за красивыми словами и абстрактными теориями. Не прошу поверить мне на слово, но прошу дать шанс самому себе. Это вопрос жизни людей, возможно, многих людей. Вы ведь знаете, Пётр Иванович, реальность порой страшнее самых мрачных фантазий.

Старик снова замолчал, погрузившись в раздумья. Пальцы его чуть дрожали, нервно теребя край клеёнки, и Виталий понял, что внутренний спор бывшего следователя ещё далёк от завершения.

– Допустим, – наконец произнёс Курносов, устало подняв глаза, – допустим, я вам поверил. Пусть всё это правда, и молодой я сейчас расследует преступления, за которыми стоит Панов, а ваш человек Марков – под подозрением. Но что конкретно вы хотите от меня?

Виталий понял, что разговор подошёл к решающему моменту, и ответил с осторожной убедительностью:

– От вас, Пётр Иванович, требуется то, чего не сможет сделать никто другой. Мы хотим, чтобы вы вступили в контакт с собой – молодым следователем, который теряется в догадках и подозревает невиновного человека. Вы должны убедить себя, что Марков не преступник, а единственный шанс остановить Панова. Вы – единственный, кому поверите вы сами.

Курносов тихо усмехнулся, но в его глазах уже не было недоверия – лишь глубокая задумчивость и лёгкая грусть.

– Значит, я должен убедить самого себя, почти полвека назад, что человек, которого я тогда подозревал, на самом деле мой союзник, а обычный бармен – кровавый маньяк из будущего? – покачав головой, Курносов тихо добавил: – Да, такого дела в моей практике точно ещё не было.

Виталий слегка улыбнулся, чувствуя, что самое сложное уже позади.

– Пётр Иванович, только вы способны убедить себя. Вы знаете себя лучше, чем кто-либо. Сейчас вы – последняя надежда Дмитрия Маркова и тех, кто рискует жизнью, пытаясь остановить Панова.

Курносов замолчал, пристально глядя в глаза Виталию. Во взгляде уже не было сомнений – только тяжесть принятого решения и груз ответственности, неожиданно свалившийся на него в преклонном возрасте.

– Хорошо, – твёрдо сказал он, выпрямляясь, насколько позволяли годы. – Если хоть малая часть ваших слов правда, я не могу оставаться в стороне. Я помогу вам и помогу Маркову. Возможно, это мой шанс исправить ошибку, которую я когда-то допустил.

Виталий почувствовал облегчение, словно прохладную волну после удушливой жары. Он медленно кивнул, едва заметно улыбнувшись:

– Спасибо, Пётр Иванович. Я был уверен, что вы согласитесь, осознав всю серьёзность ситуации. Ваше участие – то, чего нам больше всего не хватало.

Курносов снова вздохнул, но теперь в дыхании слышалось облегчение. Словно сбросив с себя груз сомнений, он спокойно и решительно взглянул на Санина:

– Что ж, Виталий Дмитриевич, объясните, что именно я должен сделать, и как вы собираетесь устроить мой разговор с самим собой сорок шесть лет назад.

Оба замолчали на мгновение, осознавая всю невероятность и значимость происходящего.

По дороге в триста второй отдел Виталий вёл машину мягко и неторопливо, давая пожилому спутнику время спокойно осмыслить услышанное и подготовиться к предстоящему. Город за окном постепенно растворялся в вечерних сумерках, освещённых холодными огнями фонарей. Движение становилось всё реже, и в машине повисла наполненная смыслом тишина, словно оба собеседника мысленно готовились к сложному и неизбежному разговору.

Первым заговорил Курносов, повернувшись к Санину и внимательно всматриваясь в его профиль:

– Скажите, Виталий Дмитриевич, вы хоть на секунду задумывались о последствиях вашего вмешательства в прошлое? Я не специалист в физике или философии, но даже моих знаний достаточно, чтобы понять, насколько опасно и непредсказуемо подобное воздействие. Вы не боитесь, что, исправляя одну трагедию, мы спровоцируем другую?

Виталий не торопился с ответом. Он прекрасно понимал всю справедливость и сложность вопроса, заданного пожилым следователем, привыкшим к осторожности и холодному расчёту. Игнорировать его было бы непростительной ошибкой.

– Пётр Иванович, мы много раз обсуждали этот вопрос, – заговорил Виталий мягко и убедительно, не отрывая глаз от дороги. – Да, любое вмешательство в прошлое – огромный риск. Но мы здесь именно потому, что эта история с Пановым зашла слишком далеко. Последствия его действий могут оказаться катастрофическими. Мы должны минимизировать возможный ущерб, а бездействие сейчас страшнее любого риска.

Курносов молча кивнул, задумавшись. Затем вновь заговорил, уже о другом, не менее важном:

– Хорошо, предположим, я смогу поговорить с собой – молодым и полным подозрений следователем. Но как именно это будет происходить? Насколько это вообще реально технически? Моё сознание выдержит такой эксперимент? Возраст и здоровье ведь никто не отменял.

Виталий невольно улыбнулся, одобрительно кивнув:

– Это важный момент, Пётр Иванович. Наши специалисты давно готовились к такому сценарию. Технология, которой мы пользуемся, уже прошла несколько успешных проверок, а ваш случай был специально предусмотрен. Ваше сознание не покинет тела, вы будете в полной безопасности – это как телефонный разговор, но без телефона. Просто прямая ментальная связь.

Курносов слушал, нахмурившись и тщательно взвешивая услышанное:

– Вы говорите о безопасности так спокойно, словно это обычный разговор после завтрака. Но это контакт с моим прошлым сознанием, с самим собой, только на сорок шесть лет моложе. Что, если молодой я не воспримет эту информацию? Что, если я испугаюсь или не поверю самому себе? Чем гарантировано, что моё вмешательство не ухудшит ситуацию?

Виталий медленно выдохнул, внимательно глядя на дорогу. Было очевидно, что он ждал этих вопросов и уважал их:

– Риски, конечно, есть. Но вы всегда были человеком логики и здравого смысла. Вы будете говорить не с посторонним, а с самим собой. Наши психологи тщательно проработали этот вопрос. Да, вы можете испытать шок, сомнения. Но только вы знаете, как убедить себя. Это единственный и наилучший шанс. Поверьте, мы никогда не решились бы на это, будь у нас другой выбор.

Курносов внимательно слушал, явно соглашаясь с логикой. Помолчав, он