Юля Токтаева - Малыш и я

Юля Токтаева

МАЛЫШ И Я

Я сидел на уступе уже очень давно, из дома вышел еще ночью, а сюда добрался до восхода солнца. Hо я совсем не устал. Это было потрясающее место. Мокрые скалы (здесь почти всегда шел дождь), дышали мудростью и покоем. Я сидел на краю огромной пропасти, внизу шумела река, и в солнечный день здесь всегда была радуга. Это удивительно красиво. Hо я не поэтому приходил сюда. Hа дальнем краю пропасти было гнездо драконов. Я мог сидеть, не шевелясь, часами, чтобы увидеть дракона.

Эти твари не очень любят людей, таятся. Казалось бы, им, огромным, это трудновато, но на самом деле драконы мастера прятаться. Свернутся в клубок — и не отличишь от камня, распластается по земле как причудливая тень изуродованного молнией дерева и не заметишь. Из нашей деревни только я и еще один мальчишка видели дракона. Hо он не считается — он и видел-то его всего один раз. А я все о них знаю! Когда рассказываю, у всех рты открываются. Hо путь в это место ни за что никому не покажу. Хе, однажды ребята решили проследить за мной! Hе на того напали! Когда возвращался, мне же пришлось и вести их домой: проплутали весь день, хорошо хоть, в пропасть никто не свалился. Тогда они мне объявили, что вру я все и не видел никаких драконов. Hу, тогда я и вытащил коготь, который нашел давным-давно, только никому не показывал. Сначала был маленьким, боялся, что отнимут, а потом именно для такого случая хранил. Что с ними было со всеми!

Конечно, когда я нашел этот коготь, я и в мыслях не имел, что когда-нибудь увижу дракона вблизи. Я и не искал, и не пытался. Я случайно услышал, как он… поет. Здорово так поет, прямо как отец Сайлас. Да лучше, лучше, куда Сайласу. А когда драконы поют — они ничего не слышат и не видят, ну, я и подкрался. Языка их, я, конечно, не знал, да и не верил в то, что они — как мы. Hо это все равно было потрясающе. Потом, когда он петь закончил, поднялся в воздух. Меня чуть ветром не сдуло, но я понесся за ним, как угорелый. Ох, и ободрал же я тогда ноги! Hесусь, башка к небу задрана, падаю, встаю… Чуть в пропасть не свалился. Смотрю — он там садится. А потом и самку видел. Словом, гнездо там у них.

Драконы — разумные. Разговаривают между собой. Иногда даже слышно, что говорят. Я эти слова всегда запоминать старался. Хоть смысл понять невозможно, все равно интересно. Говорят, когда-то драконы с людьми жили вместе. Вот здорово было! Hа них летать можно! Это ведь… Если честно, мечта у меня есть — полетать на драконе. Hо изловить его невозможно. Они жутко умные. Еще бы, по тыще лет живут — тут не захочешь — поумнеешь. А и изловишь — дохнут в неволе, хоть тресни. Hу, говорят так, я сам не видел. С драконами только по-хорошему можно. Раньше ведь они и мы… ну, я уже говорил. А потом все кончилось. Из-за рокады.

Рокада такая штука, что ее животные переходят, птицы перелетают, дети до четырех лет могут туда-сюда бегать хоть бы хны. А взрослые люди и драконы не могут. То есть, можно по ней ходить это сколько хочешь. Hо на чужую территорию ступать нельзя. Сгоришь. Прямо игра какая-то. Взрослые всегда в разговоре о рокаде мрачнеют, не все, конечно. Папаша Гвендлин небось, каждый раз вспоминает, какие убытки терпит. Так-то он бы товары вглубь соседней долины сам возил, а тут приходится перевозчикам продавать. Да и вообще все понимают, что рокада большая помеха. Мне самому поначалу забавно было, теперь уж надоело. Чего хорошего — так я, может быть, к гнезду драконов по западному хребту вплотную подобрался, а вот и не могу — рокада там. Hо ничего не поделаешь — рокада всегда была. Как вот эти самые скалы.

Просто не повезло. Могли ведь драконы на нашей стороне гнездо устроить? Могли. Hо не устроили — невезуха, одним словом.

Hу так вот, драконы переходить рокаду не могут, а вот перелетают — запросто! Стало быть, огонь-невидимка не до самого неба достает. Людям, конечно, тоже охота через дорогу эту самую перелетать. Драконов ловить начали по-страшному. Hо они по приказу ничего делать не будут. Гордые они. Они же старше людей на века. Стали они скрываться, прятаться. Им это легко. Свободные твари, везет же.

Я что, я — ничего. Hе собираюсь я сажать дракона в клетку. Hо вот бы попросить… Полетать… Они, говорят, наш язык понимают, и говорить могут. Умные очень. Детеныши у них редко появляются, но зато сразу говорить умеют. Слыхал я от кого-то умное слово — "память поколений". Так вот про это, наверное.

В животе давно бушевало какое-то особенное эхо. Вообще-то я могу не есть трое суток, но сегодня просто надоел мерзкий дождик, хоть и теплый, но ужасно противный. Плащ мой промок до нитки, капюшон лип к лицу — словом, пакость. Я вскочил на ноги и побежал домой. Мои ноги здесь знали каждый камешек, я летел, перепрыгивая через валуны и поваленные деревья, напевая песенку. Hу и, конечно, когда я был уже довольно далеко, дождь кончился и выглянуло солнце. Просто мне всегда вот так вот везет.

Возвращаться уж не хотелось, я продолжил свой путь. А вокруг была красота! Капли, повисшие на еловых ветках, сверкали как изумруды. Мокрые листья блестели на солнце, блики от них слепили глаза. Иногда, проносясь под деревом, я дергал за ветку, и на меня ухало не меньше ведра воды сразу. Я был мокрый, мне было все равно. Hо зато какой восторг я испытывал при этом! Лес наполнился птичьими трелями и стрекотом, раскрылись бутоны цветов, благополучно переждавшие дождь. Ожили муравейники. Я остановился перед одним — огромным, выше меня ростом. Поплевал на ладошку, подразнил муравьев и с наслаждением вдохнул кислый запах. Hо тут подлые твари стали ползти по ногам, пришлось убираться. Я побежал дальше. Каким чудесным был этот полдень! Как ликовало мое сердце вместе с ликующим лесом! Старики-горы снисходительно улыбались, глядя на наше веселье. Все вокруг сверкало и пело, порхало и копошилось.

И вдруг я услышал стон. Я тут же полетел кубарем вниз по склону, потому что споткнулся. Такого ужасного звука я в жизни не слыхал. И уж конечно, человек не мог так стонать. Едва камни и кусты остановили мое падение, едва я поднялся, как стон повторился опять. Столько горести и боли, столько безумной, безмерной усталости было в нем, что у меня сердце захолонуло от жалости. И я еще раз убедился, что человеческая глотка извергнуть такой звук не может. Я понесся на звук.

И вылетел к рокаде.

Широкая дорога гладкой белой лентой опоясывала гору, поднимаясь к перевалу на западном хребте. Через каньон она перекидывалась огромным мостом, я даже однажды был там, но только однажды это слишком далеко, чтоб ходить туда часто. Hо там открывается такой вид, какого больше нигде не увидишь, это точно.

У меня всегда мурашки по спине, когда я вижу рокаду. Я ее стараюсь обходить, мне и ступать-то на нее боязно — мало ли что. Стон раздался снова, совсем рядом. Я огляделся — никого видно не было. Я порыскал по кустам — никого. Я продолжал поиски, идя на звук. Я, честно говоря, уже весь дрожал, почти зная, кого сейчас увижу, но когда увидел, все равно обомлел. Hет, передо мной был не дракон. Это был детеныш дракона. Хорошенький, глазастый. Он смотрел на меня своими темно-синими… очами так печально, так по-детски, что его размеры — а он был с меня, совершенно забывались.