Виктория Абзалова - Да не убоюсь я зла Страница 10

— Лют… — раздался рядом прерывающийся шепот Марты, — Что это?!

Ян не ответил. Он смотрел туда, где оставил телегу с ведьмачонком, и видел возвышающуюся над бурлящей толпой хрупкую фигуру: тот и не подумал подчиниться его распоряжению. Мальчишка стоял выпрямившись, откинув капюшон рясы и усилившийся ветер зло драл его светлые волосы. Этого не могло быть, но Яну казалось, что даже отсюда он различает плывущее в его жутких глазах колдовское марево.

Окрик одного из монахов привел его в себя. Усилием воли Лют стряхнул с себя оцепенение, и дернув Марту за собой, кинулся в толпу, как в омут. Он ломился вперед взбесившимся быком, даже не отражая достающиеся и ему удары, лишь пробивая дорогу для словно прилипшей к его спине Марты. Выскочив на свободное пространство, он толкнул ее в какую-то щель между домами и обернулся — как раз что бы увидеть, как только что устроивший настоящую бойню ведьм падает с телеги.

За тот миг, что Ян боролся с собой, парня могли если не разорвать на месте, то уж затоптать точно. Он едва успел выдернуть его и отшатнуться в проулок. Рядом возникла Марта и уже втроем они бросились бежать, разъезжаясь в грязи босыми ногами.

Они забились в переулке за большую кучу отбросов. Воняло отвратительно, но зато они были скрыты от посторонних взглядов. Марту била нервная дрожь. Она долго не могла проговорить ни слова, а когда смогла, то сказала совсем не то, что собиралась.

— Кто он? — она указала на бесчувственного юношу в грязной рясе.

— Колдун, — хмыкнул Ян.

— Знаю. Видела. И откуда ты на мою голову взялся? — невпопад закончила она.

— Хочешь, давай вернемся, — предложил Лют, нехорошо улыбаясь, — скажем, что я тебя околдовал. За демона я вполне сойду. Попробуем?

Марта опустила стриженую голову.

— Извини. А… ты зачем здесь вообще появился?

— Да к тебе заглянуть хотел по старой памяти.

— А драться за чем кинулся?

Ян покосился на нее — издевается что ли? Нет. Марта даже не смотрела в его сторону, напряженно выглядывая, не появился ли кто в проулке.

— Должок за мной. А я должным быть не люблю.

— А, — отозвалась Марта.

Лют огляделся и едва не рассмеялся. Хороша троица — один монашек в обмороке, другой — голый, весь в кровище перемазанный, и стриженая баба в одной рубашке.

— Ладно. У тебя есть, к кому пойти, где отсидеться?

Марта отрицательно повела головой.

— А у тебя?..

— Нет. Не здесь.

Женщина вздохнула, как бы говоря — мы пропали. Лют поднялся.

— Куда ты? — в голосе Марты была паника.

— Нам нужны одежда и убежище. Ждите здесь.

Марта кивнула, посмотрела на лже-монаха:

— Твой друг скоро умрет.

— На все воля Божья, сударыня ведьма.

Оставшись одна, Марта долго прислушивалась, зябко обняв себя руками. Откинулась к стене и стала рассматривать юношу, который так и не приходил в себя. Тонкое бледное лицо в обрамлении капюшона, напоминало статуи на кладбище.

Люта не было. Она сама не могла понять, чего она больше боится: оказаться наедине с мертвым телом, или с живым колдуном. Марта придвинулась ближе и коснулась руки, — рука была холодной, но живой. Она наклонилась над мальчиком, коснулась щеки, оттирая уже присохшую кровь, прислушалась, — сердце юноши билось где-то далеко и слабо-слабо. Марта положила его голову себе на колени и стала ждать.

Темнело. Марта дрожала от холода, прижимаясь к неподвижному телу. Холод позволял чувствовать себя живой и думать, что будет, если Лют так и не появится, было страшно.

Оборотень возник перед ней внезапно, как порождение надвигающейся ночи, и Марта едва не вскрикнула, поспешно зажав рот руками.

— Одевайся, — сказал он, кидая узел.

— Откуда? — с облегчением спросила Марта.

Ян выразительно повел бровью и наклонился над третьим членом компании.

— Одевайся.

Оборотень уже стащил с мальчишки остатки рясы и натягивал на него принесенные вещи. Сам он был одет, при чем с некоторым щегольством.

Женская одежда больше подошла бы подзаборной шлюхе, но выбирать было не из чего и бывшая кружевница стала поспешно одеваться.

— Что это? — удивленная Марта наклонилась над его плечом, тщетно пытаясь заправить короткие пряди под чепец, и указала на незажившие язвочки на груди юноши.

— Испытание крестом.

— Что?

— Распятие. С иглой на пружинке, — терпеливо объяснил Ян, — беспроигрышный способ доказать одержимость.

Это, кажется, потрясло Марту больше, чем все происшедшее с ней самой.

— К счастью, это не такая уж распространенная вещица. Кое-чья хитрая выдумка.

— Лют, — перебила его Марта, — на нем креста нет.

Тут уж пришла очередь Яна переспрашивать. Он посмотрел на маленький крестик Марты, виднеющийся в вороте рубахи, вспомнил свой, и перевел взгляд на обвисшего на его руке юношу. Верно. Креста действительно не было.

— Мог потеряться, — Ян пожал плечами, — идем.

Они выбрались из проулка, и у Марты было ощущение встающей из могилы. Только отойдя глубже в переплетение городских улиц, она спросила, куда они идут.

8

Кутаясь в пелерину с чужого плеча больше для того, что бы спастись от гуляющего среди развалин башни ветра, чем для того, что бы прикрыть срам, Марта устало дремала. Измучено было не столько тело, сколько рассудок — слишком много всего с ней приключилось за последнее время, слишком разительно переменилась жизнь.

Теперь у нее не было ни дома, ни имени, а что будет завтра — не стоило даже гадать: лучше ли, хуже будет ее жизнь — это с какой стороны посмотреть. Вот она и не мучила себя, а просто ждала возвращения Люта.

Оставив их в старой сторожевой башне, торчавшей гнилым зубом между рекой и кладбищем, он исчез снова. Где и с какой целью волколак околачивался всю ночь, Марта догадывалась, но ее это уже как-то совсем не трогало: самой бы уцелеть.

Она смотрела ему вслед и думала, — странно, но оказывается, что единственный человек, которому она может доверять не только разбойник с большой дороги, но и оборотень. Привычный мир встал с ног на голову, и приходилось привыкать уже к этому.

Всю жизнь приходилось к чему-нибудь, да привыкать… К причитаниям матери, высушенной постоянными беременностями и едва дождавшейся, когда их единственная выжившая дочь сможет считаться невестой… К придирчивому пересчету каждого гроша отцом, постылому мужу едва не в три раза ее старше, злобному шипению соседей в спину… Для кого иного, причин становиться ведьмой было достаточно, и часто Марта с горечью жалела, что ничего подобного ей не дано. Единственное зелье ей известное, чей рецепт был подсказан полусумасшедшей бабкой, был предназначен для того, что бы вытравить нежеланный плод, и несмотря на то, что обманчиво мягкая кружевница, на самом деле характер имела железный, Марта искренне благодарила Бога, что ей ни разу не пришлось к нему прибегнуть.