Виктория Абзалова - Да не убоюсь я зла Страница 9

Вряд ли они сопоставят возницу и больного монаха с искомым беглецом, но на всякий случай Ян свернул в сторону, забирая крюк. И тут пришла ему в голову шальная мысль — а не завернуть ли ему к знакомой ведьме, проведать? Почему-то он был уверен, что Марта их примет. Если и не примет — пересидят где-нибудь, пока эти господа рыскают по округе. Да и город ближе монастыря, а за это время мальчишка совсем выправится, зато преследователи убедятся, что его прибрала к рукам инквизиция. Сам же он твердо решил сдать своего невольного подопечного отцу Бенедикту, — если и был человек способный беспристрастно во всем этом разобраться, то только он. И парень будет там в безопасности, добраться до него в монастыре под пристальным оком настоятеля не так-то легко, а у аббата больше возможности что-нибудь выяснить об упорном молчуне.

Лют влился в поток перед воротами, отметив, что по времени они добрались удачно: народу много, на еще одного крестьянина внимания не обратят, а на монаха и подавно. Заплатил пошлину за обоих, позубоскалил немного и в прехорошем настроении въехал таки в город.

Ян благодушно жмурился на яркое не по-осеннему солнце и вспоминал предыдущий свой визит, намереваясь в этот раз свести с красавицей вдовой куда более близкое знакомство. Погрузившись в воспоминания о выдающихся достоинствах кружевницы, Лют не сразу обратил внимание, что чем ближе к центру, тем тише. Народу на улицах было не так что бы очень, а учитывая, что час уже не ранний, к полудню, — так считай совсем не было. Почти уже свернув на знакомую улочку, он бы так и проехал мимо, когда внимание его привлекла немаленькая толпа по обоим берегам неширокой здесь реки. С нехорошим предчувствием, Ян развернул лошадку туда.

— Что тут у вас, мил человек? — остановившись, обратился он к крайнему, по виду цеховому подмастерью.

— Божий суд, — бросил тот, даже не повернувшись и продолжая тянуть голову.

Ян только сплюнул зло и встал на телеге. Мальчишка рядом шевельнулся, выпрямляясь.

На старом мосту, на фоне серо-голубого неба отчетливо выделялись черные рясы монахов, занятых тем, что читали молитву. Толпа вслед за ними истово крестилась, как один человек. Были на мосту и светские — скорее всего бальи и из магистрата.

Двое стражников светили начищенными басинетами, пока их сослуживцы сдерживали толпу, — а между ними, поджимая босые ноги, в одной грубой рубахе стояла женщина, сжимая связанными руками грубый крест, и ветерок ерошил коротко, клоками остриженные волосы…

У Яна все поплыло в глазах — Марта!

Божий суд! Не название, а издевательство! Если выплывет — не виновна, Бог спас.

Утонет — туда ведьме и дорога. Руки свяжут, бросят в реку — даже не будь вода ледяной, все одно конец… Потому что как раз только ведьма выплыть бы и смогла.

Монахи монотонно читали молитвы, Марта дрожала в развевающейся рубашке. Стоя на телеге, Лют скрипел зубами, а снизу из-под капюшона на него удивленно смотрели амиантовые мерцающие глаза.

Бог ли, Дьявол — да где же вы?!!

А если нет — может, я на что сгожусь?!

Не помня себя, не сознавая и не раздумывая, что им сейчас движет, Ян пихнул юношу к вожжам:

— Отгони к рынку!

И спрыгнул в толпу.

7

Работая локтями и ругаясь, Ян протиснулся почти к самому мосту. Краем глаза заметил юркого мальчугана, занятого делом — ведьма ведьмой, давка давкой, а кошельки он снимал изрядно. Сдавать своего было противно, но случай упускать было нельзя. Изловчившись, Лют отловил его за шкирятник и потряс:

— Вор! Люди добрые, вор! Он у вас, почтенный, кошелек срезал!

Когда упитанный купчик, одновременно схватился за сердце и за пояс, где еще не давно был кошель, а на крик разом обернулись головы, Ян разжал пальцы и подался в сторону. Происшествие немного отвлекло честных граждан от ведьмы, люди оборачивались, одновременно проверяя все ли на месте у них самих (разумеется те, у кого было, что красть). Народ заволновался, раздались крики, улюлюканье…

Пока горожане были заняты делом, а официальные лица требовали от стражи навести порядок, Яну удалось проскользнуть под мост. План у него был бредовый, — но лучше, чем ничего: в волчьем облике он — крупнее и сильнее обычного зверя, и был уверен, что кружевницу легко вытянет, а там — выбраться на берег, и авось удастся затеряться. Единственное в чем он сомневался, стоит ли подождать, пока женщину скинут в воду или нет, но потом рассудил, что уже в реке он не сможет освободить ей руки, а шансы на успех увеличатся, если она будет плыть сама. Если конечно она вообще плавать умеет… Была — не была! Где наша не пропадала! И Лют, подпрыгнув, уцепился за выступающую кромку кладки.

Мост был старый не только по названию, и давно нуждался в ремонте, поэтому, хотя способностей жонглера Ян и не имел, но благодаря природной ловкости, он без труда в несколько мгновений достиг верха. С той стороны, к которой все стояли спиной. Чиновники топтались на месте, желая про себя, чтобы все это скорее кончилось, монахи недовольно жевали губы, досадуя на беспорядки и промедление…

И Лют начал оборачиваться сразу же, уже ложась животом на широкие перила.

Толпа ахнула, увидев вдруг гигантского черного зверя со вздыбленной шерстью, и услышав грозный раскатистый рык. Волколак прыгнул — не убивать, просто расшвыривая с дороги и сея панику. Только кружевница оставалась все так же неподвижно стоять на самом краю. Подскочив к ней и увидев ее лицо, Лют понял, что она уже настолько смирилась с тем, что нынешний день последний в ее земной жизни, — что появись перед ней не то что волк, а сам Спаситель с апостолами, ей и то было бы безразлично.

Монахи тоже это понимали, поэтому даже связывать ее толком не стали — веревка разъехалась от первого же рывка. Женщина безвольно мотнулась следом, синие глаза оставались такими же безразличными. Ой, как все плохо-то! Делать нечего, — Ян стал перекидываться обратно, отвесив вдове неслабую оплеуху. Бить женщин он считал последним делом, но применил единственное средство от истерик, какое знал.

Средство оказалось действенным — Марта дернулась, взгляд становился осмысленным.

Толпа была настроена на зрелище, а не на гон, и это давало хотя бы несколько мгновений преимущества, пока вслед за осознанием происходящего побега ведьмы придет азарт травли и расправы. Лют уже совсем было сграбастал ее в охапку, собираясь прыгнуть, когда понял, что вокруг творится что-то не то. За те несколько минут, которые потребовались ему, что бы подняться, добежать до жертвы ордалии, сорвать веревку и обернуться человеком — атмосфера вокруг разительно изменилась. Словно сам воздух стал плотнее и тяжелее. Те, кто должны были бы останавливать оборотня и ведьму — занимались почему-то исключительно собой, давя друг друга едва ли не голыми руками. Даже в толпе били уже не воришку, а всех и вся. Лишь некоторых не оказались захвачены всеобщим безумием, и в панике пытались выбраться.