О`Санчес - Одна из стрел парфянских Страница 10

– Ладно… дед, осторожнее… нет у меня таких… дам!!! Сейчас дам все деньги…

– Сам… возьму… Иди… в ва-нну… Быстро…

Делать нечего, мужик попятился и на время оказался в безопасности от меча. Сейчас бы… Но как? – на окнах решетки, входная дверь у деда за спиной… Он задницей вперед ввалился в ванную комнату и хотел, было запереться изнутри, но спохватился, вспомнив свойства стариковского меча. Подковылял и старик.

– В ванну лезь.

– Зачем? – Гобой занес, было ногу, но замер: чутье и опыт уверенно подсказывали страшное. – Зачем еще в ванну?

– Пока я… запру… воду наберешь, помоешься, – и чтобы ни всплеска… К-х-хаа…

Нет, врал старик, врал. Он врет!

– Дед, не надо… Ты – убить собрался. Дед, я прошу… Давай спокойно по…

– Лезь.

– Нет. Лучше здесь кончай, хоть напачкаю… Дед, тебе ведь не деньги нужны. Я отдам деньги, отдам. Что еще хочешь, я помогу? Я живой тебе больше пригожусь. Дед, не надо, я ведь не заложу, у меня ведь статья подкирдычная… Чем тебе помочь, я мамой клянусь… Ну, подумай, в натуре, раскинь мозгами?.. Живой я полезнее. А мертвый я – улика.

Старик замер, мысли ворочались медленно, в глазах плавали черные круги. Прощелыга его расколол, что делать?

– Жилье… нужно. Чтоб никто…

– У меня живи. Жене скажу – дед из Вятки приехал… Сколько хочешь живи, ухаживать будем.

(Рано или поздно, заснет ведь, старая гнида… И тогда – никакой меч тебе…)

– Нет. – Старик, похоже, на что-то решился…

– Есть! Есть квартирка, прямо надо мной. С телевизором, с душем. Это моя, я ее для баб снимаю, от Ленки… Дед, там жить будешь, сколько хочешь, как сыр в масле. Никаких забот знать не будешь…

– Стой ровно. Ладно. Пятнадцать, живо. Верну… как чары снимешь…

– Но…

– Убью.

… Через два часа взаимной пытки недоверием, дед обрел себе жилище, как и обещал Гобой-Новый, этажом выше, в однокомнатной квартирке, с унитазом, душем, телевизором, холодильником и галереей порнографических плакатов на всех стенах всех помещений, от кладовки до туалета. Десять тысяч из пятнадцати он вернул Гобою, а пять оставил себе в качестве трофея. Заставил Гобоя снять заклятье. Гобой рискнул спросить старика, как тому удалось нейтрализовать магию, и старик ответил вроде того, что он старый, ко всему притерпелся и поэтому оно хуже действует, но все равно – голова болит и сердце, и что долго терпеть – мучительно крайне, потому и пять тысяч взял, на лечение… Потом старик пообещал оставить ему деньги, меч и барахло, если Саша (олленьий хрен тебе – Саша, старый ты сидор) похоронит его по-человечески, когда смертный час придет. Чтобы в землю, а не в огонь, в приличной домовине. Гобой, естественно, поклялся, со всей доступной ему искренностью, все исполнить по высшему разряду и, если понадобится, если стариковских не хватит, своих денег не пожалеть. Для такого-то матерого человечищи!..

Оставалось ждать, пока эта облезлая крыса откинет хвост или примерит паралич, либо инсульт.

Дни шли за днями. Старик не выходил на улицу, продукты, (обязательно и каждый день чеснок) и бытовую дребедень носил ему Гобой, причем старик даже платил ему за это из денег, у Гобоя же и отнятых. Он не смотрел телевизор, не читал газет, а только ел, спал, ходил по комнате, неукоснительно натаптывая положенное им для себя количество шагов, а остальное время сидел у окна и глазел на улицу. Что он там высматривал – неизвестно, но старик все смотрел и смотрел, сколько позволяли глаза, тут же в кресле и задремывал. Конечно, это был слабый дозор, а все лучше, чем никакой.

Восемь месяцев прошло, а проклятый дед, оккупировавший такой удобный «потаскушник», все не умирал… Гобой уже подумывал пристрелить его как-нибудь в удобный вечер, когда тот откроет дверь, да откладывал, надеясь на естественный исход событий… Но однажды его прихватили.

Старик не зря высиживал у окна: ему повезло, и он видел, как подъехал фургончик, с надписью «Булочки от Ежова», как невзрачные мужики в темных плащах и полумасках зашли, а потом вышли, под руки и за волосы волоча обмякшего от ужаса Гобоя, как два олла из дознавателей жезлами сканировали окрестности. Но старик даже в туалете старался не выпускать из рук открытый меч и тот надежно экранировал ауру старика, собственную магическую сущность, остатки заклятий, если вдруг Гобой не вычистил квартиру как следует, и вообще все связанное с колдовством и маной – в радиусе трех метров. Первый меч, оставленный сатанисту Ассаселу, был гораздо мощнее, экранировал на полной зарядке до восьми метров и мог подпитываться маной даже от мертвых тел. Этот, созданный Громом второпях и кустарно, был чуть послабже и запитывался только от живых теплокровных организмов. Но зато старику в свое время удалось сделать гениальное усовершенствование: из убитых им оллов меч высасывал не только их собственную энергию, но и подчистую втягивал и перерабатывал запас так называемой наложенной маны, которой наделялись оллы для выполнения положенных им обязанностей – из магов, воинов, жрецов, метеорологов – меч все жрал, все легко усваивал и был необычайно экономичным. Пролежал в тайнике семь десятков лет без подпитки, он еще оставался заряженным более, чем на половину. И вновь подкатила опасность: Сашку допросят с пристрастием, а значит – надо бежать с насиженного места. Стемнело и ждать больше нельзя.

Старик открыл картонную коробку, доверху наполненную истолченным в сухую пыль чесноком, и принялся ходить по квартире, густо посыпая все пахучей субстанцией: ни один сканер не сумеет воссоздать хоть сколько-нибудь четкий фантом владельца и структуру его личной ауры. После этого он закупорил пробкой слив в ванной, отвинтил на полную мощность воду, сорвал со стены и поджег несколько плакатов, смятых в единый неплотный ком, подхватил на плечо котомку с уложенными вещами и поковылял к двери. Пока еще Гобой расколется, а пожарные к тому времени затопчут, зальют и загадят все, что возможно…

– …Что? Еще один меч? Взяли этого старика? А меч? Почему? Лара, ракетой туда, языком вылизывай, но дай мне результат, кожу сдеру! Так, да, у вас говорится?

– «Шкуру спущу», что примерно одно и то же, мой генерал. Ну, так я поехала, да? – Лара давно уже привыкла к пустым угрозам. Пустым, потому что она сама и все вокруг, вплоть до Императора, знали: Лара люта на работу, делает ее лучше всех, в погонялках не нуждается и по-прежнему единственная и незаменимая фаворитка Его Превосходительства.

– Связников понадежнее возьми, чтобы я был постоянно в курсе… Стой, мою связь возьми, твои телепаты дерьмовые. При этих словах один из оллов, личный связной генерала, выбежал из кабинета, организовывать специальный экранированный электромобил, его альтер-его, перципиент, остался в кабинете, готовиться к приемке сообщений.