Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ) Страница 11

Я озадаченно замерла. А это, видимо, уже речь. Робко подняв глаза, заметила, что учитель одобрительно кивнул. Он читал мои льйини, как раскрытую книгу, тогда как в последнем его многоцветии, я не поняла ничего. Ярко-желтый клубок льйини вырвался с моей стороны совершенно непроизвольно и совпал с голодным урчанием в желудке. Мои щеки налились румянцем, а дед ехидно захихикал. Последний пучок нитей звал меня за уже поднявшимся стариком в обратный путь в жилую пещеру, я подхватила высохшие вещи. Это ж, сколько мы болтали! И поспешила за дедом.

Скрытый рычаг, и мы снова внутри знакомых комнат. Мастер дал понять, подкрепив жесты пучком нитей, чтобы я отнесла вещи и возвращалась в гостиную, как я про себя окрестила большущую пещеру с огнем. Черные ветки все еще горели, лишь чуть-чуть уменьшившись в размерах – какое-то вечное топливо! Вернувшись, увидела, что на огне уже стоит котелок с водой. А мне мастер протянул миску с кусками клубней и ступкой. Я принялась растирать корни, старательно следя за всеми льйини, исходящими от учителя. Их было очень много, и как я поняла, это были не только слова и эмоции, но и некоторые мысли. Впрочем, о чтении мыслей я пока не помышляла, смогла вычленить из всего многоцветия только то, что учитель тоже очень голоден, хотя, возможно, и не так сильно как я.

Мда, кто бы знал, что уроки цветоведения, по которому у меня, кстати, пятерка, не пройдут даром. Правда цветовые таблицы, выкрашиваемые нами на занятиях, по многообразию не могли соперничать с количеством цветов и оттенков виденных мною линий. Но ключевым здесь является именно – видение (с ударением на первый слог). Безусловно, основное, что преподавали юным художникам, кроме надобности тренировать руку – это умение видеть, смотреть иначе, подмечать суть вещей, но раньше я не замечала за собой способности видеть какие-то цветные нитки.

Видно крепко приложилась головой, которая, кстати, стала совсем белой. Единственным плюсом было то, что волосы сохранили свою шелковистость, в отличие от обычно, жестких, как проволока седых. Но тут, скорее всего, сыграла наследственность – у бабушки были удивительной длины и красоты мягкие серебристые волосы. Мне всегда мечталось иметь такие же. Теперь вдобавок к белой матовой коже, еще и волосы побелели, прямо альбиноска какая-то, хорошо хоть глаза не красные! А то, можно в лабораторию подопытной мышью устраиваться.

Мы немного закрепили пройденное после сытной трапезы, и ко сну я отправлялась уже с некоторым словарным запасом.

Следующий день принес разочарование. Проснувшись в неплохом расположении духа и ни о чем не подозревая, я выползла на завтрак – из крепкого густого темно-коричневого напитка, чем то похожего на какао с куском непонятно чего, по виду напоминающего резиновую губку, а по вкусу – макароны с сахаром. И тут я поняла, что мастер очень внимательно следит за мной, а я не вижу никаких линий. Совсем ничего! Я потерла глаза, помотала головой – никакого результата.

Мастер же не выказывал никакого беспокойства, словно ожидал это. Я помыла кружки в нише-раковине, обратив внимание что – вода странным образом обновляется, где-то был скрытый слив и приток, и вернулась к поджидавшему меня учителю.

Как и накануне мы устроились на каменных столах, по сторонам от костра друг напротив друга. Дед Герасим удобно устроился, сложив ноги по-турецки, если добавить торчащие уши – точно был бы похож на Магистра из Звездных войн, цвет кожи только подкачал. Я скопировала его позу и попыталась вызвать нити перед собой – ничего не выходило, и тут я почувствовала резкий толчок в спину, заставивший меня выпрямиться. Я не сдержала возглас изумления! Старичок угрюмо смотрел на меня, и безо всяких линий, я выслушала нотацию о правильной позе и осанке. Прямо как моя тренерша по художественной гимнастике! Мда, было дело – в детстве скакала с ленточками и колечками. Между прочим, в жизни это помогло, т.к. гибкость и пластика никуда не делись, не смотря на то, что спортом я бросила заниматься еще в школе, оставив для удовольствия нечастые игры в баскетбол на уроках физкультуры и стрельбу из винтовки в тире. Уж что-что, а стрелять я умела и любила.

Мастер глубоко задышал и закрыл глаза, я в точности повторяла все его действия. Медитация не совсем мой конек. Трудно держать мысли в узде таким непоседам вроде меня. Но я очень старалась.

Очнулась от сердитого сопения и, открыв глаза, совершенно обалдела. Передо мной сидел злющий учитель с совершенно зеленой, как у магистра Йоды!, кожей, излучая во все стороны индиго-фиолетовые линии ярости.

-Ой-ёй! – только смогла пискнуть я, когда к льйини моего учителя прибавились тонюсенькие разряды молний, заставивших меня вскочить и жаля в мягкое место пониже спины, погнавших перетрусившую меня в дальнюю комнату.

Забившись под одеяло, я глотала злые слезы – СНОВА! Понимая, что еще долго не смогу нормально сидеть. Волшебник-маньяк! Я же не нарочно! Просто думала о чем-то! Все, больше не реветь. За нахлынувшими эмоциями, я даже не удосужилась удивиться реальности всего происходящего! Никаких слез! Особенно из-за такой ерунды! Просто он застал меня врасплох.

– Как и ты меня, девочка!

Я не сразу заметила, что в голове раздался чуть виноватый голос. Высунув нос из-под одеяла, увидела, что мастер сидел на краешке моей кровати, неловко гладя меня по спине, боль в зад… задней части спины постепенно отпускала. В его льйини прочитывалось сожаление и раскаяние.

– Ты удивительная ученица Лиссэ. Ты схватываешь за мгновения то, на что другим требовались годы терпеливых медитаций. Я не испытывал гнева со времен моей юности, а это поверь, было очень давно. Путь, так давно сузившийся под моими стопами до узкой тропы, снова набирает ширину. Великая Плетунья связала наши льйини воедино и еще не скоро оставит в покое эту часть Полотна. Я должен подготовить тебя к выходу в Мир.

– Да уж сделайте, одолжение. Очень хочется выбраться отсюда, – буркнула я.

– Во время медитации – есть два пути: смотреть внутрь себя и смотреть вовне. Решай сама – результат будет различен. Не посылай свои мысли гулять без разбору. Сплети кокон спокойствия, помести туда главное и обращайся к нему.

Я совершенно запуталась в коконах и спокойствиях в волнах подступающей дурноты, поэтому слушала уже в пол уха.

– Отдыхай, Лиссанайя.

Голос уже снился мне.

Проснулась, я только к вечеру, потому что камни в моей комнате светили уже довольно тускло. Я заметила некоторое время назад, что свет их различается по интенсивности, и зависит, скорее всего, от времени суток.

После вечернего «чая», мы опять сели медитировать, я с опаской, вернувший себе нормальный цвет кожи учитель, абсолютно бесстрастно. Попытавшись создать кокон, я добилась определенных успехов. Трудно было закрепить образ в сознании, но когда, наконец, у меня получилось, я без труда увидела льйини, хотя глаза у меня были плотно закрыты. В таком состоянии, я свободно разбиралась в эмоциях излучаемых учителем. Сначала он забросал меня оттенками чувств, немного освоившись, я начала различать отдельные слова.