Елена Величка - Ушедший в бездну Страница 11

Смерть Бертрана Майен воспринял, как торжество высшей справедливости, и сокрушался лишь о том, что теперь его любимый ученик не сможет посвятить себя служению Богу. Конрад был бы хорошим монахом и, возможно, со временем стал бы настоятелем монастыря…

Не видя житейской пользы в зубрёжке священного писания и пении псалмов, а возможно, опасаясь за здоровье Конрада, Герхард ограничил его ежедневные занятия часом после ужина. На сон грядущий предпочтительнее читать Библию, чем носиться с собакой по гулким залам.

Должность библиотекаря вознаградила Майена за пренебрежение, которое выказывал барон к наукам. Нормандец был очень доволен своим назначением и целыми днями просиживал в библиотеке, как крыса в норе. По вечерам к нему присоединялся его ученик. Конрад охотно взбирался на деревянную лесенку, чтобы снять с верхних полок книги, которые было трудно достать его пожилому учителю. Маленький ангел! Майен глядел на него с умилением.

Однажды, просматривая старинные рукописи и бумаги, Конрад увидел план замка, составленный, судя по дате, в середине XVI века. Спрятав этот любопытный документ в книгу псалмов, мальчик унёс его с собой.

Несколько дней он внимательно изучал выцветший рисунок. За сто лет верхний этаж, где находились господские покои, почти не претерпел изменений, но средний и нижний, очевидно, не раз перестраивались.

Замковая сокровищница, в которой когда-то стояли огромные сундуки, была теперь обычным чуланом. В наказание за разные провинности Конрад провёл в нём немало ночей и хорошо знал свой карцер: каменный пол, стены в извилистых трещинах, высокий свод, теряющийся во мраке, массивную дверь, которую снаружи запирали на висячий замок. В чулане всегда стоял запах пыли и догоревших свечей.

На старинном рисунке сокровищница граничила с шахтой винтовой лестницы, ведущей сквозь нижний этаж в глубины огромного подвала. Это заинтересовало Конрада. Он не помнил, чтобы там была лестница. Увидев её на плане, он заподозрил, что случайно проник в одну из тайн Норденфельда.

От своей кормилицы-чешки Конрад слышал историю о богатом пане, которого ограбил молодой разбойник по имени Иржи. Замок пана окружала мощная стена. Днём и ночью по ней ходила стража. Никто не мог приблизиться незамеченным к этой неприступной цитадели, но Иржи знал о существовании потайного хода, соединявшего замок с внешним миром во время осад. Несколько лет разбойник искал его и однажды набрёл в лесу на полуразрушенную часовню. Там, под гранитной плитой, он увидел каменную лестницу: она уходила под землю. Ночью Иржи с несколькими товарищами пришёл в часовню. Разбойники спустились в подземелье, выломали дверь, защищавшую тайный ход, и пробрались в замок.

С тех пор минуло два века, история обросла сказочными подробностями, но Конрад верил в неё. Выкрав у мажордома ключ, он проник в бывшую сокровищницу и долго осматривал стену, в которой, судя по изображению на плане, находилась потайная дверь. Неровная, в трещинах, стена казалась сплошной. Взрослый человек, скорее всего, решил бы, что дверной проём давным-давно заложили и лестницы больше не существует, но Конрад был твёрдо убеждён, что ему, как когда-то разбойнику Иржи, улыбнётся удача.

В ту ночь он увидел сон, в котором мать привела его в бывшую сокровищницу и заставила изо всех сил надавить на правую сторону стены, расположенной напротив входа. Конрад налёг на стену и вдруг почувствовал, что она отодвигается в пустоту. Ему и в голову не пришло бы, что потайная дверь находится именно в этом месте.

— Помни, — сказала мать, — изнутри она открывается так же, как снаружи.

За дверью виднелась узкая винтовая лестница.

По ней они спустились в удивительный мир. Длинный тёмный коридор с множеством ответвлений, боковых дверей и ниш был освещён бледным потусторонним светом, проникающим неизвестно откуда.

— Там, в конце, есть окно, — пояснила мать. — Оно открыто в другую жизнь.

Утром Конрад принёс ключ от чулана Лендерту и попросил сделать точно такой же. Старик никогда не задавал лишних вопросов. К вечеру мальчик получил копию ключа от бывшей сокровищницы, а настоящий бросил у порога комнаты мажордома.

Осторожный ученик развенчанного бога несколько дней ждал подходящего момента, чтобы проверить, был ли его сон вещим. Ему пришлось посвятить в свою тайну Микулаша. Тот охотно участвовал во всех затеях юного господина и никогда не выдавал его. Конрад, единственный из Норденфельдов, говорил по-чешски, и это очень нравилось Микулашу. Разница в положении и возрасте не мешала их дружбе. Микулаш был ленив, Конрад — самостоятелен и нуждался не столько в слуге, сколько в приятеле.

Для обследования бывшей сокровищницы они выбрали послеобеденное время, когда Герхард, насладившись обильной трапезой, беседовал с капелланом за бутылкой вина.

Отомкнув тяжёлый замок, мальчики оставили его висеть на скобе, чтобы с первого взгляда не было заметно, что чулан не заперт.

Если бы не помощь Микулаша, Конраду едва ли удалось бы открыть потайную дверь. Парень нажал плечом на стену там, где указал ему хозяин. К неописуемой радости обоих, раздался негромкий скрежет. Часть стены в виде небольшого прямоугольника начала поворачиваться, отходя в темноту открывшегося пространства. Посветив в него свечой, они увидели винтовую лестницу.

Конрад подтолкнул трусоватого Микулаша вперёд: "Иди первый. Если меня съест какое-нибудь чудовище, тебе всё равно несдобровать". По выражению лица слуги было видно, что шутка ему не понравилась. Наклонившись, он с опаской вошёл в низенькую дверцу и начал медленно спускаться по лестнице, держа над головой свечу. Конрад последовал за ним.

На рисунке потайной ход оканчивался в подвале. Одолев спуск, мальчики очутились в необыкновенном месте. Так, очевидно, выглядел лабиринт Минотавра. Узкие тёмные ходы разбегались в разные стороны от широкого, прямого коридора. Пыль толстым слоем покрывала пол. Где-то капала вода: редкие удары капель разносились по подземелью, отражаясь от покрытых островками плесени стен.

Опасаясь заблудиться, мальчики не решились углубиться в недра лабиринта.

Они испытали безумный, панический ужас, когда, вернувшись назад, обнаружили, что потайная дверь встала на прежнее место. Найти её ощупью было невозможно, а в их распоряжении оставались всего две, уже наполовину оплывшие, свечи.

— Она открывается так же, как снаружи, — сказал Конрад, вспомнив слова матери.