Каору Куримото - Маска леопарда Страница 12

— Гохра давным-давно освоила все Приграничье, — вмешался Ремус, — и стала строить планы нападения на Срединные Земли. Министр Лунан рассказывал нам, что три герцога долго спорили об этом, и в конце концов Влад Монгаульский собрал войска и двинулся на Паррос. Его армия состоит из ветеранов, закаленных в приграничных битвах. И против них Паррос…

— Нападение было столь вероломным, — перебила его Ринда, — что мы слишком поздно заметили приближение противника. Часть войск монгаулов двигалась прямо по нашим дорогам, но основные силы обошли страну кругом и напали на столицу со стороны парросско-чейронийской границы. Королевскую семью перебили во сне…

— Кроме вас, верно, Ринда?

— Да, кроме нас. Я до сих пор не понимаю, как все это могло случиться. Чейрония и Паррос всегда считались друзьями. Мы давно подписали договоры, и мир между нашими странами сохранялся столетиями. Именно поэтому северная граница была укреплена слабее остальных. Монгаульский герцог не мог напасть на нас без соглашения с Чейронией. Видать, тамошний император продал душу монгаульским дьяволам!

— Значит, столица пала, — Гуин поглядел на нее с любопытством. — И как же вам удалось оттуда выбраться?

Ремус собирался было ответить, но сестра шикнула на него, потом, оглянувшись на черных всадников, прошептала:

— С наследниками парроского трона происходили и более удивительные вещи.

Вскоре сгоревший лес закончился, и показалась Стафолосская Застава, возвышавшаяся на единственном во всей местности холме.

Откуда-то доносился шум реки, с каждым шагом становившийся все громче. Через некоторое время показался и сам бурный поток. Вдалеке, на горизонте, виднелась горная гряда.

Теперь, поднимаясь по склону, путники могли как следует осмотреть местность. За рекой уже не было леса и даже кустов, там тянулась безжизненная каменистая равнина, заселенная варварскими племенами Сем. И если лес таил в себе множество опасностей, то в нем хотя бы можно было спрятаться. Здесь же такой возможности не предоставлялось.

Ринда невольно поежилась, припомнив жуткие рассказы о диких племенах, услышанные в мирное время в Хрустальном Дворце Парроса. Единственное, что мешало им перебраться в цивилизованные земли, была река Кес и голая безжизненная пустыня. Даже жестокие гохрцы казались меньшим злом, чем дикари. Девочка быстро сотворила оградительный знак и стала разглядывать крепость, к которой они приближались.

Это было массивное каменное сооружение, будто воплощавшее в себе могущество монгаулов. В каменных блоках виднелись пробитые бесчисленные бойницы для арбалетов, напоминавшие глаза, следящие за путниками. Внешняя стена окружала несколько башен, не лишенных некоторого изящества. Над крепостью развевалось два флага — Черный Лев Гохры и стяг монгаульского герцога.

Крепость стояла в конце длинной широкой дороги, ведущей через темный лес. На холме деревья были вырублены, чтобы расчистить обзор на долину и реку. Строение возвышалось над местностью мрачным холодным гигантом.

По мере приближения к конечной цели маршрута путников все больше охватывал безотчетный ужас. Лошади шли медленным шагом, а люди ехали затаив дыхание. Дорогу пересекла черная змея. Странная птица взмыла над лесом, закричав совсем по-человечески… Но этого как будто никто не заметил. Дорога обрывалась у тяжелых дверей. Путь закончился, а вместе с ним иссякла и надежда на спасение.

— Эй, стража! Открывай ворота! — Голос командира отразился от стен гулким эхом.

Из амбразуры показался часовой, потом двери начали отворяться с громким скрежетом. Черные кони направились в ворота, и тут…

— Нет! Я сюда не войду! — разнесся в воздухе отчаянный крик Ринды.

Ремус схватил ее за плечи, пытаясь успокоить, но девочка стряхнула его руки. Ее глубокие фиолетовые глаза наполнились ужасом при виде крепости.

— Тихо! Это что еще значит? — выкрикнул командир, подскакивая к ним.

— Здешний воздух наполнен чумой! Запахом гниения! Это козни Доала! Разве вы не чувствуете? Крепость обречена! Нет, я не войду в ворота и ни к чему здесь не притронусь!

Воинов охватила дрожь. В их суеверные сердца закрался страх. Лесной пожар и встреча со странным звероголовым существом показались им дурным знамением. Они знали, что члены королевской семьи Парроса были главными жрецами Дзаноса и что среди них встречались величайшие провидцы в истории. А значит, горе захватчикам, пролившим монаршью кровь!

По толпе нарушивших строй всадников пробежал ропот, некоторые стали делать оградительные знаки, даже не поднимая забрал.

— Это проклятие королевского дома! — раздавалось все громче и громче.

— Молчать! Что вы такое несете? — закричал командир, выезжая вперед. — Разве не отсюда мы выступили сегодня утром? Мы на своей территории, и здесь нам ничто не угрожает! Если что-нибудь и может случиться, то лишь потому, что вы станете слушать этих полоумных близнецов. Вперед! Господин ждет нас!

Всадники переглянулись, потом медленно направили коней к воротам. Гуин поглядел на девочку с любопытством, но та хранила молчание. Она держала брата за руку, уткнувшись подбородком в кожаный воротник своей жилетки. Ее глаза светились из-под упавших на лицо серебристых волос каким-то загадочным светом. Но вскоре Ринда опустила лицо еще ниже, и их не стало видно.

Отряд въехал на Стафолосскую Заставу.

2

— Ринда! — прошептал Ремус, оглядываясь по сторонам. — Как думаешь, нас убьют?

— Откуда мне знать? — огрызнулась она, потом добавила более спокойным тоном: — Нет, сейчас вряд ли. Нас должны отправить в монгаульскую столицу, к самому герцогу. Крепись, братишка. Мы — последние из королевской семьи, и нам уготована своя роль.

Потолки в крепости были сложены из того же желтого камня, что и стены. Маленькие окошки находились так высоко под потолком, что даже в яркий солнечный день в помещении царил холодный полумрак.

— Здесь пахнет плесенью, — скривилась Ринда, шагавшая рядом с братом по длинному коридору. Один из охранников сильно толкнул ее. — Плесенью и колдовством. Я бы лучше умерла, чем осталась здесь жить.

Гунн глухо заворчал, выражая согласие.

— Никто из монгаулов не хочет служить здесь, — сказал один из воинов.

— Я в этой крепости уже три года, и уж поверь мне, тут испугаются даже самые отчаянные. Говорят, что монгаулы приходят в Приграничье мальчиками, а уходят отсюда мужами, но никто не хочет задерживаться. Те, у кого рукава[1] набиты монетами, могут купить себе место на Тальфской заставе, от которой до столицы скакать всего один день, или в каком-нибудь Форте Эйем, где станут всю жизнь собирать налоги с купцов. Ну а безродные бедняги вроде меня попадают в Стафолос или в Альвон, где плюнешь — попадешь в духа, а семы могут напасть, когда им вздумается.