Владимир Ленский - Пророчество Двух Лун Страница 14

Адобекк поискал под подушкой, но фиги закончились, поэтому королевский конюший вытер руки о покрывало и стал озираться в поисках одежды.

– Вам подать приборы для умывания, дядя? – спросил Ренье, уловив этот взгляд.

– Нет, я позову Фоллона… Потом, когда ты наконец меня покинешь. Почему-то мне не хочется, чтобы слуги видели, как из моей комнаты выходит столь отъявленная женщина.

– Но ведь это естественно, дядя!

– Вторая за ночь!

– Это только сделало бы вам честь, дядя.

– Чума на твою голову, Ренье! Ты можешь в конце концов объяснить мне, для чего ты вырядился столь чудовищным образом?

– Чтобы вы захотели со мной разговаривать, дядя.

Когда дверь в камеру Радихены отворилась, пленник даже не поднял головы. Адобекк рассчитал верно: заключенный был достаточно слаб, чтобы представлять собой угрозу даже в том случае, если господин Адобекк останется с ним наедине.

А королевский конюший желал поговорить с пленником без свидетелей. Стражник не стал возражать. Опасности действительно не было, и не столько потому, что Радихена изголодался, сколько потому, что он нал духом.

Пока в камере меняли солому на свежую, пока приносили стул для господина Адобекка, Радихена лежал, забившись в угол, и не поворачивал головы.

– Он там, часом, не помер? – спросил стражник с озабоченным видом. Он принюхивался, пытаясь понять, не с трупом ли имеет дело.

– Мертвецы так не смердят, если ты об этом, – сказал Адобекк. – Поверь мне, они источают гораздо менее гнусный запах. По крайней мере поначалу. Живое всегда менее привлекательно – кстати, вот очередная загадка мироздания.

И извлек из манжеты душистый носовой платок.

Наконец все было устроено, и господин Адобекк вступил в камеру. Он расположился на стульчике. Вслед за тем внесли бутыли с чистой водой и корзины со свежим хлебом, целой сырной головкой, сушеными фруктами и ветчиной.

Стражник поставил факел в специальное отверстие в стене и закрыл дверь. Адобекк остался один на один с пленником.

– Можешь пошевелиться, – сказал он небрежно. – Сядь и повернись к свету, только будь осторожен, не то глаза разболятся.

Радихена не двигался.

– В чем дело? – осведомился Адобекк. – У меня мало времени, так что изволь слушаться. Не стану же я сидеть здесь и любоваться твоей спиной.

– Почему? – шепнул Радихена.

– У меня найдутся способы исправить твое поведение. Делай, что велят, и не рассуждай.

Радихена с трудом выпрямился и сел.

– Вы принесли еду? – хрипло прошептал он.

– Я распорядился о том, чтобы тебе принесли еду, – поправил Адобекк внушительно. – Будешь есть, когда я уйду. Не хватало еще мне смотреть, как ты чавкаешь.

– Меня обучали хорошим манерам, – сообщил Радихена.

– Возможно, я сумею оценить их – потом, – сказал Адобекк. – Обычно голодные люди не в состоянии помнить о манерах. Я знавал лишь одного или двоих – разумеется, чрезвычайно хорошего происхождения, – кто сохранял изысканность поведения в ситуациях, сходных с твоей… Сидеть! – прикрикнул он на Радихену, который двинулся было к корзине. – Сидеть и отвечать на мои вопросы!

Радихена замер. Он медленно открыл глаза и посмотрел на Адобекка. И тогда господин Адобекк сменил тон. Негромко спросил:

– Ты скучаешь здесь?

Подумав, Радихена ответил:

– Иногда – очень…

– Я думал о тебе, – сказал Адобекк. – Видишь ли, Радихена, ты опасен и плох не тем, что ты сделал, а тем, чего тебе сделать не удалось…

Радихена смотрел на корзину с припасами, с трудом подавляя дрожь. Затем он заметил, что Адобекк наблюдает за ним, и через силу сказал:

– Да.

– Подумай вот над чем, Радихена: один ли ты должен был отправиться в столицу, чтобы совершить убийство.

– Я не понимаю. – Пленник покачал головой. – Его сиятельство герцог лично говорил со мной. Он обещал мне…

– Да, я знаю, что тебе обещал его сиятельство, но спрашиваю о другом: были ли у тебя сообщники.

– Не знаю, господин, – уныло сказал Радихена.

– Когда мужчина говорит «не знаю», это звучит еще отвратительнее, нежели «нет» в устах женщины, – назидательно произнес Адобекк. – Давай притворимся, что ты не давал мне этого ответа. Попробуем еще разок. Тебе известны люди, которым поручено закончить то, что не удалось закончить тебе?

– Я не… – Радихена поперхнулся и замолчал, обреченно глядя на корзину с едой.

– Ты прав, дитя мое, я велю унести отсюда корзину, если ты не ответишь правильно, – одобрительным тоном заметил Адобекк. – Итак, в третий раз.

– Его сиятельство ничего не говорил мне о том, что подобные люди существуют, – сказал Радихена.

– Уже лучше.

– Однако я и сам предполагал, что такое может быть.

– Прекрасно.

– А иногда, – продолжал Радихена, – особенно сразу после пробуждения, рано утром, мне думалось: что мешает его сиятельству пустить по моему следу других убийц? Таких, чтобы убрали меня после того, как я сделаю свое дело.

– Для мужлана ты на удивление ясно мыслишь, – одобрил Адобекк. – Скажу более: ход твоих мыслей поистине достоин самого герцога Вейенто. Должно быть, он неплохо натаскал тебя, если ты научился соображать так подло.

– Простите, господин, – проговорил Радихена безразличным тоном, – я сказал вам все, что мне было известно.

– Итак, мое предположение касательно еще одного убийцы, посланного одновременно с тобой, не лишено оснований, – заключил Адобекк.

Радихена помолчал немного, осмысливая услышанное, а после молча кивнул.

– Хорошо. – Адобекк встал. – Как насчет его имени?

Нет, – сказал Радихена. И прибавил: – Возможно, не один человек, а двое или даже трое. Хотя двое – вероятнее.

– Я кое-что тебе принес, – сказал Адобекк. Он раскрыл плащ и извлек из-за пояса небольшой плоский сверток. Положил его на стул, с которого только что поднялся. – Возьми, это тебе.

Радихена спросил:

– Можно?

– Да-да, – нетерпеливо ответил Адобекк. – Разговор окончен, теперь можно.

Одним скачком пленник переместился к стулу и схватил сверток. Адобекк наблюдал за ним из-под опущенных век. Любопытство оказалось в Радихене сильнее голода.

Ткань, в которую был завернут подарок Адобекка, полетела на пол, и Радихена увидел, что царедворец принес ему книгу. Пленник медленно перевел глаза на Адобекка. Господин королевский конюший не вполне был уверен в выражении этих глаз. И быстро проговорил, скрывая смущение:

– Это стихотворные описания разных чудесных существ: грифонов, единорогов… О них существует много любопытных легенд.

– Как я буду читать, мой господин, – тихо сказал Радихена, – если в камере совсем темно? Не оставят же мне факел; да он ведь скоро погаснет…