Кто-то внутри (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич Страница 16

— Цинты, — сказал тот из его подручных, что ехал на переднем пассажирском. — При коммунистах все не так было.

— И мороженое двадцать копеек стоило, а не двадцать юаней, как сейчас, —поддакнул тот, что сидел рядом со мной.

— Чушь городите вы оба, — оборвал их предводитель. — Да, мы проиграли войну, но это не повод валить все проблемы на наших узкоглазых друзей. Не китайцы ломают качели на детской площадке и бросают бычки в песочницу. Не китайцы нассали в твоем подъезде, Борис, это сделал твой сосед, а ты, как обычно, промолчал и сделал вид, что этого не заметил. Не китайцы хамят нам на кассах супермаркетов, и неделями оставляют наши дома без воды и света, это делают наши местные раздолбаи, и зовут их василиями и петрами, а не минами и цинами.

Я с интересом вслушивался в их разговор. Он был очень познавательным, и мог дать мне ту информацию, которую я вряд ли найду в этом их интернете. По крайней мере, вот так, сходу.

Но, к сожалению, поездка наша оказалась крайне недолгой, и это не позволило предводителю развить тему. Автомобиль выкатился из района многоэтажных чудовищ и остановился рядом с каким-то пустырем, заросшим высокой, иногда доходившей мне до пояса, пожелтевшей на солнце травой.

— Прогуляемся, — сказал предводитель.

Мы вышли из машины, и он сразу же зашагал куда-то вдаль от дороги. Выражение лиц его головорезов было крайне недвусмысленным и не предполагало другой трактовки, так что я пошел за ним. А они, соответственно, последовали за мной и принялись дышать мне в спину.

— Удивительно, сколько в городе пустых, никому не нужных пространств, — сказал предводитель. — И вдвойне удивительнее, если вспомнить, какие у нас тут цены на жилье. Впрочем я думаю, что в ближайшие годы здесь построят новый микрорайон. Или, может быть, огромный торговый центр. Капитализм никогда не упустит возможность получить прибыль, а место довольно неплохое. А что ты думаешь по этому поводу, Демид?

Вообще, я все еще думал, что я — Георгий, а этот пустырь ничем не отличается от любого другого пустыря, но эти мои мысли не представляли никакой ценности, потому что я совершенно не разбирался в местных ценах на недвижимость. Да и в наших ценах на недвижимость, откровенно говоря, я в свое время разбирался тоже неважно.

Если верить папеньке, который оплачивал семейные счета, все квартиры, которые я когда-либо снимал, делились на две категории. Дорого и очень дорого.

— Не знаю, — сказал я. — Наверное. Никогда об этом не задумывался.

— Ты вообще мало о чем задумываешься вне сферы своих интересов, а сфера эта прискорбно мала, — сокрушенно заявил предводитель головорезов. — Да, на нашу долю выпало нелегкое время, но даже в это нелегкое время есть возможности. Возможности витают в воздухе, Демид, а деньги всегда лежат под ногами. Но далеко не все способны их там заметить, и еще меньше тех, кто сможет нагнуться, чтобы их подобрать.

— Видимо, кроме тебя.

— Я не только вижу возможности, но и умею их правильно оценивать, — сказал он. — В отличие от, скажем, тебя. И именно поэтому сложилась наша с тобой сегодняшняя ситуация. Именно поэтому ты должен денег мне, а не я — тебе.

— Я постараюсь найти деньги и вернуть их тебе, — сказал я. Не совсем, впрочем, искренне.

Не то, чтобы я не верил в свои возможности… Но, быть может, никаких денег у Ивана и нет. Может быть, он проигрался в карты, или на скачках, спустил все на женщин… что вряд ли, если вспомнить, что Кристина разгуливает по его квартире практически без одежды. Но деньги он потратить все равно мог. Может быть, даже каким-то неизвестным мне доселе способом.

Предводитель остановился у какого-то почти полностью разрушенного строения. В наличии был только фундамент и остатки кирпичных стен, и это не позволяло даже определить, для чего сие строение могли использовать.

— Ты постараешься, — согласился предводитель. — И я сейчас расскажу тебе, как все будет.

Он достал из кармана какую-то черную плоскую пластину, нарисовал на ней пальцами геометрическую фигуру, и одна из сторон пластины превратилась в небольшой экран.

Любопытная штука.

И, судя по абсолютно равнодушной реакции его громил, довольно здесь распространенная.

Борис пошарил в траве около стены разрушенного здания и достал оттуда метровый обломок ржавой металлической трубы, и этот факт уже моего любопытства не вызвал.

— Сейчас Борис сломает тебе ногу, — ничуть не изменившимся тоном сообщил мне главный головорез. — Правую или левую, ты можешь выбрать сам. Сломает быстро и аккуратно, как он умеет. С одного удара. Слышишь, Борис? С одного удара, а не как в прошлый раз!

— Да я сам не знаю, что на меня тогда нашло, Костя, — смущенно отозвался Борис. — Никогда ведь такого не было…

— Э… — сказал я.

— Не перебивай, пожалуйста, — сказал Костя. Наконец-то я узнал его имя. — Так вот, Демид. Отсюда до твоего дома — четыре с половиной километра, если по прямой. Ну, со всеми поворотами, будем считать, что около пяти. Мы оставим тебя здесь, со сломанной, смею напомнить, ногой, так что твой путь домой займет… какое-то время. И все это время ты будешь думать о том, как вернешь мне мои деньги. И когда ты доползешь до квартиры, ты возьмешь телефон, наберешь мой номер и тихим вкрадчивым голосом сообщишь, где и когда ты собираешься вернуть мне мои деньги, и, поверь, тебе бы лучше придумать вариант, который меня успокоит. Потому что в противном случае мы снова навестим тебя в твоей милой уютной квартире, и Борис сломает тебе вторую ногу. И еще одну руку, и на этот раз я сам выберу, какую. Я понятно излагаю, Демид?

— Вполне, — сказал я. — Это хороший план, но позволь мне внести в него одно только изменение.

— Какое же?

— Предлагаю обойтись без сломанной ноги, — сказал я. — А все остальное можно оставить, как есть. Я буду идти домой крайне медленно и все это время посвящу размышлениям.

Костя тяжело вздохнул и покачал головой.

— Боюсь, что без сломанной ноги этот урок будет неполным, — сказал он. — И я говорю не столько о том уроке, который должен усвоить ты, сколько о том, который должен быть преподнесен всем тем, кто решит последовать по твоему пути. Последствия, Демид. У любого действия или бездействия должны быть свои последствия, и кто будет принимать меня всерьез, если эти последствия не будут неотвратимы?

Я посмотрел на обломки кирпичной стены и подумал о том, что люди, в сущности, очень похожи на кирпичи. Посмотри на них издалека, и все они покажется тебе одинаковыми. Но стоит подойти поближе, и ты видишь, что у каждого есть свой характерный рисунок. Свои особенности. Трещины, попавшие в раствор камешки, выщербленные края, скошенные углы… Люди, как и кирпичи, полны несовершенств, и именно это делает их индивидуальностями.

— Так какую ногу ты выберешь? — поинтересовался Костя. — Правую или левую?

Борис стоял от меня слева, так что я решил, что не буду облегчать ему жизнь.

— Правую.

— Так тому и быть, — сказал Костя. — Борис, сделай все красиво.

— Так тому и быть, — согласился я.

Люди похожи на кирпичи.

В прошлой жизни я умел ломать кирпичи ребром ладони.

Борис сделал шаг ко мне, а я сделал шаг к Косте и ударил его в кадык ребром правой ладони. Он захрипел, а моя левая рука скользнула ему за пояс и извлекла пистолет.

Модель была мне незнакома, но все пистолеты действуют по одному принципу. Предохранитель нашелся под большим пальцем, я сдвинул флажок и, практически не целясь, выбросил руку влево и выстрелил в надвигающегося на меня Бориса с трубой.

Пуля попала ему в голову, прошла через щеку и вышла через затылок. Я чуть повернул кисть и пристрелил второго головореза, чье имя мне уже не суждено было узнать.

Костя стоял, обеими руками держась за горло, сипел и пытался вдохнуть хоть немного кислорода. Никто не поет гимнов дыханию, а попробуй-ка обойтись без него.

Я выстрелил ему в лоб, потому что в главном-то он все-таки был прав.

Действия и последствия.