Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона Страница 167

Потом она оставила его там, спящим, — он должен был помнить впоследствии лишь то, что он задремал, медитируя в базилике, — а сама поспешила укрыться в уединении своих апартаментов. Больше в тот день она никого не видела, и не стала ужинать вечером. И совсем не спала ночью.

Но ни пост, ни молитвы, ни даже умерщвление плоти не смогло отвлечь ее мысли от того, чем она являлась, что всплыло в ее уме, и не дало ей покоя и отдохновения, к которым она так отчаянно стремилась. Раздавленная чувством вины, она сомневалась даже в том, можно ли ей присутствовать на мессе на следующее утро… ведь она наверняка была проклята за свой грех… Но и не пойти она не осмелилась. Она ведь всегда присутствовала на ранней мессе, которую отец Амброз отправлял для нее и сестры Сесиль, и они были бы очень удивлены, если бы Джехана не пришла… Кроме того, какой-то крошечный уголок ее ума, хранивший невинность, все еще надеялся, что само по себе присутствие на мессе и приобщение к святым дарам может каким-то образом принести ей то исцеление, которого она жаждала. Уж наверное Господь не покарает ее за то, что она стремится к Нему, пусть даже она греховна и не слишком тверда в вере…

Но когда она наконец заставила себя вернуться в мыслях к действиям, и действительно вместе с отцом Амброзом и сестрой Сесиль пересекла почему-то ставшее бесконечно широким пространство двора между ее апартаментами и базиликой, — это оказалось настолько тяжелым испытанием, что она и предположить не могла ничего подобного. Хотя отец Амброз не выказывал никаких признаков того, что он хоть что-то помнит об их предыдущем столкновении, ей постоянно чудился укор — в каждом его взгляде; и сестра Сесиль казалась королеве куда более серьезной, унылой и молчаливой, чем обычно.

Джехана дошла с ними уже до середины двора, прежде чем начала осознавать, насколько ее ночное покаянное бдение, лишившее ее сна, понизило те жесткие барьеры и ограничения, которые она обычно устанавливала на свои проклятые силы, насколько отсутствие отдыха ослабило ее способность сопротивляться искушению. Двор был заполнен купцами и ремесленниками, прибывшими для того, чтобы днем получить аудиенцию у принца Нигеля; но когда Джехана проходила мимо них, она вдруг поняла, что не только слышит обрывки их разговоров, но и улавливает многие их мысли…

— …говорил Ахмеду, что в этом зерне слишком много мякины, но он тут же начал ныть, что урожай был слишком плох, и…

— …ну, в любом случае принц Нигель скажет, что лучше. Он такой же честный человек, как его покойный брат…

— …ох, господи, похоже, сегодня опять будет ужасно жаркий день. Пусть бы хозяева шли на эту аудиенцию, а мне бы как-нибудь удрать на это время…

— …нам только и нужно, что получить этот торговый договор, а там уж…

Джехана поплотнее натянула на голову капюшон своего светлого плаща — скорее для того, чтобы ее не узнали, чем потому, что ей вдруг стало холодно, — нет, ей и без того уже было слишком жарко в ее вдовьем трауре, — и зашагала дальше, к церкви, изо всех сил стараясь не пропускать в свое сознание психические волны чужих умов.

— …Нед, эту кобылу поставь туда, а тюки снимай, снимай! Там шелка, если мы их попортим…

— …а потом посмотрим, что будет с этим Халдейном…

Вдруг вспыхнуло перед глазами: огромные лужи крови…

— …и три большие бочки фианнского вина…

Джехана споткнулась и едва не упала, до глубины души потрясенная тем, что она вроде бы услышала… или ей это только показалось?

Она не была уверена. Амброз поспешил ей на помощь и крепко взял королеву за локоть, — но она смотрела в ту сторону, откуда донеслось упоминание о Халдейне… она уже искала источник этих слов и этого образа, и не только глазами, но и всем своим умом.

— …ну, я и сказал старому Речолу, что его мечи не стоят и половины того, что он запрашивает, а он, представляешь, мне в ответ…

Нет, это дальше, правее…

Торговец серебром и его слуга осторожно снимали корзины со спины тяжело нагруженного мула, двое клерков в тени навеса просматривали свитки счетов, трое помощников конюхов хихикали от души над какой-то шуткой… Джехана инстинктивно распахнула свои чувства как можно шире, чтобы раздобыть как можно больше сведений, — и узнала, что ни конюхи с их помощниками, ни многие из тех, кто толпился во дворе и выдавал себя за купцов, не были тем, кем они казались на первый взгляд. Все это были люди из Торента, они явились сюда, чтобы убить Нигеля и захватить замок Ремут, чтобы освободить плененного короля Торента…

— «…Ну, еще немножко…»

Судорожно всхлипнув, Джехана перекрыла восприятие, внутренне съежившись, и вцепилась в руку отца Амброза, — ее охватил ужас от того, как она все это узнала, и от того, что именно ей довелось случайно узнать.

— Ох прошу вас, поскорее уведите меня отсюда, отец Амброз! — лихорадочно зашептала она, прижимаясь лицом к плечу священника.

— Но… миледи, — удивленно выдохнул он, — что случилось?

Однако она и не собиралась отвечать ему. Нет, пока они не окажутся в безопасности, под укрытием сводов базилики… Но вот они вошли туда, и отец Амброз настойчиво повлек Джехану к маленькой боковой часовне, и захлопнул дверь, не позволив сестре Сесиль войти внутрь вместе с ними. Вот только и здесь Джехана не смогла заговорить, она лишь разрыдалась, она была близка к истерике.

— Что все это значит, Джехана? — шепотом спросил отец Амброз, поглаживая руку королевы дрожащими пальцами, — а она упала к его ногам и продолжала всхлипывать. — Скажи мне, дочь моя. Может быть, все не так плохо, как тебе показалось?

— Ох, боже, боже… я проклята! Мы все прокляты! — с трудом выговорила она.

— Ты проклята? Ерунда!

— Не насмехайтесь хоть вы-то надо мной, отец! — сквозь рыдания проговорила она, отнимая свою руку. — Он уже достаточно посмеялся надо мной. Сначала он заставил вас читать не тот текст, вчера… а сейчас он показывает мне то, чего я не должна знать… вот только… только…

— Дочь моя, о чем ты говоришь, объясни! — попросил отец Амброз, беря ее за плечи, чтобы заставить поднять голову и заглянуть ей в глаза. — Кто заставил меня читать…

Джехана резко затрясла головой и громко засопела, доставая из рукава платья носовой платок, чтобы вытереть глаза, — но они тут же снова наполнились слезами.

— Я… я не могу вам сказать…

— Глупости. Разумеется, ты можешь мне сказать. Я твой исповедник.

— Нет, я не могу! Я и так уже причинила вам слишком много вреда.

— Ты причинила вред мне? Джехана, о чем ты говоришь?! — отец Амброз энергично встряхнул королеву. — Что произошло там, во дворе? Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что именно не так.