Татьяна Туринская - Авантюристка из Арзамаса, или Закон сохранения энергии. Часть I Страница 17

Да-а, не так уж сладка оказалась на самом деле звездная жизнь. Ну ладно, один раз ей удалось выдержать близость с отвратительным продюсером. Возможно, она сможет еще раз наступить на горло собственной песне и со скрипом допустит к телу этого урода. Но остановится ли на этом Сало? А что, если близость с Алькой войдет у него в привычку? И как-то непохоже, чтобы он привык спрашивать согласия на близость у партнерш. Это что ж получается — она в любой момент должна быть готова "принять" эту бочку прогорклого сала? Да еще и изображать при этом вселенский восторг от его отвратных ласк?!

Запах почти всемогущего продюсера до сих пор преследовал Альку. Несмотря на принятый сразу после возвращения домой душ, ей казалось, что она насквозь пропиталась его вонью. Алька сбросила с себя одеяло и решительно направилась в ванную, чтобы покиснуть пару часиков в воде и окончательно избавиться от воспоминаний о вчерашнем.

Но и в ванне, обласканная теплой водой и мягкой пеной со странным, незнакомым запахом, Алька не могла избавиться от воспоминаний и, соответственно, размышлений о дальнейшем ходе событий. Распрощаться с эстрадой — нет, этого она никогда не допустит. Это даже не обсуждается. И если ради возможности выйти на сцену ей придется спать с Салом — ничего не поделаешь, она будет терпеть его притязания. В конце концов, терпела же она до позавчерашнего дня ежедневные притязания Таракана. Причем, терпела даже не за славу, не за возможность выходить на сцену, а всего-то, образно говоря, за тарелку супа! Нет, сцена — это все. И появилась Алька на свет именно для пения. В данном случае неважно, на какой именно свет она появилась. В каком бы мире она ни родилась, все равно она создана для сцены. И добровольно она с нее не уйдет. Она ляжет под кого угодно, лишь бы петь. Лишь бы ее кто-то слушал, лишь бы мир знал, кто такая Альбина Щербакова. Если нужно, она будет отдаваться Салу, как некогда Таракану, каждый день. Она будет к его услугам в любое время дня и ночи, лишь бы иметь доступ к сцене. Но Боже мой, как ей не хочется этого делать! Может быть, все же есть иная возможность остаться в зените славы, не будучи при этом Варенниковой подстилкой?

Выход должен быть. Он есть, его не может не быть. Его нужно только отыскать. Вопрос — где? К кому она может обратиться за помощью в этом мире? Кого она здесь знает? Утицкий? Отпадает. Судя по всему, он здесь, как и там — ноль без палочки. Больше того, еще и тряпка половая. Знать, что жена наставляет тебе рога практически на глазах у всей страны, и принимать это, как само собой разумеющееся и даже вполне достойное положение вещей, это уж самая последняя низость на Алькин взгляд. Даже если любовником жены является не кто иной, как знаменитейший продюсер Муравич. Муравич! Вот к кому она должна обратиться! Ведь он здесь — не просто едва знакомый человек, здесь он — ее бывший муж и экс-продюсер, а значит, она имеет полное моральное право обратиться к нему за помощью. Вот он, выход!

Радостная, Алька выскочила из ванны. Обмотавшись полотенцем, побежала в спальню, крикнув на ходу:

— Люся, позвони Иоанну Ильичу! Я отвечу из своей комнаты.

В спальне Алька сбросила полотенце с еще влажного тела и подошла к зеркалу. Полюбовалась собственной фигуркой: "Да, а я еще вполне ничего себе!", освещенная со спины яркими лучами солнца. Капельки воды поигрывали в солнечном свете, и Алька действительно выглядела великолепно, больше похожая не на живую женщину, а на статую, вылепленную гениальным мастером из странного симбиоза стекла и мрамора. И вдруг ощущение совершенства исчезло — сначала "статуя" перестала быть стеклянно-мраморной, на глазах превратившись в изваяние из дешевого грязного камня. Вслед за этим пропало и совершенство форм — изображение расплылось в ширину, причем не равномерно, а полосами: одна полоска влево, другая вправо, следующая опять влево. Потом и это изображение стало блекнуть, теряться на темнеющем фоне. И яркие солнечные лучи, все еще освещавшие сзади Альку, уже не отражались в зеркале, а словно тонули в нем. В первые мгновения Алька испугалась, но быстро поняла, что это, по всей видимости, опять открывается проход. Просто раньше она не видела, как это начинается, а видела только полную метаморфозу. Вернее, нет, она видела что-то в первое утро, но не обратила на это внимания, приняв за проблемы со зрением, и сразу прошла мимо, а, умывшись, застала на месте зеркала бесшумно плескавшееся вертикальное море.

С осознанием того, что проход открывается, испуг не прошел, а лишь поменялся. Теперь она боялась не непонятного, а того, что вот сейчас из зазеркалья выйдет настоящая Альбина, а ей, Альке, придется вернуться домой, к постылому Таракану. И Алька даже села на кровать и вцепилась в ее края, надеясь, что это сможет ее уберечь от возвращения. И тут раздался Люсин голос:

— Альбиночка, Иоанн Ильич в эфире, включите телефон!

Не сразу сориентировавшись, какой такой Иоанн Ильич ее беспокоит, отвлекает так не вовремя, Алька нажала зеленую кнопку на странном аппарате, видимо, являющемся телефоном:

— Алло, — а сама еще не знала, что говорить. Внезапное открытие прохода совсем выбило из колеи, все мысли, такие важные, разлетелись по разным уголкам сознания. Попробуй теперь собрать их в кучку!

— Здравствуй, Альбина. Слушаю тебя, — почти забытый голос давнего знакомого раздался прямо из коробочки.

— Здравствуй, Иван. Могу я с тобой встретиться? — а сама не отрывала глаз от прохода. Здорово будет, если сейчас здесь появится Альбина, а Алька растворится в воздухе.

— Встретиться можно, — после довольно продолжительной паузы ответил Муравич. — Что-то случилось? Мы не виделись столько времени, я думал, ты не хочешь иметь со мной ничего общего…

— Нет, Вань, что ты! Просто…, - Алька замешкалась. Что "просто"? Какие отношения были у Альбины и Муравича после развода? Не попасть бы впросак, а то Муравич может решить, что у нее с головой не все в порядке. — Просто занята была, да и ты сам все, в общем-то, понимаешь…

— Да, конечно, — охотно подхватил Муравич. — Так у тебя все в порядке?

Алька заметалась. Ответить "да", а вдруг он откажется от встречи? Мол, раз у тебя все в порядке, нам и встречаться незачем, нет у нас больше ничего общего. Ответить "нет", поймет, что видеть его она желает сугубо из эгоистических целей.

— Да так, ничего, можно сказать, все в порядке…

— Хорошо, я подъеду часам к четырем. Тебе это будет удобно?

— Конечно, Ваня. Ты же знаешь, для тебя у меня всегда есть время!

Муравич весьма резко усмехнулся и попрощался:

— Ну пока, до вечера!

Итогом разговора Алька была вполне довольна. Но не довольна была поведением зеркала. Оно по-прежнему отливало свинцовой рябью, словно приглашая Альку вернуться домой. "Нетушки, не дождетесь!", — злорадно подумала Алька. Вернуться по доброй воле? Ни за что! Но надо же что-то делать с наглым зеркалом. А вдруг Люся войдет и обнаружит дыру в пространстве? Она же сразу обо всем догадается! А ведь через несколько часов придет Иван, и кто знает, не доведется ли Альке принимать его в спальне? В конце концов, если постельных дел не избежать, то Алька предпочла бы иметь дело с Муравичем, нежели с Салом. А тут такое безобразие творится на месте зеркала!