Уильям Гордон - Глаз павлина Страница 17

Первым делом Конан направился в «Золотую Лозу», чтобы на месте выяснить, как исчезла Руфия. Кто знает, может быть, какая-нибудь мелочь и наведет его на след сабатейских колдунов.

У дверей таверны дремал на табурете пожилой кряжистый шемит в пестрой галабе. Услышав шаги, он открыл глаза, но, узнав постояльца, расслабился. Конан кивнул охраннику и вошел в пустую таверну. В это раннее время посетители еще спали. Хозяина тоже не было видно — должно быть, он разливал вино в погребе, готовясь к новому суматошному дню.

Конан, бормоча под нос проклятия Юсифу в отдельности и всем колдунам, вместе взятым, поднялся по скрипучей лестнице. Он сам толком не знал, с чего начать поиски. Эх, если бы враг оказался перед ним прямо сейчас! Северянин был не мастак разгадывать головоломки, но зато прекрасно знал, что делать, очутившись с врагом лицом к лицу. Крепкий кулак и острая сталь — вот оружие настоящего мужчины! Конан всегда считал, что все эти хилые колдуны, набравшиеся черных слов из проклятых книжек, мстят всему миру за свою неполноценность.

При мысли о беззащитных девушках, Афризии и Руфии, над которыми нависла смертельная опасность, Конан заскрипел зубами и так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.

Киммериец подошел к дверям своей комнаты и замер как вкопанный. Из-за тяжелых дверных створок отчетливо доносились голоса. И хотя Конан не смог различить слов, было ясно, что говорили мужчины.

Двигаясь совершенно бесшумно, словно крадущийся горный лев, Конан приблизился к дверям, извлек из-за спины обоюдоострый двуручный меч кхитайской работы, выбранный им в оружейной палате дворца (Рамазан наотрез отказался выпускать горца безоружным), и перехватил клинок поудобнее. Отлично, на ловца и зверь бежит!

«Пожалуй, убивать сразу всех нет смысла,— подумал Конан.— Мертвого не допросишь. А вот уж разговорить живого особых трудностей для меня не составит!»

Киммериец сильным пинком распахнул дубовые створки и с громогласным криком, несомненно поднявшим на ноги сладко спавших обитателей других комнат, выпрыгнул на середину комнату, готовый к любым неожиданностям. По крайней мере, так ему казалось…

Конан замер в боевой стойке: меч занесен над головой, локти разведены в стороны, полусогнутые мускулистые ноги широко расставлены. В следующий миг северянин оглушительно расхохотался.

За туалетным столиком Руфии, с которого прямо на кровать были свалены всякие женские украшения, баночки с румянами и прочие тюбики и коробочки, содержимое которых для Конана всегда оставалось загадкой, сидели двое мужчин: черный и белый. Это были Тумелар и Ишмаэль.

И если кешанец успел привстать на стуле и протянуть руку к лежавшей рядом с ним сабле, то юный адепт Бела, выпучив глаза, просто замер с поднятым кубком. На его безукоризненно белую куртку текла струйка лучшего красного вина из запасов Конана.

— Конан! — выкрикнул пришедший в себя Ишмаэль, вскакивая на ноги.— Конан! — повторил он и бросился обнимать киммерийца.

— С возвращением тебя,— поклонился, по кешанским традициям прижимая руку к сердцу, более выдержанный Тумелар.

Конан даже сам удивился, какое облегчение и радость он испытал, увидев в своей комнате этих людей.

— Но почему вы здесь? И как получилось, что вы знакомы? — не стал скрывать он своего изумления.— Хотя, клянусь Вещим Вороном, вы-то мне и нужны!

— Когда я увидел, что творится в таверне, то тут же побежал за стражей,— начал рассказывать Ишмаэль.— Знаешь, я кое-что смыслю в таких вещах и сразу понял, что без колдовства тут не обошлось. А потом я шел за твоими носилками до самого дворца и из разговора дворцового лекаря с сотником стражников понял, что, по крайней мере, ты жив. Мне удалось пробраться в королевские сады, но в сам дворец я попасть не смог.

Повертевшись там до наступления темноты, я решил вернуться в «Золотую Лозу», чтобы рассказать твоей женщине, что случилось. Но, увы, я ее не застал.— Паренек развел руками.— Зато наткнулся на какого-то кешанца, который искал «такая большой-большой северянина, который зовет Конан».— Ишмаэль озорно подмигнул Тумелару, который лишь скалил белые зубы, слушая, как шемит передразнивает его.— Я разговорился с Тумеларом, и мы решили скоротать ночь за кувшинчиком вина, чтобы с утра отправляться тебя выручать.

— Один хороший человек позвал другого хорошего человека,— кивнул, соглашаясь с Ишмаэлем, кешанец.— Разве можно не прийти? Я узнаю, что этот хороший человек в беде. Разве можно не помочь? Но я вижу в твоих глазах тревогу, брат, что произошло? Это как-то связано с тем, что твоя женщина так и не появилась?

Конан кратко изложил друзьям события последней ночи.

— Слава Вещему Ворону, я спровадил колдуна на тот свет,— сплюнул под ноги киммериец,— но к тому времени он уже успел продать Руфию сабатейцам. А теперь еще выяснилось, что в грязных лапах колдунов Золотого Павлина находится и принцесса Афризия. Я поклялся спасти обеих девушек и извести колдовскую падаль,— закончил он.

— Я с тобой, Конан,— опять поклонился Тумелар.— Это обещает быть интересным приключением… Кроме того,— кешанец хитро улыбнулся,— король щедро отблагодарит спасителей Афризии!

— Можешь полностью рассчитывать на меня.— В противоположность чернокожему жонглеру Ишмаэль оставался совершенно серьезным.— Бросить все и отправиться на помощь принцессе Афризии — священный долг любого гражданина Кироса!

— Отлично сказано, юноша! — раздалось из все еще распахнутых настежь дверей.

Мужчины, как один, повернулись на голос. На пороге комнаты стоял дородный шемит в роскошной одежде.

— Джилзан! — воскликнул Конан.

— Истинно так, мой неукротимый друг. Позволь мне принести тебе свои искренние соболезнования в связи с исчезновением прекрасной Руфии… Да позволено мне будет называть офирское сокровище ее настоящим именем…

— Откуда тебе все это известно? — пораженный Конан схватился было за рукоятку меча.— Я готов был поклясться, что почтенный Рамазан будет хранить мою тайну.

На загорелом обветренном лице караванщика промелькнула улыбка.

— Ты ошибаешься, северянин! Что-либо выведать у начальника стражи Рамазана не смогла бы сама Иштар. Как я тебе уже говорил, настоящий торговец должен везде иметь свои источники сведений.— Хвала Птеору, случилось так,— купец скромно потупил глаза,— что мужем моей младшей дочери оказался дворцовый колдун…

— Ну, дед, ты даешь! — присвистнул Ишмаэль.— Если бы Бел Хитроумный не призывал избегать торговли, я бы точно подался в купцы!

— Кроме того, я знаю, что ты намерен спасти Афризию. Я тоже патриот Кироса,— Джилзан кивнул Ишмаэлю,— и поэтому пришел предложить тебе любую помощь, какую в силах оказать скромный караванщик.