Тэд Уильямс - Война Цветов Страница 179

«Ох и туп же ты, Вильмос, — подумал Тео, охваченный отчаянием и стыдом. — В точности как она всегда говорила». Кочерыжка жизнью пожертвовала ради его свободы, а он этот шанс профукал. Борясь с собственным телом, напрягая все жилы, он опять попытался сойти с места, к которому был прикован. Чемерица все еще промокал щеку и смотрел на идущего вверх мертвеца, но больше его ничего не отвлекало, и Тео чувствовал, что не сможет преодолеть его волю.

Иррха, растопырив руки — одну зеленую, другую измочаленную автоматной очередью, — приготовился заключить в объятия вожделенную добычу. Тео отвернулся, не желая видеть его жуткую харю. Его рука нашарила на груди подаренную Поппи цепочку и сжала ее. Ему делали так много подарков и так многим рисковали ради него, но в конечном счете этого оказалось недостаточно. Он смотрел на озеро, воды которого теперь лишь слегка серебрились от идущего с холма света. Ну, теперь уж точно конец.

Озеро. Вода...

У него осталось всего несколько секунд. С усилием, чуть не выдернувшим с корнем все его нервы, Тео еще раз попытался уйти в сторону от иррхи. Жгучая боль исторгла у него крик, и ему показалось, что легкие сейчас выскочат изо рта, однако ноги так и не сдвинулись с места.

Рывка хватило только на то, чтобы потерять равновесие и упасть.

Еще один миг Тео чувствовал, как мышцы, вопреки его воле, пытаются удержать падающее тело в вертикальном положении. Потом он брякнулся на бок и покатился со склона к озеру. Долю мгновения он побалансировал на бугорке у самого края, но потом ноги перевесили и утащили его в холодную серую воду.

Он выскочил на поверхность, вновь обретя контроль над своим обессиленным телом. Вода, хотя он стоял на коленях, покрывала его только до пояса.

— Ха! — сказал лорд Чемерица. — А ты сильнее, чем я полагал. Но ведь это все равно бесполезно. Лучше уж сдайся красиво — я не думаю, что пара локтей воды остановит твою немезиду.

На миг все как будто остановилось — Ужасный Ребенок, почти не видный за ярким светом, и все остальные, следящие за поединком Тео с иррхой. Даже сам иррха стоял, точно не зная, что делать дальше. Потом он, словно включившись заново, качнулся и заковылял вниз по склону.

Тео почувствовал прикосновение чего-то мокрого. Две руки, бледные почти до прозрачности, обхватили его железным обручем и прижали к твердой, плоской, холодной как лед груди.

— Никто его не получит. Он мой, — прозвучал у него в ухе новый медленный голос. — Он носит на руке нашу метку. Его отпустили, чтобы он мог заплатить выкуп, но золотом от него не пахнет. Ни золота, ни ярких каменьев для моих волос, и я забираю его себе.

Липкий, холодный захват удерживал Тео в воде, мокрые русалочьи волосы легли на плечи, как водоросли. Он не оборачивался, зная: если он взглянет в ее глаза, больше он уже ничего не увидит.

— Не сейчас, — сказал он. — Пожалуйста. Еще немного.

— Ты не имеешь права молить о милосердии, — ответила русалка, но не слишком сурово.

— Знаю. Я только хочу посмотреть, прав ли я был.

Холод, идущий от нее, наполнял его, ее сердце билось медленно-медленно.

— Хорошо. Еще немного, — сказала она. Иррха остановился на склоне. Тео, находящийся всего в нескольких ярдах, вдруг перестал его интересовать, словно вовсе исчез со света. Упырь повертел разложившейся головой, навел глазницы туда, где стоял Чемерица со своим приемышем, и сделал шаг, а потом и другой.

Глаза Чемерицы расширились.

— Стой, идиот, стой! — крикнул он, но иррха больше не останавливался. — Стреляйте в него! — замахал руками лорд. — Уничтожьте его! — Констебли окрыли огонь, и рои бронзовых ос пронизали мертвеца насквозь. Клочья гниющего мяса летели в воздух, от лица осталась только мешанина костей и зубов, но иррха упорно взбирался наверх. Только тогда Чемерица понял, что тот идет не к нему. Когда Тео, став законной добычей русалки, выпал из круга его восприятия, иррха направился к его почти-двойнику, к мальчику, омытому потоком лилового света.

Чемерица с яростным воплем бросился к иррхе, чуть не попав под пули констеблей, и те прекратили стрельбу. Огры устремились вслед за хозяином, но опоздали. Чемерица ухватил иррху за ногу в тот самый миг, когда тот протянул руки к ничего не сознающему ребенку. В руках у лорда остался клок ткани вместе с куском мертвечины. Не удержавшись, он откатился назад.

Мертвец вошел в столб лилового света и схватил ребенка. Тот отбивался и бормотал, точно его пытались пробудить от чудесного сна. Одновременно свет изменился, сделавшись из сиреневого красно-оранжевым — так по крайней мере показалось Тео сначала. В следующий момент он, заключенный в холодные объятия русалки, понял смысл происходящего. Иррха открыл дверь, подобную той, через которую Тео прошел в Эльфландию, но эта вела прямо в в огненный вихрь бывшего пакгауза Устранителя Не-удобных Препятствии.

«Я подчинил его себе и отдал ему приказ, — сказал Тео Эйемон Дауд, — схватить тебя и доставить сюда, в этот дом». Дауд умер, но приказ его, как видно, остался в силе.

Ужасный Ребенок очнулся от своего блаженного забытья, лишь когда иррха переступил порог огненной двери, и у него вырвался душераздирающий, полный ужаса вопль — так мог бы кричать любой другой ребенок на его месте. Его тело уже дымилось, и он беспомощно бился в руках чудовища, взявшего его в плен и горевшего теперь вместе с ним. Дверь затворилась, положив конец этому зрелищу.

Он угодил в ад, точно как в старой сказке. Не успел Тео об этом подумать, прерванная связь между ними восстановилась на долю мгновения, и он, испытав лишь легчайший намек на то, что чувствовал мальчик, закричал и забился в железных руках пленившей его русалки.

Нидрус Чемерица издал еще один яростный крик — и лиловый свет, выйдя из-под власти Ужасного Ребенка и вернувшись, возможно, под власть тех, кто имел причину ненавидеть этого лорда, охватил его со всех сторон. Кости в теле вопящего Чемерицы, раскалившись добела, прожигали выход наружу. Свет бил из его суставов, из живота, рта и глаз. Вскоре он превратился в груду дымящегося пепла, из которой еще шли какие-то звуки. Свет хлынул из ямы вширь, слабея по мере своего разрастания, и все прочие в ужасе бросились с холма во все стороны, как вспугнутые голуби.

Холодная рук заслонила Тео глаза.

— Довольно, — сказала старая русалка и увлекла его вниз.

Она отвела руку, и Тео увидел ринувшуюся ему навстречу зеленую глубину.

«Вот, значит, какая она была, жизнь». Мысли бежали вверх и лопались, как пузыри. «Доброй ночи, Никто. Скажи „доброй ночи“. Вода хлынула в его раскрывшийся от страха рот, и тьма вошла вместе с ней.