Товарищ Йотунин - Адель Гельт Страница 2

— Разобрались? — карла снова взялся за рупор, да и с бочки тоже не слез. — Клановые — присмотрите за местными, местные — не лезть поперек клановых! Лоси — на середину!

С трудом подавил желание оглянуться. Какие еще лоси… Оказалось, что вот какие: из каждой части толпы выделилось по одному бойцу, то ли самому опытному, то ли занимающему в своем клане особое положение. Вышли.

— Кто такие? — уточнил я у орка.

— Знатные бойцы, — сообщил тот негромко. — Отвечаю.

Эти двое оказались почти одинаковы: одного роста, похоже одеты — примерно, как наш директор драки, только без опасного железа, торчащего из карманов, средне так выбритые. Ни первый, ни второй почему-то не производили впечатление силачей, или, хотя бы, опытных бойцов.

Лоси встали один напротив другого, каждый имел за спиной остальных бойцов клана. Карла возложил ладони на плечи вышедших вперед.

— Напоминаю: в пах не бьем, головой не бьем, в партере не добиваем, приемы не на слом, насмерть не душим — хорошо слышимой скороговоркой сообщил коротышка, сменивший амплуа на судейское. — Вырубленных оттаскиваем, холодняк — по народным правилам, без ударов в голову. Руки пожали! По сторонам разошлись!

Двое закоперщиков вернулись к своим кланам.

— Лысые Покрыхи готовы? — куда громче заорал карла.

— Дааа! — слитным ревом ответил клан-соперник.

— Пердячий Пар готов? — настала наша очередь орать. Ну, раз настала, мы заорали тоже.

— Бой!

Гонг мне, наверное, послышался.

Обе ватаги двинулись вперед: бойцы выстроились неровными, но рядами, и в первых шли мужики самые здоровые, сильные, явно не дураки насчет подраться.

— Братан, — громким шепотом сообщил мне орк. — Я, типа, помню, что ты так себе боец. Что в отмах прыгнул — дело, вперед только не лезь. Я сам, ты на подхвате, забились?

— Чоэт я так себе? — немного делано удивился я. Делано — потому, что увиденное мной ранее в зеркале говорило однозначно: биться на кулаках персонажу не приходилось, и неизвестный мне пока класс подразумевал все, что угодно, но не драку, тем более, массовую и почти без оружия.

— Ты же драться не умеешь! — на удивление нормальным языком (видимо, по причине изумления) сообщил Зая Зая. — На бокс не ходил, на борьбу не ходил, прописка… Ну, лепилу трогать западло, тебя и не трогали. Я вообще не сразу понял, что ты того, не шутишь…

— А вот не шучу, — парировал я. — Кто чего умеет — ща поглядим.

Они сошлись: вода и пламя. Или два раза вода. Или…

Дрались душевно, заносили от души, лупили в душу.

Я, покамест, отмахивался, сам же не атаковал: стоило, во-первых, присмотреться, во-вторых, принять во внимание особенности выданного мне класса. По всем признакам, это получался книжник, которому действительно не место в доброй потасовке. Была и третья причина.

Толпы смешались: всякий уже бы лупил всякого, если бы не предусмотрительно розданные эрзац-пояса.

На меня выскочил соперник — или самолично лось, или кто-то, сильно на того похожий: прочие бойцы, наши и не наши, подались в стороны, дав нам возможность смахнуться раз-на-раз — такие вот мини-поединки возникали повсеместно.

Драться знатный боец не умел совершенно. Я легко — преодолевая, правда, сопротивление слабо тренированного тела — ушел от двух размашистых ударов: просто отклонился сначала в одну сторону, потом в другую. Ударил в ответ, старательно сдерживая силу. Получилось, на мой взгляд, так себе — удар, или, скорее, толчок, пришелся противнику в центр торса, тот покачнулся, глянул странно, размахнулся вновь.

Во второй раз я врезал уже сильнее, прямо туда, где, по мнению бывших моих однополчан, у человека находится фанэра. Мне, правда, ее ни разу не пробили, и даже не пытались: тролль — не гоблин, удар держит.

Снова получилось так себе, и противнику вновь, будто, понравилось.

Потом слева навалился кто-то еще, и наша частная драка превратилась обратно в общественную.

— Братан, чо ты! Лупи от души, братан! — немного удивленно посоветовал Зая Зая — слева оказался именно он. — Кулака не жалей, никого не жалей!

Следующего противника — мужика на голову выше меня, косая сажень в плечах, огромное пузо, не целиком прикрытое засаленной майкой — я бил уже всерьез или почти всерьез: на обе руки драчуна оказались намотаны давешние то ли чулки, то ли носки. Двигался обладатель тряпичных кастетов, кстати, еще хуже, чем мой предыдущий соперник.

— Ннна! — выдал я на выдохе, целясь чуть повыше объемного живота. Попал.

— Хек! — удивленно выдал пузан, и сложился мало не пополам: наверняка, и сам не ожидал от себя такой гибкости.

Сложился, упал, но даже не отлетел далеко… И тут я понял, что третья причина — которую я не успел пока назвать — лишена смысла и основания.

Здесь, в неяви, я не вешу свои привычные полторы тонны, значит, и удар кулака, которым я — в юности и на спор — дробил дубовые колоды, далеко не так опасен, как я привык считать. Бить можно не сдерживаясь, как угодно и куда угодно — у меня нет в руках ни носка, ни палки, и правило об ударах в голову не обо мне!

Эх, я дал!

Лупил изо всех сил, лихо уходя от встречных атак и не замечая ответных — по причине их отсутствия! Клал бойцов клана-соперника одного за другим, стараясь только, чтобы под горячую руку не попадали свои…

Что-то радостно орал Зая Зая — он зашел сзади и прикрывал мне спину. Сбоку, чтобы не мешать ударной правой руке, пристроился давешний полувеликан: тоже в роли прикрытия.

— Туда! — я поймал ухом крик, взглядом — взмах. Кто-то из бойцов нашего клана показал рукой в нужную сторону, и я понял, чего от меня ждут.

Еще замах, еще удар. Боковой пинок — удачное попадание, нога, считай, отсушена… Тут же двоечка, печень-голова, выносите, следующий.

Свист деревянного цепа — вторая деревяшка удачно разминулась с моим плечом, только взъерошив шерсть, я же, уклоняясь, ухватил вооруженного бойца за руку, дернул на себя, довернул, отпустил — полетом поверженного уже не любовался, было некогда.

Так шли, и дошли — до второго края.

Я чуть было не врезал следующему — однако, даже в горячке драки разглядел синий шнур на поясе очередного, как бы, противника… Все, свои. А эти, красные, уже кончились!

Стоял, дышал тяжело, перед собой не смотрел — только по сторонам, как учили когда-то в войсках.

Было… Радостно.

Я, видите ли, совершенно нормальный мужчина. Поломаться или даже