Ник Перумов - Эльфийский клинок Страница 2

— Стой спокойно! Сейчас огня высеку. — Неизвестный нагнулся, что-то собирая на обочине. — Да убери же свой кинжал!.. Кстати, откуда он у тебя? Волнистый узор… рукоять с зацепом… Гондорский никак?

Что-то сухо щелкнуло, блеснуло, и появился тонкий язычок живого огня. Пламя быстро разгоралось, осветив лицо незнакомца, наконец откинувшего капюшон. Хоббит с облегчением перевел дух. Гном! Самый настоящий гном, точь-в-точь такой, как описаны они в Красной Книге! Плотный, широкоплечий, румяное лицо обрамляет окладистая борода, нос картошкой… За узорным широким поясом — тяжелый боевой топор, за спиной приторочена кирка.

— Так ты гном? — Хоббит немного успокоился, но меча не опустил. — Откуда ты здесь? Куда идешь? Что ты ищешь?

Он продолжал пятиться, и в затылок ему уткнулись жесткие ветки придорожного кустарника.

— Иду с Лунных Гор. — Гном возился с костерком, подкладывая в огонь сухие веточки. — Новые рудные жилы ищу. Сейчас вот хожу по вашей Хоббитании, был в Хоббитоне, в Делвинге был, теперь вот в Бэкланд иду… Мне усадьбу Брендибэков с того берега указали, говорят, там переночевать можно…

— А что же они уложить тебя не могли? — подивился хоббит, вкладывая меч в ножны.

Страх прошел, оставалось любопытство и какое-то неясное разочарование: всего-навсего гном… Впрочем, и гномы-то теперь почти перестали захаживать в Хоббитанию.

— В “Золотом Пестике” битком набито, — отозвался гном.

— Так что же мы тут стоим? — спохватился хоббит. — Пойдем, я как раз в этой усадьбе живу. Переночуешь, а завтра — куда угодно будет. Идем! Тут недалеко… Правда, пони сбежал, вот незадача. Ищи его теперь…

— Так ты из Брендибэков? — Гном вдруг поднялся и с острым интересом глянул на хоббита. — Ну давай знакомиться. Торин, сын Дарта, а родом я с юга Лунных Гор.

— Фолко, Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, — к вашим услугам. — Хоббит церемонно поклонился, и гном ответил ему еще более низким поклоном. — Сейчас пойдем, — сказал гном. Он тщательно затоптал только что с таким старанием разведенный костер, потом закинул за спину увесистую котомку и зашагал рядом с хоббитом по вновь погрузившейся во мрак дороге. Только теперь она не казалась хоббиту ни волнующей, ни опасной… Они молчали. Тишину первым нарушил Торин: — Скажи, Фолко, правда ли, что у вас в Бренди-Холле хранится одна из трех копий знаменитой Красной Книги?

— Правда, — несколько озадаченно ответил юный хоббит. — И она, и много еще…

Он вдруг осекся, вспомнив предостережения дядюшки Паладина: “Никому не рассказывай, что у нас хранится много рукописей, привезенных Великим Мериадоком из Рохана и Гондора!” Дядюшка никогда не объяснял, почему нужно поступать именно так; обычно он подтверждал весомость своих слов звонким подзатыльником.

— И много еще чего? Ты это хотел сказать? — подхватил гном, заглядывая хоббиту в лицо. Тот невольно отвернулся.

— Ну, что-то вроде этого, — нехотя буркнул он. — Скажи, а ты читал эти книги? — не отставал гном.

Теперь уже не только взгляд, но и голос Торина обнаруживал его чрезвычайный интерес к Фолко.

Хоббит заколебался. Рассказать все этому странному гному? Рассказать, что он единственный, кто за последние семь лет входил в Библиотеку? Рассказать, как ночи напролет проводил он, склонившись над старинными фолиантами, пытаясь разобраться в событиях невообразимо далекого прошлого? Рассказать, что он заслужил себе дурную славу хоббита “не от мира сего”? Нет, не сейчас, да и неловко как-то говорить такое первому встречному…

Они подошли к воротам усадьбы. Пони так и не появился.

“Лазай завтра по оврагам и запольям, ищи дурака этого, — уныло подумал хоббит, — да еще уши надерут…”

Он совсем загрустил.

— Фолко, ты, что ли? — раздался голос караульщика. — Куда пони, разбойник, подевал?! Кто там еще с тобой?

Фолко толкнул калитку и вошел, не обращая никакого внимания на окрик. Однако Торин остановился и, вежливо поклонившись, сказал, обращаясь к неясной фигуре на вершине караульной вышки:

— Торин, сын Дарта, гном с Лунных Гор, — к вашим услугам. Прошу вашего любезного разрешения заночевать под этим гостеприимным кровом, известным далеко за пределами вашей прекрасной страны! Смилуйтесь над уставшим путником, не оставляйте его под открытым небом!

— Не обращай на него внимания! — зашипел Фолко, хватая гнома за руку. — Иди, и все тут, пока он весь дом не поднял на ноги! Ну давай!

— Эй, Крол, что тебе неймется? — крикнул Фолко караульщику. — Он со мной, и все в порядке. Как бы твоя трубка не погасла за разговорами! Хоббит решительно потянул гнома через двор. — Все завтра дядюшке скажу! Завтра дядюшка все узнает! — завопил обиженный Крол. — Он тебе покажет…

Но в этот момент хоббит со своим странным спутником уже скрылся в недрах, огромного лабиринта усадьбы. Караульщик ругнулся, плюнул… а потом поправил соломенный тюфяк, устроился на нем поудобнее, и вскоре дозорную площадку огласило сладкое посапывание.

По длинным коридорам Фолко и Торин прошли мимо бесчисленных низких дверей в западную часть усадьбы. Облепившие склоны холма бревенчатые срубы в три яруса нависали над берегом Брендивина, образуя нечто похожее на пчелиные соты. Здесь обычно селилась холостая молодежь, пока не обзаведшаяся семьями.

Фолко толкнул одну из дверей, и они вошли в небольшую комнату с двумя круглыми окнами, выхолившими на реку. Усадив гостя в глубокое кресло у камина и раздув огонь, Фолко засуетился, собирая на стол.

В закопченном камине заплясали рыжие язычки пламени, озарившие стены, небольшую кровать, стол и — книги. Книги занимали все свободное место — они заполняли углы, лежали под кроватью, громоздились на каминной полке. Старые увесистые фолианты в кожаных переплетах…

Фолко принес хлеба, сыра, ветчины, масла, зелени, вскипятил чайник и достал откуда-то из тайника початую бутылку красного вина. Гном ел торопливо, и Фолко, чтобы не мешать гостю, отвернулся к окну.

Призрачный лунный свет заливал низкие берега Брендивина, вода катилась угрюмой черной массой, в которой, казалось, тонули даже отражения звезд. На другом берегу высились острые вершины деревьев Лесного Удела, у пристани едва заметно мерцал фонарь. Фолко распахнул окно, и в комнату ворвались голоса ночи: едва слышный плеск реки, шорох прибрежного камыша, легкое, но слитное гудение ветра в тысячах крон, которые жили сейчас своей особой, ночной жизнью. И как всегда в такие минуты, хоббита охватила острая, непонятная тоска по чему-то необычайному, чудесному, сказочному…

Он представил себе, как уходили в свои, ставшие знаменитыми, странствия Бильбо и Фродо; наверное, вот так же стояли они у раскрытого в ночь окна и вглядывались в окружающий сумрак, — а на дворе уже ждут гномы или друзья-хоббиты, и остаются считанные часы до рассвета, когда надо отправляться в путь и никто не знает, суждено ли тебе вернуться…