Александр Сапегин - Жизнь на лезвии бритвы (СИ) Страница 20

Охренеть, а?! Нет слов, одни слюни! Век живи, век учись. Выходит, что без папаши я никто и звать меня никак. Наследник Рода! Ну — ну. В моём случае громкие слова без фактического наполнения. Дамболдор и мачеха разыграли хитрую комбинацию, удалив мешающую фигуру в мир магглов, тем самым перекрывая ей путь к наследству и титулу Лорда. Не такой уж я дурак, чтобы за восемь месяцев не разобраться в мотивах поступков «Доброго Дедушки». Как выясняется в нагрузку: козлобородый дедуля в лунно — звезданутой ночнушке, имеет все рычаги для управления мной через отца. Поттер старший пляшет перед Дамболдором, как цирковая собачка перед дрессировщиком, по всем раскладам мне уготована аналогичная участь. Да ну нахрен! Пи — и, пи — и, пи — и (череда русских народных идиоматических выражений)! Перестав нарезать круги по кабинету и сыпать во все стороны искрами, я резко остановился. Легче отказаться от фамилии Поттер. А что?! По большому счёту, что я терял? Баблосов и титула так и так не видать, родовая магия? Я слишком маггл — русский маггл, чтобы трепетать пред наследим недостойного предка, в отличие от которого без магии я великолепно и не заморачиваясь проживу в обычном мире. Зато демарш мог привести к избавлению от ниточек, тянущихся к старому кукловоду.

Пламя в камине окрасилось зелёными сполохами, выбросив на ковёр лохматое чудо в аврорской мантии. Лорд Поттер собственной персоной. Явился, не запылился.

— В чём дело, Грипхрук?

От папаши на метр разило свежим выхлопом огневиски, становилась понятна его раздражительность. Оторвали, несчастного, от весёлой пирушки. Наверняка «Лохматик» бухал в компании с волчарой Люпином и Сириусом. Оскорблённый до глубины души, он в упор не замечал Дурслей и меня.

— Здравствуйте, Лорд Поттер, — в отличие от волшебника, гоблин не отступал от норм вежливости и этикета. — Прошу прощения. Я вызвал вас по следующему вопросу: мистер Вернон Дурсль желает открыть счёт на имя Вашего сына — Гарольда Поттера. Требуется Ваше разрешение.

— Чего? — пьяные глазки сфокусировались на дяде. — Жирная свинья хочет озолотить это тёмное отродье? (это он обо мне, гоблин закатил глаза)

— Я бы вас попросил! — начал закипать дядя.

— Я смотрю, щенок, ты нашёл себе защитников и неплохо устроился у них за пазухой.

Пьяный папаша не контролировал себя. Просто замечательно, нужно ковать железо, пока горячо. Поттер сам даёт повод расплеваться с ним навечно. В другой раз такого случая может не представиться.

— Я щенок? — махнув дяде и тёте, чтобы не встревали, я ринулся в атаку. — На себя посмотри, пёс смердящий. Воняет, как от подзаборного бомжа. Да, нашёл, чтобы ты знал. Дурсли в тысячу раз лучше, чем ты! Они знают, что такое семья и горой стоят друг за друга и честь фамилии. Ты только и можешь, что чваниться происхождением, пустобрех, да лизать задницу Дамболдору. Как тебе «леденец», дермецом не пованивает? Ой, стойте, как же я мог забыть, наш непогрешимый светлый волшебник рыгает мыльными пузырями и срёт радугами. Что ты сделал для Рода? Для его славы, для чести? Ну, припомни! Не можешь. Бегаешь за тёмными магами и мелкими воришками? Да — а, хорошая работёнка для Лорда Древнейшего и Благороднейшего Рода Поттер, ничего не скажешь. Ой, опять склероз, пора таблетки пить, мой папаша на закуску жрёт виски и трахает дешёвых проституток. Знаешь, папа, — выплюнул я, — иногда я думаю, хорошо, что мама умерла, и не видит, в какую свинью ты превратился.

Глаза, задетого за живое Поттера, налились дурной кровью. Неплохо я по нему потоптался, прилюдно окунув в дерьмо и грязь. Импульсивный гриффиндорец сдерживался из последних сил, особенно сочной пощёчиной для него оказалась последняя фраза шестилетнего пацана.

— Ах ты, ЩЕНОК! — брызгая слюной, в бешенстве проорал папаша. Почти кондиция, теперь остаётся подвести к нужному мне решению и результату.

— Повторяетесь, — как к чужому, обратился я, — раньше вы были более горазды на выдумки и прозвища. Если я щенок, кто тогда вы? Пёс? Нет? Псина у нас Блэк, ты — олень! Сохатый! Дядя, — чтобы усилить эффект пошло обращение к стороннему лицу. — Перед вами настоящий олень с настоящими рогами. Дядя, вы не объясните этому парнокопытному, что в обычном мире означают рога?

Вернон хохотнул, тётя, пряча смех, кашлянула в платочек, которым прикрывала рот, даже зеленомордый поверенный изобразил нечто, напоминающее натянутую улыбку.

— Тварь! Тёмная тварь, такое чудовище, как ты не может быть моим сыном! — крыша папаши, поддержанная хмельными парами, выдала гудок и сорвалась с места.

Поттер выхватил палочку, наслав на сквернословящего мальчишку в моём лице невербальное болевое проклятье. Не круцио, но тоже впечатляет. Откашлявшись, я плюнул папаше в лицо. Криков боли от меня он не дождался, сэнсей Кояма за полтора месяца научил нас с Дадли терпению.

— Да пошёл ты, ушлёпок! Что, аргументы кончились? Клал я на тебя с левым пробором! Ты позор нашего Рода, думаешь, мне доставляет удовольствие быть сыном Позора Рода? Я бы с удовольствием плюнул на тебя, да боюсь у моего малахольного папашки не хватит духу отлучить «Тёмное отродье» от Рода. Старый козёл Дамболдор не позволит. Слабак!

— А — А–А! — фальцетом взвизгнул Поттер, его палочка описала замысловатую фигуру, а губы зашептали формулу отречения.

Вот тут я закричал во мощь лёгких, магия Рода Поттер рвала связи с недостойным, боль была сумасшедшая. Сквозь багровый туман я видел торжество в глазах бывшего родителя. Он упивался чужой болью. Видя такой расклад, дядя Вернон сорвался с места, родная кровь требовала мщения. Поттер, которого он небезосновательно назначил виновником мучений племянника, не успел увернуться, схлопотав прямой удар «в солнышко», хук левой оставил лохматого аврора без нескольких зубов. Нокаут. В этот момент распахнулась дверь и в кабинет влетела опоздавшая кавалерия в лице Дамболдора и дружков моего бывшего папаши, следом за волшебниками семенило несколько гоблинов. Одним взглядом оценив картину маслом, Дамболдор выхватил палочку, но дядя непостижимым образом увернулся от жёлтого луча и связки неизвестных проклятий. Вернон подшагнул вперед и подсёк опорную ногу старика. Директор потерял равновесие, качнулся влево, в следующий миг клацнув челюстями, познакомившимися с правым кулаком разъярённого маггла, ребром левой ладони Вернон вышиб узловатую волшебную палочку из руки старика. Продолжив движение, дядя схватил кончик длинной бороды, обмотав её вокруг тонкой шеи престарелого мага, ещё один шаг и его колено упёрлось в спину директора Хогвартса, который, покраснев и выпучив глаза, вцепился в бороду и пытался вдохнуть хоть глоточек воздуха. В это время тётя мило увещевала Блэка и Люпина, используя аргумент в виде «Глока».