Посольская школа. Невеста Сокола (СИ) - Мор Дэлия Страница 21

— Главный инструктор добавит, — вполголоса заметил Сокол и приложил палец к губам, давая знак, что будет молчать до конца разговора.

Бывший помощник лины Хельды окончательно сник. Сидел разбитый и раздавленный чувством вины. Но его положение было лучше, чем у друзей. Аттестат он уже получил, а из Клана Смерти никого не отчисляли.

— Итак, я забираю своё разрешение покидать школу на выходные, чтобы работать в мастерской.

Кондр чуть не поперхнулся зельем, а Дайс застонал. Прекрасно. Значит, я не целясь, попала в самое больное место.

— Всё свободное от занятий время вы будете убирать школу. Вдвоём. С ведрами, тряпками и швабрами в руках.

— Да я всю посуду перемою и огород на заднем дворе вскопаю, только отпустите в мастерские, — взмолился Дайс. — Хотя бы на полдня.

— Нет, — отрезала я, напомнив себе, что должна быть твёрдой. — Кроме того, вы не идёте на праздник и я запрещаю тебе, Бесо, появляться в школе до самого выпуска ребят.

Молодой воин вскинул голову, но промолчал. Да, помощь лина Саливана с документами тоже придётся отложить. Простой в бизнесе обойдётся дорого, зато пьянок больше не будет.

— Хорошо, мы поняли, — пробормотал Кондр. — В школе-то мебель чинить можно или у нас полный запрет?

— Полный, — ответила я, прикинув в уме, что чуть позже его можно ослабить, если что-нибудь сломается. А пока пусть прочувствуют всю глубину провала. — Швабра — ваш единственный инструмент на ближайшее время.

— Бездна, — выругался Дайс и хлебнул ещё зелья.

— Не увлекайся, — глава охраны жестом попросил флягу обратно. — Тебе хватит.

— Да, разбор ситуации считаю законченной. Лин Сокол, вы проводите Бесо к Магнусу?

Он коротко кивнул в ответ и поманил молодого воина за собой. Щелкнул пальцами, чтобы повесить купол тишины. Я не слышала ни слова, только чувствовала, что аромат стыда от Бесо стал раз в пять ярче. Он ссутулился и беспомощно опустил плечи. Это в посольской школе Сокол был просто охранником. А в Клане Смерти входил в ближний круг главы. Самое что ни на есть высшее командование. И для бессалийского мальчишки, недавно прошедшего обряд инициации, то, что он говорил было очень важно.           

— Всё. Свободен, — донеслось до меня вместе со вторым щелчком пальцев. — Шагом марш в портальную комнату.

— Есть, — твёрдо ответил Бесо.

Я качнулась вслед за ними и успела поймать Сокола в дверях.

— На пару слов, пожалуйста.

Невысказанная благодарность жгла в груди. Я снова ощутила приступ острого смущения, но сейчас переносить его было легче, чем когда воин вышел голым из ванной комнаты.

— Я беру обратно свои слова о вашей беспечности. Не знаю, сколько паники бы развела на пустом месте. А так всё вышло быстро и легко. Благодарю, вы очень мне помогли.

И пока он не ответил что-нибудь отстранённо-вежливое и не спрятался опять за любимую маску, я протянула руку. Дар включила на полную мощность. Коридор школы вспыхнул буйством красок, виски пульсировали болью. Я столько чувств сегодня у Сокола видела. Он краснел в темноте спальни от неуместной похоти, примчался в раздевалку, переживая за мальчишек, отчитывал Бесо. Так почему ко мне не приходили ароматы его эмоций?

— Зовите в следующий раз, — тихо сказал он. — Я всегда рядом.

Я держала руку на весу и смотрела, как он нерешительно принял в ладонь мои пальцы. Словно боялся, что я тотчас сбегу. Время замерло, мы застыли тёмными силуэтами на полотне художника. Сквозь утренний холод единственное, что дарило тепло — наши руки. Я растворилась в ощущениях. Нежность обрушилась лавиной и обволакивала ароматом ванили. Моя нежность. Я уткнулась носом в плечо и почувствовала её. От Сокола ничего не было.

— На праздник вам подарят много цветов, — сказал он, не отпуская мою ладонь. — Скажут много красивых слов. Мне не сравниться с высокими гостями в щедрости и красноречии. Но я рад даже просто смотреть вместе с вами из разных окон на одни звёзды. Дышать одним воздухом. Ждать, что когда-нибудь буря утихнет, и я на своей утлой лодчонке смогу пристать к вашим берегам. Я буду ждать, лина Амелия. Один знак, одно слово.

Я заставила себя дышать, прислушивалась, бьётся ли сердце? Его бездну было не описать словами. Я чувствовала её кожей.

Как свою.

Пальцы выскользнули из его ладони. Я отвернулась и сбежала, хватая открытым ртом прохладный воздух коридора. Слёзы застилали глаза, а в голове стучало:

“Невозможно, невозможно”. 

Мой дар вот так же плохо действовал только на меня. На меня одну.

Не мог же он быть со мной одним целым?

Глава 14. Высокие гости

Жгучее желание пойти в библиотеку и немедленно разобраться с загадкой собственного дара, а заодно с тем, как он действует на Сокола, мешало думать о чём-то другом. Но я волевым решением отодвинула его на вечер и занялась праздником. Большим праздником открытия посольской школы и начала занятий. От одного списка гостей голова кружилась. Почти всё министерство иностранных дел Фитоллии, глава Клана Смерти с семьёй, руководство академии, родственники сирот, Первая Ведана собственной персоной и бессалийские чиновники, приглашённые по её настоятельной просьбе.

“Вот зачем они здесь? — неделю назад спрашивала я в письме. — Мы же хотели закрыться от их пристального внимания”. На что получила ответ рыжей ведьмы:

“Учитесь понимать ценность нужных людей и не лезьте в мои дела, лина Амелия”.        

Превосходно. Пусть сама тогда их и развлекает. С меня хватит вежливого приветствия.

— Лина Амелия, — звонко пропела Риль, бочком протискиваясь в дверь моего кабинета. — Я успеть украсить лиф. Платье сиять. Синий цветы на белый ткань хорошо подходить к ваши глаза. Можно мерить. 

Забавный говор треянки всегда вызывал у меня улыбку. Лина Хельда год назад нашла её в бессалийском высоком квартале, взяла на работу и помогла излечиться от смертельной болезни. Отправила к ведьмам. Их зелья очистили кровь и кожу Риль. Больше она не напоминала растрескавшуюся на солнце грязь. Дочь кочевых народов так и осталась у нас швеёй. “Мама и папа нет. А если отец не благословить, Риль замуж не идти”.

Я понимала её страдания. В клане бытовало странное мнение, будто девушку с даром нюхача нельзя брать в жёны. Вроде как мои способности чувствовать эмоции окружающих сделают жизнь мужа невыносимой. Ага. Воспылает он похотью к проходящей мимо красавице, а ревнивая супруга его по темечку сковородой огреет. А если бы не чувствовала эмоций, то по каменному выражению лица ни о чём бы не догадалась.

“Жить с абсолютной честностью мыслей и чувств мало кто готов, дочка, — вздыхал отец. — Ты уж не признавайся всем подряд, чем от них пахнет. Так будет лучше в первую очередь для тебя”. Вот я и молчала все десять лет с тех пор, как открылся дар. А теперь страшная тайна мешала напрямую расспрашивать окружающих, что не так с Соколом. Не раскрывать же заодно себя. Нет, безопаснее обратиться к книгам.   

Ох, я снова забыла о делах! Пора выходить к гостям.

— Спасибо, Риль, давай платье.

Треянка радостно положила облако белой органзы на стол.

Наряды цвета погребального савана я носила в знак протеста. В белое у нас одевали погибших воинов перед тем, как положить их в саркофаг. В белом шли вдовы, провожая мужей на костёр. И переодевались в тёмное только когда закончится их траур. Я же следовала своей логике. Меня с вдовами роднила невозможность выйти замуж из-за глупых предрассудков. Так почему бы не ходить в белом, как они?

— Ленты и цветы, — бормотала швея, расправляя синие лепестки тканевых украшений на лифе и помогая мне затягивать шнуровку на спине. — И немного блёстки. Как вы просить.