Елена Минькина - Хозяин шара Страница 21

— Бенну, неужели ты не поняла?

— Что я должна понять?

— Он представлял себе твою мать! Ведь зовут ее Марина, и ты похожа на нее как две капли воды. Помнишь, твоя мать рассказывала, что отказала нашему господину, потому что полюбила другого?

— Да, Халли, да, но моя мама, когда встретила нашего господина, уже была беременна. Она рассказывала мне, что ее изнасиловали.

— Ну и что, Бенну? Разве живот отрастает сразу? Она же говорила, что никто не замечал ее беременности.

— Ах, Халли, если бы только мама согласилась выйти замуж за нашего господина! Представляешь, мы бы с ней не расстались.

— Ты, Бенну, все-таки счастливей меня, потому что добрее. Тебя совсем это не задевает?

— Халли, ты хочешь, чтобы я приревновала своего господина к маме? Ведь женился он на мне. А сейчас вообще не знаю, что делать. Как вернуть мужа? Сегодня к вечеру приду к вам. Надо встретиться с Изольдой, вдруг она поможет. Скажи ей, что я приду.

Халли пожала плечами и в недоумении покачала головой.

— Не знаю, что и сказать. Думаю, пустая затея.

Глава 9

Халли вернулась во дворец. Надо предупредить Изольду о визите Бенну. Она прошла на половину дворца, где проживала старуха. Но слуги объяснили, что Изольда встречается в северной части дворца с Миносом. Халли знала, где они проводят беседы, поэтому со всех ног бросилась туда. Надо услышать, о чем они секретничают.

Изольда по всему дворцу настроила комнат-подслушек. Ими и пользовалась Халли. Изольда думает, что только она одна знает об этих помещениях. Но разве можно что-нибудь утаить от Халли? Она без труда нашла потайную дверь, надавила на невидимый рычажок. Часть стены отодвинулась, и девушка очутилась в темной комнате, где тут же приникла к глазку в стене.

Минос и Изольда сидели в креслах за накрытым столом. Горели свечи, в бокалах искрилось вино. Они не спеша беседовали. Изольда явно гордилась вниманием господина, ее единственный глаз радостно сиял из-под кустистой брови. По случаю встречи старуха принарядилась — новая зеленая юбка была расшита каменьями, белая шелковая кофта не скрывала большого горба. Ее когтистые руки лежали поверх юбки, и Халли заметила два чудесных перстня с великолепными изумрудами. Такие украшения она видела у последней жены Миноса, которая потом бесследно исчезла. Первые же слова Изольды заставили напрячь внимание Халли.

— Господин, что ты решил делать с Бенну?

Слова прозвучали так отчетливо, как будто говорили прямо в ухо. Как же старухе удалось сделать такое? Этот вопрос Халли всегда задавала себе, когда подслушивала чужие разговоры. Поговаривали, что все мастера, которые строили эти комнаты, бесследно исчезли, и только старуха знает все эти комнаты. Но их знает и Халли. Часами, подвергая жизнь смертельной опасности, Халли подглядывала за ней, открывая для себя одну потайную комнату за другой.

Изольда была правой рукой Миноса. Она управляла огромным дворцом, решала судьбу многочисленных жен и наложниц, без ее подготовки ни одна женщина не могла быть допущена к господину. Она знала все про всех, но только не про Халли. Старуха и представить не могла, что затравленная испуганная девчонка способна на такое.

Минос взял со стола бутылку и подлил Изольде вина. От счастья старуха закатила свой единственный глаз и шумно вздохнула. Минос взял бокал, долго смотрел на него, потом произнес:

— Спрашиваешь, что делать с Бенну? Не знаю, Изольда. Это должна решить ты, впрочем, как всегда. Меня она уже мало интересует. Но этот дурацкий контракт… Я хотел получить ее мать, но видишь, как вышло. Девчонка просто дура. Вот мать — да… Ты не представляешь, как она горела подо мной, — произнес он с грустью.

— О, господин, чтобы развеять твою тоску, сегодня я подготовила для тебя одну ханаанеянку. Ее доставили к нам караваном месяц назад. Сегодня она в твоем распоряжении. Представляешь, тоненькая талия, волосы как грива твоего арабского жеребца…

Минос плотоядно потер руки:

— Так хороша?

— Да, господин. Огромные зеленые глаза, в которых можно утонуть от страсти. Совсем девочка, у нее только прошли первые регулы, но уже все знает. Месяц я работала с ней. Ах, какая она сладкая! Ждет не дождется тебя, каждый день просит ускорить вашу встречу. С ней ты забудешь обо всем на свете, господин.

Минос мечтательно закрыл глаза, на лице застыла улыбка. Старуха подалась вперед, словно решилась на что-то:

— Я хочу попросить, господин, новое тело для меня. Не могу уже находиться в этом. Уродство меня доконало.

Господин нахмурился:

— Изольда, сколько раз мы уже делали это? Как только тебе исполняется сорок, твое тело начинает отражать твои дела, повторяется одно и то же. Ты для меня — красавица. Делаешь для меня больше, чем кто-то еще. Я очень ценю это. Пойми, сейчас не время. Пока будет идти пора твоего детства, пока ты поумнеешь, я не могу ждать. Ты понадобишься в ближайшие два года. Но знай: когда мы получим Книгу, я смогу дать тебе любое тело.

Миносу нужна Изольда, Халли видела это. Ему нужно, чтобы старуха без оглядки служила ему.

— Ты сейчас думаешь о Книге, господин? — Изольда пригубила вино.

— Это мой последний шанс. Я должен добыть ее. Еще никогда я не был так близок к цели. Представляешь, Хранительница — моя дочь. Думаю, она будет такой же сладкой, как и все мои дочери.

Старуха в сомнении покачала головой:

— Господин, почему ты думаешь, что она поможет тебе?

— Мне помогут гены, Изольда, мои гены. В ее жилах моя кровь. Я жду только смерти старухи — вот она может помешать мне.

— Ты разве не берешь в расчет Марину?

— Эту глупую курицу я обезоружу. Через три дня у этой змеи вырвут жало из ее чрева, и она умоется кровавыми слезами. Сейчас даже оставлю ее в живых, пока не подберу подходящую кандидатуру для ее Силы, эта Сила должна работать на меня. В общем, мне повезло, что Сила досталась ей: она думает только о своей семье, глупая курица. Ей безразлично человечество. Хорошо бы заделать ей сына, я должен проработать и этот вариант. Поэтому так важно оставить ее в живых. Ты знаешь, как опасна эта Сила?

— Ты уничтожишь Заратустру? — спросила в тревоге старуха.

— А почему это тебя волнует?

Изольда побледнела. Она боялась сказать правду и смотрела изучающе на своего господина. Но, кажется, он пребывал в хорошем настроении, поэтому она рискнула спросить:

— Ты думаешь, они не защитят своего верного воина? И разве это простится тебе?

Лицо Миноса исказила странная гримаса. Изольда озвучила то, о чем он думал последнее время. Он знал, что заходит слишком далеко, но жгучая обида требовала мести. Злоба разрывала его, она была сильней страха. Ведь Минос никогда никому не прощал обиду, не простит и сейчас. Сотни лет он мечтает отомстить. Он сжал кулаки в бессильной злобе: