Елена Минькина - Хозяин шара Страница 22

— Ты уничтожишь Заратустру? — спросила в тревоге старуха.

— А почему это тебя волнует?

Изольда побледнела. Она боялась сказать правду и смотрела изучающе на своего господина. Но, кажется, он пребывал в хорошем настроении, поэтому она рискнула спросить:

— Ты думаешь, они не защитят своего верного воина? И разве это простится тебе?

Лицо Миноса исказила странная гримаса. Изольда озвучила то, о чем он думал последнее время. Он знал, что заходит слишком далеко, но жгучая обида требовала мести. Злоба разрывала его, она была сильней страха. Ведь Минос никогда никому не прощал обиду, не простит и сейчас. Сотни лет он мечтает отомстить. Он сжал кулаки в бессильной злобе:

— Хватит каркать, Изольда. Скажи лучше, скоро ли Сененмут отправится в царство мертвых?

— Очень скоро. Уже на ладан дышит. Наш надежный слуга исправно подсыпает ему порошок в вино. — Она стукнула когтистой рукой по столу и улыбнулась: — Вот сильный, черт! До сих пор нет-нет да и ходит к наложницам.

— Смотри, Изольда, я не могу потерять мой дворец. Да и наследство его — тоже лакомый кусок. Если у Сененмута появится наследник, не видать нам этих дворцов как своих ушей.

— Что ты, господин, не появится! Даже если Сененмут и уезжает, он берет с собой своего слугу Гриоса. А тот хорошо знает свое дело. Но скажи, может, лучше насыпать ему в вино не траву, которая делает его бесплодным, а отраву, чтобы побыстрее помер, и дело с концом? Зачем рисковать?

— О, Изольда, ты забыла, где мы живем? Верховный жрец сразу заподозрит неладное — он сам потрошит трупы, готовя их к погребению, и отраву обнаружит вмиг. Он — лучший друг Сененмута, а тот, насколько мне известно, заболел модной болезнью не этого времени — депрессией. Здесь лечить ее еще не научились, а эта болезнь сведет его в могилу быстрее, чем отрава, о которой ты говоришь. Вовремя мы утопили его дочку и подсунули ему Бенну.

Халли чуть не выдала себя. Она в ужасе прикрыла рот рукой, чтобы не закричать в изумлении. Значит, Сененмут не бесплоден! Его просто травят! Дочь его утопили, а все думали, что утонула она сама! Вот это новость! Надо бежать к верховному жрецу, ведь он — лучший друг Сененмута. «Бедная моя мама, она так хотела родить наследника Сененмуту!» — горестно вздохнула Халли.

Мысли девушки прервали слова старухи:

— Да, господин, твоя мудрость безгранична! Гриос говорит, Сененмут стал безразличен к жизни. Целыми днями смотрит на реку и порой даже плачет.

— Плачет? Ха-ха-ха, это забавно: мой тесть плачет! Вот уж проблема — нет наследника. Радовался бы! Здесь, в этом времени, хорошо, Изольда, но иногда их нравы меня удивляют, хотя сейчас это нам на руку. Скоро он сдохнет, и я получу и дворец Бенну, и все, что принадлежит ему.

— Да, господин, если только… — старуха прикрыла свой единственный безобразный глаз, чтобы не видеть реакции Миноса. — Если только он не завещает дворец и земли племяннику или, того хуже, храму Амона.

Реакция, как она и ожидала, была страшной: его лицо на глазах стало превращаться в звериную морду. Чтобы не видеть этого ужаса и не закричать, Халли зажмурилась. Почти рыча, он произнес:

— Изольда, ты не должна допустить этого!

— Хорошо, господин, хорошо. Я буду думать, как устроить все это.

— Думай быстрей, иначе поплатишься жизнью! Я не могу потерять дворец, он нужен мне. Там очень много ценных калиток, и все они не подлежат переносу. Я должен получить их. Это сейчас особенно важно, когда я так близко подобрался к Книге.

Минос порывисто встал, давая понять, что разговор окончен.

Глава 10

Халли пулей вылетела из тайной комнаты и помчалась в покои Изольды. Она знала, что старуха сейчас придет, надо получить у нее разрешение на посещение храма Амона. Без ее ведома никто не мог выйти из дворца. К тому же ей нужны слуги, ведь в Кемете женщина не может бродить одна. Только Бенну она могла навещать без разрешения, пользуясь подземным ходом, соединяющим оба дворца, о котором знали она, Бенну, Минос и Изольда.

Халли уже стояла под дверями покоев Изольды, когда старуха появилась. Изольда грозно сдвинула брови:

— Халли? Что ты здесь делаешь, негодница?

Девушка пала на колени и губами приникла к ногам противной старухи, целуя туфли. Она знала, как растопить ее сердце.

— О, госпожа, простите меня, недостойную! Я нарушаю ваш драгоценный покой! Я так долго ждала вас здесь.

Старуха смягчилась:

— Ладно, вставай, говори, чего хочешь.

— О, госпожа, наш господин только один раз был у меня. А я так люблю его!

— Об этом и не мысли. Ты в зеркало хоть иногда смотришься?

— Нет, госпожа, нет, я не об этом, — Халли испуганно замахала руками. — Разве я, недостойная, могу даже думать об этом? Я знаю свое место, спасибо господину, что сделал меня женщиной. Но разве можно мне запретить любить и заботиться о нем?

— Так чего же ты хочешь? — совсем растаяла Изольда.

— О, госпожа, я только хочу сходить в храм Амона и помолиться за здоровье нашего господина. Пусть Амон дарует ему удачу.

Старуха задумалась: «А что? Очень даже неплохо. Верховный жрец уже давно «точит зуб» на господина, а тут придет одна из его жен… Да, неплохо».

— Хорошо, Халли, это очень даже похвально. Вот, держи, — Изольда выудила из складок одежды кошелек и подала Халли. — Это ты пожертвуешь верховному жрецу на храм Амона. Бери слуг и ступай.

Халли опять приникла к ногам старухи. Та, наслаждаясь, притворно проворчала:

— Ладно, ладно, ступай…

Халли, прижимая к себе кошелек, низко кланяясь и пряча торжествующую улыбку, удалилась.

— Неплохая девчонка. Да и умна. Надо приблизить ее к себе. И господину предана как собака.

Изольда вошла в свои покои и тут же переоделась в привычную оборванную юбку и видавшую виды кофту. Новые вещи раздражали ее. Разговор с господином отнял много сил. Но не успела она прийти в себя, как слуга доложил о приходе Бенну. «Что надо этой дуре?», — подумала она и, удобно устроившись в кресле, велела слуге:

— Зови.

Бенну в нерешительности застыла у порога. Она ждала приглашения приблизиться, но старуха намеренно тянула паузу, нагло разглядывая девушку.

— Что с тобой, Бенну? Ты стала похожа на драную кошку.

Бенну опустила голову. Надо терпеть любые оскорбления, от старухи зависит ее дальнейшая судьба. А та продолжала издеваться:

— А помнишь, как ты смотрела на меня и кривилась? Я тебе тогда казалась очень уродливой, ведь так?

Лицо девушки залила краска стыда:

— Да, так… Изольда, прости меня.

— Изольда? Так может называть меня только господин, а для тебя я госпожа Изольда. Видишь, я так уродлива, а он приглашает меня на обед, ухаживает за мной, наливает мне вино. А как давно он был у тебя? Так что? Разве главное красота? Чего молчишь, Бенну?