Дорофея Ларичева - Искры и зеркала Страница 22

Броня схватил рацию и скомандовал:

– Отцепляйте!

Их посудину снова качнуло, дернуло. На миг почудилось, будто они падают в бездну, в царство водяных и утопленников. Туда, где колышутся бледные водоросли, где на дне, обросшие раковинами, покоятся останки людей и техники. Но при приближении неуемно смелых теплокровных созданий жертвы озера оживут, протянут к добыче костлявые руки и ржавые ковши… Дору замутило. Пожалуйста, выпустите наружу, к солнцу…

В хвостовой части, там, где крепился большой «пропеллер», завибрировало, загудело, распространяя мелкую дрожь по металлу корпуса. Ощущение падения исчезло, и Дора обнаружила – одной рукой она вцепилась в локоть Ланса, а другой – в плечо Ники. Стыдобища-то какая! Срочно расслабиться, убедить себя, будто все хорошо! Она же сама согласилась. Более того, даже ждала сегодняшнего вечера.

– Что видно и слышно? – ожила рация, вопрошая голосом Роберта.

– Все просто замечательно. Не отвлекайся от своих любимых приборов.

Надо отдать Броне должное, он старался изо всех сил не нарычать на нежданного начальника, хотя выражение физиономии было похоронным, трагическим.

Дору посвятили в их интриги. Ника сегодня постаралась во время водной прогулки. Под крики чаек и плеск воды за бортом лодочки история падения амбициозного ученого прозвучала весьма захватывающе. Оказывается, Бронислав Соловьев давно всех, как сказала бы Маха, «достал до заворота кишок». И его решили аккуратно оттеснить от власти. Даже самые доверенные коллеги.

– Вероника Степановна, – заикнулся было Ланс, но тут же получил ощутимый тычок в спину.

– Ни-ка, – с милейшей улыбкой поправила его наставница, – просто Ника.

– Простите, Ника, – молодой человек охотно признал ошибку, – вы ничего не чувствуете?

– А должна? – Она приподняла бровь. – Лучше скажи, что сам ощущаешь, нарушитель чистоты эксперимента? Ты ведь сенс?

– До вас мне далеко. – Он не стал отпираться. – И я не «фоню», как вы наверняка заметили. – Ника кивнула. – Но к ней, – быстрый взгляд в сторону девушки, – что-то тянется.

К кому «к ней»? Дора уткнулась в иллюминатор, в ужасе ожидая гигантских спрутов с экскаваторными ковшами вместо щупалец, простирающих свои механические конечности к их неудобной скорлупке… Но обнаружила только размытые силуэты рыб, скользящих в безмолвном полумраке.

– Слишком слабо, – возразила Ника. – Дно еще далеко.

– Мы не пожжем электронику? Без страховки ведь, – забеспокоился молодой человек.

«Хотя, какой он молодой? – спохватилась Дора. – Без малого в восемнадцать лет он сбежал в тело двенадцатилетнего пацана. Сейчас ему на вид не больше девятнадцати– двадцати. Значит, самому сознанию Ланса под тридцать. Взрослый дядя, никак не мальчишка. Это я – малявка».

– Не боись. Если что экстренное – прорвемся, – уверенно отмахнулась от страхов Ланса Ника, и девушка успокоилась. В конце концов, почему она должна не доверять этим людям – таким умным, опытным, уважаемым?

– Как глубина? – Ланс не мог усидеть на месте, пристал к Броне.

– Шестьдесят, – без запинки ответил профессор, неотрывно следя за показаниями приборов.

Как все сложно. И здесь виновна она одна, Дорофея. Своим появлением она вмешалась в течение местных интриг, ускорила раскол между членами Комиссии, на два часа вывела из строя энергообеспечение Барска. Может, список ее прегрешений не полон? Но и того, что есть, достаточно для выдворения виновницы на родину.

– Семьдесят метров. Поплаваем на этой глубине? – скорее объявил, чем спросил Броня, поднимая с приборной доски рацию. – Как дела наверху?

– Не густо, – сразу отозвался кто-то из помощников Бронислава. – Изменения слабые. Радиационный фон в норме, без колебаний. По сравнению с ночным светопреставлением – пустяки.

– Это меня пугает. – Броня уткнулся в мониторы, кнопочки, стрелочки.

Как же томительно сидеть без движения! Дора поерзала на жесткой металлической скамье, потерла затекшую шею, пару раз стукнувшись затылком об обшивку. Кто же придумал эту камеру пыток? Лично бы догнала того мозголома и поколотила!

– Долго еще?

Ника неопределенно поморщилась.

Даже с Лансом не поговорить! Парень скорчился на жердочке замерзшим, изголодавшимся воробьем, полуприкрыл глаза и вслушивался в таинственные вибрации энергий за обшивкой батискафа. У этого мигранта общие с Никой таланты? Сюрприз, однако!

– До дна двадцать четыре метра, – вдруг произнес Броня. – И оно светится. Уже полтора десятка метров как.

Так это не фонарь алым полыхает? Жуть! Ожила, щелкнула рация, и далекий голос Роберта встревоженно предупредил:

– Вы над максимальным излучением, и оно растет. о Поднимайтесь. Быстро.

– Он прав, Бронислав, – встрепенулась Ника. – Под нами самый интенсивный поток. А там, – она махнула рукой в сторону противоположного Доре иллюминатора, – еще два, довольно мощные. Они даже не с этого дна, а с другого, подземного озера.

– То есть как? – уточнил Ланс.

– Два озера – одно над другим. Под этим через тонкую каменно-земляную прослойку находится еще одно, гораздо более глубокое. – Ника потянулась к Броне и потормошила его за плечо. – Бронька, не тормози, поднимай батискаф.

– К черту! Я хочу понять, что это! – сжал зубы ученый. – Не паникуй, я контролирую ситуацию.

– Еще бы, – поморщилась Вероника.

– Объясните мне, наконец, что все это означает? – забеспокоилась Дора, ощущая внезапную дурноту.

– Только то, что с твоим приближением ко дну готов открыться канал на Землю-1. Ты – прямой проводник, – снизошел до пояснения Бронислав.

Свечение за стеклами стало ядовитей и ярче. Красно-фиолетовые всполохи – тревожные, будоражащие воображение – стремительно распространялись в воде, пугали стайки рыбок, заглушали ровный свет фонаря на корме. Дора сама ощущала тонкую, как пленку мыльного пузыря, границу между этой и ЕЕ действительностью. Даже показалось, что она вновь вдыхает воздух, наполненный ароматами выхлопных газов, смазки и не пойми какой гадости. Воздух, после которого требуется чистить легкие нанороботами. Брррр!

– Броня, поднимаемся, – нетерпеливо теребила его Ника.

– Погоди!

Дора вытерла вспотевшие ладони о брюки, снова прижимаясь к иллюминатору. Неужели это все из-за нее? Она не верила.

– Эй, на субмарине, – окликнул из динамика Роберт, – воздуха только на всплытие. Маша заждалась Дашу.

– Дору док, – поправила Роберта далекая Маха.

– Значит, Дору. Опыт всегда повторить успеем.

Броня чертыхнулся, но возражать не стал, а начал подъем. Свечение внизу меркло и таяло, словно уносимое подводным течением.

– Ушло, – чуть слышно сообщил Ланс через десять минут.

Дора сама заметила – ее перестало колотить. Скорей бы на свежий воздух. Здесь жарко и душно, воняет паленой пластмассой.

Сверху щелкнуло, стукнуло. Батискаф дернулся, взмыл из воды, чтобы пристроиться на палубе научного судна, название которого Дора так и не удосужилась узнать.

– Наш звездолет прибыл на последнюю планету галактики. Не забываем багаж и документы, – попробовал поюморить напоследок Ланс. Улыбнулась одна Дорофея, да и то, от радости увидеть солнце.

– Фу, скучные вы, – подоспевшая Маха ткнула Дору в плечо, едва та ступила на палубу. – Мы с доком уже пари заключили, что вы ни разу не пошутите.

– И что?

– С тебя телега мороженого, – довольно просветила ее Маха.

– Почему с меня, если спорила ты? – Дорофея задумалась: «Еще какой-то местный обычай?»

К батискафу широким пружинящим шагом двигался Роберт – неряшливый, растрепанный, очки точно ободок подняты надо лбом. Но и так понятно – для Машки теперь он главный авторитет. Великий Броня растерял блеск и лоск. Благополучный еще вчера, перспективный до вечернего заседания Комиссии. Сегодня он убит своими нереализованными амбициями, и их тяжесть дробит его гордость в пыль.

– Так почему с меня мороженое? – Дорофея подхватила собственную копию под локоток и оттащила к бортику.

Срочно разобраться, кому еще она что-то должна, иначе попадет в неудобную ситуацию.

– Док закрепил камеры в батискафе, мы видели и слышали все, что у вас творилось, – хихикнула Маха, пританцовывая на месте и исподтишка поглядывая на Роберта. – И как ты краснела, встречаясь глазами с Лансом!

– Что? – слишком громко возопила Дора, привлекая к себе всеобщее внимание.

– Но мы с доком будем молчать. Всего лишь за телегу, – подмигнула ей хитрая шантажистка.

– А твой док в курсе про телегу? – угрожающе шагнула к ней рассерженная и смущенная Дора.

– Я ему сообщу, – беззаботно промурлыкала Маха и помчалась вдогонку удаляющейся в каюту троице ученых. Она обернулась на полпути и перефразировала услышанную вчера от Ники фразу. – Я долгов не помню, я их записываю.