Роберт Асприн - Тень колдуна Страница 22

Крышки гробов, окружавших обнаженную женщину, начали подниматься, подталкиваемые изнутри. Ганс увидел тонкую руку, бледную, словно только что отбеленная ткань…

Наконец отчаянные горячечные сигналы воспаленного глаза пробудили Шедоуспана к жизни. Бесшумно он повернулся и выскользнул из камеры восставших мертвецов. Его рука ныла, проткнутая иглой, нога болела при каждом шаге. Но это не могло остановить его бегства.

Глава 10

«Слава богам за то, что дали мне преодолеть ту силу, которая удерживала меня внутри», — бормотал Шедоуспан вслух, главным образом потому, что ему было необходимо услышать звук человеческого голоса. В этот самый момент бледная, словно песок пустыни, светящаяся рука со свистом вырвалась из стены и схватила его за горло.

Издавая хрипы, он попытался замахнуться мечом, но на таком близком расстоянии ему удалось лишь выбить сноп искр из каменной стены. Вцепившись в эту новую напасть обеими руками, он с трудом, но сумел вырваться.

Шедоуспан бежал, не разбирая дороги. Кошачья грация покинула его. Он несся вприпрыжку по коридорам, залитым призрачным светом, шатаясь и ударяясь о стены. Сердцебиение отдавалось в ушах оглушительными взрывами, и сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Он вновь превратился в какого-то ничтожного человека, в бессмысленной панике бегущего по темным коридорам, вымощенным почерневшим от времени камнем.

Ганс заметил полуоткрытую дверь лишь после того, как чуть не вбежал в нее, ослепнув от темноты и всеобъемлющего ужаса.

И вновь он не смог удержаться от крика боли и страха в этой другой комнате, залитой сумеречным светом. Сзади на него обрушился сокрушительный удар, и он почувствовал острую боль — что-то остро кольнуло его в незащищенную ягодицу.

Усилием воли Ганс заставил трясущееся, задыхающееся существо, каким он был в этот момент, встать на ноги, издал рыдающий всхлип, выдернул из ягодицы тонкую, как игла, колючку — и заглянул в дверной проем.

За дверью начиналась узкая лестница. Ступеньки, ведущие вверх!

— Вверх, ради всех богов!

Хихикая, словно сумасшедший, проскользнул в дверь, захлопнул ее за собой и поспешил вверх по ступеням, превозмогая боль, ибо на ушибленной голени уже выросла шишка величиной с лимон. Пот ручьями струился по спине.

В своих бесшумных сапогах он стремительно поднимался по лестнице, поднимая облачка пыли.

Ступени привели его к очень узкому и сумрачному коридору. Поскольку он довольно хорошо видел в темноте благодаря собственному дару и волшебному кольцу, он давно уже забыл про свечу, потерянную в самом начале пути. Да и проку в ней было немного — со свечой в руке особенно не побегаешь. Напрягая глаза, он долго двигался по узкому проходу, пока не заметил, что стена справа от него разительно изменилась: она была из дерева. Он постучал по ней.

В ответ раздался гулкий звук. За стеной была пустота.

Он начал ощупывать стену, превозмогая волнение и стараясь унять бешено стучавшее сердце и восстановить сбитое дыхание. Почти случайно он обнаружил выступ и услышал тихий щелчок.

Ганс тут же упал на четвереньки, опасаясь, что стена выстрелит бревном или еще чем похуже, и задержал дыхание, когда в стене открылся узкий проем. Он подождал, скорчившись на полу, но, по всей видимости, никаких ловушек здесь не было.

С бьющимся сердцем, холодея от страха, он осторожно шагнул в проем и очутился в комнате... красиво обставленной спальне! К своему удовольствию, он не обнаружил в ней хозяина. Сделал шаг, другой... из-под кровати вылетела рука, намереваясь схватить его за щиколотку. С хриплым воющим криком обложенного со всех сторон зверя он бросился вперед и одним прыжком вскочил на кровать... которая тут же пружинисто накренилась у него под ногами... и сбросила жалобно стонущего Ганса, беспомощно размахивающего руками и ногами, в сторону резного изголовья. На лету он увидел, что изголовье опускается, открывая за собой черный зияющий прямоугольник... и с тихим воем он влетел в черноту, грозившую стать его постоянным обиталищем. На этот раз, ударившись локтем о край открывшегося проема и непроизвольно разжав пальцы, он все же потерял меч.

С оскорбительно тонким вскриком Ганс приземлился на гладкий узкий пандус и заскользил вниз, вниз, все быстрее и быстрее, в переполненную демонами бездну.

Ганс летел, подскакивая на изгибах пандуса и ударяясь о стены, не в состоянии даже излить в крике свой страх, со все нарастающей скоростью проваливаясь в темноту. Внезапно скольжение прекратилось и сменилось падением. Он падал в каменный колодец, тускло освещенный прикрепленными к стене факелами.

Едва он успел с отчаянием осознать, что проваливается в ту же темницу, из которой только что выбрался, как его истекающее потом горячее тело с громким плеском погрузилось в бассейн ледяной воды глубиной фута в четыре.

Он уже захлебывался, когда две пары неведомых рук подхватили и вытащили его на бортик.

Ганс ничего не видел. Густая шевелюра намокла, и ее тяжелые пряди облепили лицо и шею, закрыв собой глаза. Желудок и легкие, казалось, вот-вот лопнут. Широко открыв рот, он обвис, влекомый куда-то невидимыми руками. Наконец ему удалось стряхнуть волосы с глаз, и он увидел, что его ожидает: высокий забор из неотесанных досок, утыканных иглами, вернее, остриями гвоздей. Вбитые с другой стороны, они ощерились, словно зубы. Стальные зубы, ожидающие, когда же наконец грубые руки невидимых подручных подтащат к ним обессиленную жертву.

Покров забытья навалился на него, словно докучливая шлюха, втягивая в себя, как в желанное избавление от нескончаемого кошмара, нестерпимой боли и умопомрачительного страха, навлеченного на него неведомой силой. Это были чары Корстика, наведенные давным-давно, решил Ганс. Он отверг соблазн спасительного забытья... скорее это сделали его истерически взвинченные нервы.

Неожиданно для себя он начал с маниакальным упорством дергаться и извиваться, швырнув одного из невидимых тюремщиков прямо на предназначенный для него самого забор, а другому заехав локтем в мягкий живот. Раздавшийся вопль боли принес ему глубочайшее удовлетворение. Когтистые лапы разжались, он вырвался и, убегая, услышал странный булькающий звук, а вслед за ним тихий, сдавленный крик боли.

И вновь он мчался по темным переходам мрачного подземелья…

Он бежал…

Голубая с розовыми и тошнотворно-желтыми разводами змея бросилась на него из-под потолка, но он успел отскочить в сторону.

Он бежал…

В конце концов, задыхаясь и обливаясь потом, он вынужден был признать, что он заблудился. Ему уже никогда не найти выход. Он не запомнил никаких примет и даже не озаботился этим. Как теперь ориентироваться в этом замкнутом, аморфном пространстве бесконечного каменного лабиринта?