Кукольная королева (СИ) - Сафонова Евгения Страница 23

— Но это же сказки, старые легенды! Те же эйрдали…

— Тш, — дэй приложил палец к губам. — Здесь слова материальны, помните.

— Я много о них читала, и им плевать, приглашали их в дом или нет! Они просто приходят и всё!

— Они приходят, потому что люди перестали верить в то, что они не смогут прийти.

— А раньше, значит, верили? Просто верили, и вера спасала их от нечисти?

— Сказки ведь не на пустом месте возникли, Фаргори-лэн. Раньше люди многое принимали за должное. Просто верили в какие-то вещи, не докапываясь до причин, следствий и обоснований. И нечисть — тоже. И потому раньше мир был куда… безопаснее. — Дэй коснулся травы кончиком золотистого лезвия. — Наш круг — это наш дом. И никакая нежить, нечисть и даже люди с недобрыми намерениями не смогут пересечь его границ без моего приглашения. Этой ночью вы можете спать спокойно, поверьте.

А потом широким шагом пересёк границу круга, и лесной мрак поглотил его.

Таша расстелила плащ дэя рядом с кострищем. Переложив сестру на него, закуталась в свой — бархатный — и села на траву, обхватив колени руками, думая над словами Арона.

Ташины взаимоотношения с верой были несколько… специфичными. Нет, она послушно постилась и исповедовалась каждый шестой день месяца: попробовала бы не исповедоваться, пастырь мигом заинтересовался бы, что она скрывает. Послушно слушала проповеди о Пресветлой Богине Льос, сотворившей сей бренный мир, небесными прислужниками коей были лучезарные светлые духи, а земными — дэи. Не поминала к ночи имя Лукавой Богини Мирк, сестры Льос, повелевавшей сонмом разнообразных демонов, обитавших в Бездне; почитала заповеди Кристали Чудотворной, ниспосланной некогда Пресветлой в их грешную Долину; и помнила, что после смерти души люде… эм… живых отправляются либо на небеса, либо в Бездну — либо обратно, в бренный суетный мир, искупать незначительные грехи.

Вся проблема была в том, что мама тоже соблюдала все внешние приличия. Всегда. Несмотря на то, что за внешним полностью отсутствовало внутреннее. А Таша никогда не смогла бы исповедаться в тех сомнениях, по поводу которых ей и правда иногда хотелось бы услышать совет — или ответ; сомнениях, большая часть которых однажды замечательно выразилась одной-единственной маминой фразой.

Потому что как-то раз Мариэль обронила «Она утратила мою веру в Неё».

И как-то раз Таша поняла, почему.

Из этих причин — не считая многих других — логичным образом вытекало то, что Таша не слишком хорошо относилась к священнослужителям. Но Арон…

Он был каким-то… другим.

Таша отвела прядь волос с лица сестры. Огляделась, с прищуром всматриваясь в темноту.

Поёжилась.

Странно, но вместе с дэем ушло всё её спокойствие. До этого вокруг была просто тьма вечернего леса, но сейчас… тьма была ощутимой. Обволакивающей, густой, как кисель. Далёкие кроны тонули в однородной сизой мгле, сквозь которую не пробивался ни лунный свет, ни звёздное сияние; деревья вокруг полянки сливались в чёрные стены, отвесно уходящие в небо.

И казалось, что в любой момент эти стены двинутся навстречу друг другу, и тогда…

Спокойно, Таша. Это нервное. И только.

Таша в задумчивости полезла в сумку.

Ей вдруг пришло в голову, что Арон вполне может не вернуться. И что делать тогда, она решительно не знала. Впрочем, ещё вопрос, что хуже: его исчезновение — или его возвращение… ведь Таша не имела ни малейшего понятия, что он намеревается делать с ними дальше, и гнала нехорошие мысли о том, какими могут быть эти его намерения.

Да только она понимала, что ждёт его возвращения. Что надеется на него. Даже очень.

И осознавать всю глупость этого было довольно-таки паршиво.

Ташины пальцы на ощупь досадливо разгребали немногочисленный скарб.

Почему она доверяет свою жизнь незнакомцу? Почему, взглянув в его глаза, забывает все возражения и сомнения? Почему рядом с ним чувствует себя в безопасности, почему рядом с ним ей так спокойно, почему, почему?..

Таша постаралась припомнить всё, что читала о нечисти, умеющей очаровывать. И первыми на ум, конечно, пришли эйрдали: прекрасные и опасные твари, выглядевшие точь-в-точь как простые смертные, через поцелуй отнимавшие у людей жизнь и душу. Никто не знал, как они появились или кто сделал их такими, но факт оставался фактом — эйрдали были лишены души. Поэтому им требовалось поглощать чужие. Лишь насытившись чужими силами, телесными и духовными, они чувствовали себя живыми, чувствовали хоть что-то… недолго. А потом вновь отправлялись на охоту, вместе с дыханием выпивая из своих жертв то, что было эйрдалям не только желанно, но и необходимо.

О, да, эйрдали умели и колдовать, и очаровывать… почти как оборотни. И, в отличие от оборотней, даже могли сделать жертву подобной себе. Почти убив. Когда они опустошали человека до дна, большинство просто умирало; но если у жертвы была некая… предрасположенность к потустороннему, а ещё она безумно хотела жить, жить, несмотря ни на что — при смерти её зрачки обращались чёрными звёздами, как и у самих эйрдалей. И тогда тварь могла подарить ей свой последний поцелуй, вдохнув в умирающего новую жизнь.

Теперь — без души.

Таша задумчиво мотнула головой, наконец нашарив в сумке то, что искала.

Теоретически дэй вполне мог быть эйрдалем. Только вот они не отличались ни терпением, ни деликатностью, да и состраданием тоже вроде как не славились; так что вряд ли эйрдаль стал бы вежливо дожидаться, пока Таша вытащит свою сестру, да ещё помогать ей в этом. Не говоря уже о пресловутых чёрных звёздах в глазах… да, простые смертные видели их, лишь когда эйрдаль использовал свои сверхъестественные силы — и не просто очарование, а что-то помощнее, — а в остальных ситуациях тварей было не отличить от обычных людей. Но Таша была оборотнем, которые всегда видели то, чего не видели другие, и все книжки сходились в одном: нечисть нечисть чует издалека, так что оборотни — одни из немногих существ, способных опознать эйрдалей задолго до того, как те сбросят маску.

А поскольку в глазах дэя никаких чёрных звёзд не наблюдалось, Таша немного успокоилась — и вместе с ножом, наличие которого успокоило её ещё больше, заодно извлекла из сумки очередную лепёшку.

Она только сейчас вспомнила, что не ужинала.

Спустя некоторое время дэй вернулся с охапкой хвороста, достал из котомки трутницу и развел костёр. Тьма вокруг враз стала ещё темнее…

…но тревога и страх отхлынули, стоило Таше услышать шелест его одежд.

— Ешьте, — девушка протянула дэю одну из оставшихся лепёшек, — я видела на Равнине, что вы свои доели.

— У меня ещё есть хлеб, — мужчина протирал меч куском замши.

— Это вы тот кирпич называете хлебом?