Дмитрий Билик - Оловянная корона (СИ) Страница 23

— А что если таки окажется, что он не один такой? Не один полубог. Что есть и другие. Равные ему по силам.

— На что ты намекаешь, странник?

— Скажите, ваше величество, если Айвин окажется среди подобных себе, то станет ли он по-прежнему верен вам?

— Мне не нравится твой тон, — нахмурился Эдуар.

— Но вы можете проверить мои слова, — отвечал странник. — Айвин со своим другом лордом Иллианом Лейтли идет на юг, и их дорога залита кровью, а деревни, встречаемые на пути, вырезаны.

— Лорд Лейтли никогда бы не предал меня, — холодно процедил сквозь зубы мальчик.

— А я слышал, что сир Иллиан был не доволен теми землями, которыми вы его наградили. Он был с вами с самого начала, но получил лишь проблемный кусок земли на отшибе королевства с кучей разбойников, без необходимых сил, чтобы разобраться с ними. Так разве тут будешь верным?

На что Молчан терпеливый был, ужо тут сжал кулаки так, что персты хрустнули. Ладно во дворе собаке брехать на прохожих — дело одно, но уж в царский дворец прийти и околесицу нести… Русич ждал только слова Эдуаровского, чтобы энту гниль за рясу приподнять да выкинуть прочь. Вот только мальчик молчал.

Заметил десный мастер, как смотрют друг на друга король малолетний и Михаэль, смотрют особым образом, точно без слов балакают, али в гляделки играют — кто бошку отвернет первый.

— Мойно, — наконец мальчик заговорил, значитца, сейчас мы эту мразь погоним отсюда. — Посели этого человека в восточном крыле. И отправь лорда Кайниса, лорда Бидирава и лорда Гуймира в Виргирдские земли. Мне нужен сир Иллиан.

Про Кайниса, Бидивара и Гуймира Эдуар ладно придумал. От энтих лордьев без земель хлопот было больше, чем проку. Нрава самого буйного и жестокого — что они, что люди ихние. Отослать их подальше, пусть и с поручением пустяковым — только на благо всем пойдет. Но вот с плешивым…

— Мой государь, — тихо заговорил, чтобы остальные не услышали. — Что значит поселить? Он речи такие говорит, его бы высечь хорошенько. А лучше голову с плеч…

Молчан не со злобы душевной так говорил — чувствовал опасность самую настоящую, что от Михаэля исходила. Такого, конечно, надобно на глазу держать, дабы не сотворил чего, но змею подле себя класть — тоже глупость. Забудешь — она зуб ядовитый в тебя и вонзит.

— Я сказал, — Эдуар сказал твердо, только взгляд пустой, точно и нет мальчика тут. Точно не он. — Посели его, он гость, — и тут вроде опять глаза оживились, блеснули, — И если его слова подтвердятся… То мне кажется, Мойно, я нашел левого тайного мастера.

Тридцать три несчастья

— Руса, прости меня. Прости, не знаю, как так получилось.

— Успокойся, — ответил Руслан.

— Ну серьезно, лошадь оступилась. Не знаю, может, устала или еще чего. Я среагировать не успел.

— Успокойся, говорю, чего-нибудь придумаем.

— Я смогу идти, смогу, Руса.

Антон, по прозвищу Сник, лежал, схватившись за ногу и лопоча без умолку, пока Люда накладывала шину. Поход из шестерых кинетиков, включая самого Руслана, целью которого было преследование таинственного Ивана, в кантийском миру Айвина, грозил с треском провалиться. А что делать? Отправь пару человек с Антоном обратно — отряд потеряет в боевой мощи. Продолжать путь не представлялось возможным. Бедолага не сможет сидеть в седле.

— Вот ведь, Сник ты и есть Сник! — кинул Антону в сердцах Марат.

Прозвище ему дал начитанный Лешка, когда еще был жив, произнеся фразу, ставшую роковой для Антона: «Ну, ты прям тридцать три несчастья Лемони Сникета». Постепенно из всей фразы за неудачливым кинетиком закрепилось Сникет, а еще через какое-то время и его обрубили до Сника. Что и сказать, прозвище свое Антон полностью оправдывал. Если что-то где-то случалось, то эпицентром этого был Сник.

— Делать чего будем, Руса? — спросил Марат негромко, чтобы остальные не слышали.

Руслан в задумчивости провел рукой по бритой голове. Чего тут делать? Сухари сушить.

— К Мяснику поедем.

— Ты уверен? — спросил Марат.

— Не уверен. Но деваться некуда. Либо поворачиваем все обратно, либо к Мяснику, чтобы отрядил людей Антона обратно доставить.

— Ясно, — кивнул Марат. — Эх, от этого Сника одни проблемы. Помнишь, тогда в Отделе?

— Помню, — кивнул Руслан.

Как такое забудешь?

Руслан перехватил поудобнее обессиленного Марат — повезло парню, пробило лишь плечо, да еще навылет — и они снова зашагали вперед. Теперь во главе отряда двигался Гоша, изредка оглядываясь на семенящего рядом Канторовича и спрашивая у того дорогу. Телепаты уныло плелись следом. Да уж, толку с них оказалось, как с козла молока — вся охрана выше первого этажа была с защитой.

— Руса, ты как? — Прошептал, с трудом разлипая губы, Марат.

— Нормально, меня не задели.

— Я про Киру… — Марат хотел сказать еще что-то, но замолчал.

Руслан скрипнул зубами, но ничего не ответил. Его до сих пор не покидало ощущение нереальности происходящего.

— Руса, мы, вроде, пришли, — окликнул его Гоша. — Чего, ломать?

Руслан осмотрел огромную псевдодубовую дверь с электронным замком и кивнул. Георгий с легкостью вырвал весь косяк вместе с куском стены и отбросил в сторону.

Когда-то давно, когда были молодые и глупые, они все хвастались, как прославятся и у каждого будет свой кабинет со столом, компьютером и обязательно кондиционером. Почему-то именно сплит-система являлась для ученых, заставших голодную перестройку, символом успешности. Но то, что увидел Руслан, не шло ни в какое сравнение с теми детскими мечтами.

Огромный зал скорее походил на помпезную библиотеку нувориша с пошлыми вкусами и примитивными потребностями — стеллажи из красного дерева, рабочий стол с бронзовой лампой, обитые бархатом стулья. Лишь едва заметные детали позволяли догадаться, что здесь. Во-первых, тот самый первый прототип Шлема, с которого все и началось, — теперь он мирно стоял в углу, покрытый пылью. Чуть поодаль на пьедестале Штольц поставил Антишлем. Тот сиял полиролью и даже был включен. Во-вторых, обычная зеленая грифельная доска, которую можно было переворачивать, валялась у окна. В-третьих, заметки и просто листки бумаги, исписанные размашистым, сильно наклоненным почерком, с формулами, схемами. Руслан хмуро осмотрел «владения узурпатора»: да уж, Штольц никогда особой аккуратностью не отличался.

— Ты же говорил, что он должен быть здесь? — сердито спросил он Мишу.

— Он должен быть здесь, — залепетал Канторович. — Руслан, таки неужели ты думаешь, я тебя обманываю? Мы ведь в одной лодке ко дну идем.