Софья Ролдугина - Зажечь звезду Страница 24

К слову сказать, Дэйр мою идею поехать учиться в Академию воспринял на ура. Кроме моральной поддержки и ручательного письма в деканат, для меня его восторг вылился в четырехстраничный список литературы, которую требовалось прочитать перед экзаменом. А память-то у меня не аллийская… Большие надежды возлагались на двухнедельное пребывание на курорте, где кроме методичного прожаривания на солнце и заняться-то нечем, но… Сумбурное расследование таинственных убийств в сочетании с гадкими соседками по номеру благополучно затопили надежды в море. Прочитала я хорошо если половину, половину которой тут же и забыла. С оставшимся багажом хаотичных сведений, вбитых в мою непутевую голову, не стоило и надеяться на успешный штурм цитадели знаний…

«О! Ничего себе! Действительно, цитадель!» — осталась в голове единственная мысль, как только дорога вильнула очередным — последним! — поворотом. Нет, я, конечно, представляла Академию по рассказам брата, но вблизи…

Возводил замок гениальный архитектор… или маг-иллюзионист. После крутого витка по склону Академия вдруг вынырнула из серого тумана, как айсберг перед злосчастным кораблем-дворцом из заокеанской мелодрамы, внушая такой же суеверный ужас. Серые скалы настолько сливались с плитами облицовки, что можно было подумать, будто замок вырос из скалы. Языки сизой мглы сползали по темным выщербленным камням стен и оседали у подножья крепости. В тени ущелья деревья, обнимавшие горы почти до самой вершины, переходили в чахлый кустарник с бурыми иголками вместо листьев. Только у самых ворот раскинула корявые ветви дряхлая сосна, невесть каким чудом держащаяся вспученными корнями за скудную мерзлую землю.

— Не повезло тебе с домом, да? — я ласково провела ладонью по шершавой смолистой коре. — Но ты все-таки держишься. Сильная… Мне бы такой характер.

Я глубоко вдохнула, собрала в кулак волю и постучала в ворота.

Тишина.

«Не слышат», — с каким-то трусливым облегчением подумала я, прислоняясь к стене. Формально попытка сделана. Можно с чистой совестью развернуться и топать к порталу. Год позанимаюсь, поучусь у Дэриэлла, а потом снова попробую, и тогда…

— Ну? ­— довольно невежливо окликнули меня. — Входить будешь?

Я подскочила на месте, чуть не потеряв рюкзак. Обладателем голоса, разрушившего мои мечты о бескровном и непозорном поражении, оказалось помятое существо самой невнятной наружности. Ростом чуть повыше меня, в мешковатых джинсах и неопрятной фуфайке, с потухшей сигаретой в зубах. Волосы у «существа» были темные, но не черные и не русые, и скреплялись медицинской резинкой в неряшливый низкий хвост. Приятное в общем-то лицо с живыми карими глазами портило презрительно-усталое выражение. Судя по возрасту — или студент старших курсов, ведущий разгульную жизнь, или аспирант.

— И долго собираешься здесь стоять? Давно не болела? — едко поинтересовался мужчина, окидывая меня цепким взглядом. Неприятно получилось — как будто под сканер попала.

— Как заболею, так и вылечусь, — неприязненно ответила я. Идея поступать в Академию нравилась мне все меньше и меньше. Все знали, как маги относились к равейнам. А я не собиралась скрывать свое происхождение.

­— Сделаешь самоизлечение насморка темой своего экзамена? — с сомнением протянул мой собеседник. — Боюсь, кафедра целительства будет не слишком впечатлена. Таких знахарок-самоучек, знаешь ли…

Волевым усилием я сдержалась, не давая себе огрызнуться в ответ. И хорошо, если просто огрызнуться… Крепко зажмурилась, прогоняя видение призрачных нитей, пронизывающих пространство. С недавних пор мне стало гораздо труднее сдерживать силу. По малейшему поводу я проваливалась в транс, а в кончиках пальцев начинали собираться пульсирующие сгустки. Невозможность контролировать себя — худшая из слабостей, как говаривал Дэйр, и сейчас мне было как никогда легко понять его.

— Эй, только не плачь тут. Я вовсе не это имел в виду…

Я удивленно уставилась на несколько раздосадованного оппонента. «А, он, наверно, подумал, я сейчас разревусь», — промелькнула запоздалая догадка. Стало смешно — уж кем-кем, а плаксой меня назвать было нельзя. — Поступишь ты на свое целительство. Только пошли уже в тепло, я замерз, как пес в проруби.

Он скомкал сигарету в кулаке, бросил на мерзлую землю и шагнул в неприметную дверцу рядом с воротами. Я поплелась за ним. Шел мой проводник довольно быстро, как будто и впрямь куда-то спешил, но время от времени останавливался и дожидался, пока я его нагоню. Со спины он выглядел еще неряшливей — стало заметно, что волосы расчесывались в лучшем случае позавчера, мылись так вообще неделю назад, а свитер, похоже, пребывал в помятом состоянии со времен нашествия демонов. С плеча свисала белая нитка. «Он еще неаккуратней Дэриэлла, бедняжка», — почти с сочувствием подумала я. У того вещи были хоть и неглаженые, но чистые.

Я машинально потянулась, чтобы снять соринку, зацепила кончиками пальцев… нитка натянулась, дернула свитер, и только потом оторвалась. Мужчина недовольно оглянулся через плечо. Я почему-то покраснела и спрятала руку с ниткой за спину, стараясь незаметно стряхнуть ее на пол, но она словно намертво к пальцам прилипла. Отвлекая проводника, я выпалила, первое, что на ум пришло:

— Кстати, с чего вы взяли, что я буду поступать, причем именно на целительство? Может, я в гости к родственнику приехала…

— Я тебя второй день жду, — недовольно проворчал мой провожатый.

— А откуда вы узнали…

— Хэл подсказал.

— А почему мой брат….

Мужчина развернулся так резко, что я в него чуть не врезалась, и с непередаваемым устало-вежливым выражением лица протянул мне сухую, жилистую ладонь.

— Рэмерт Самани Мэйсон, боевая некромантия. Рад увидеть, наконец, сестру моего лучшего ученика.

Тьма и бездна!

Ну, я попала…

Перед отъездом Хэл намекал, что декан его был человеком не самого мягкого характера и вообще… нестандартным. С чувством, так сказать, юмора. Но я не подозревала, что настолько!

Начать хотя бы с того, что, объясняя мне правила проживания в замке, Мэйсон мельком заметил, что обычно профессора предпочитают «лебезящий тон, желательно с соблазнительными подвываниями». «С подвываниями, как же… Как это звучит, интересно, хоть бы продемонстрировал, а то что-то воображение отказывает», — с досадой думала я. Потом он добавил что ему, Рэмерту, глубоко наплевать, как к нему обращаются, хоть «ваше превосходительство», хоть «котик мой». Мне же он будет «хамить, так что терпи, все равно никуда не денешься». Я буркнула себе под нос: «Как скажете, котик мой…» и была удостоена одобрительного взгляда.