Владимир Васильев - Натиск на Закат Страница 24

Навестил меня Велесвет Велесветович, руйский волхв, с молодыми русами. Прибыли по зимней дороге на санях забирать обещанное: печатный станок, наборные кассы да буквицы из свинца. Выразил недовольство волхв по поводу алфавита из тридцати трёх букв, да успокоился, сказав, что его помощники сами отольют недостающие буквицы.

В эту встречу воздержался от шуток над волхвом. Дёрнул меня чёрт за язык как-то похвастать ножницами, что выковали подмастерья, присланные мне на обучение с острова Руйяна. Предложил волхву бороду подравнять. Не ведал о том, что волхвы к металлу не должны прикасаться. Пожурил меня Велесвет. Слова сердиты, а глаза насмешливы. А ныне у него иной взор. Светлый и проницательный.

Медку попили да о князьях поговорили. Услышав, как пою славу князьям Киевской Руси, возмутился волхв и поведал мне, что в старые времена князья увели многих людей с острова на Дунай-реку, а позднее в Киев-град. Ушли не из-за врагов, что набегали на Руйский остров. То был лишь повод для исхода с острова. Решили в княжеском кругу: сами с усами! Тайный замысел лелеяли и передавали свою мечту из поколения в поколение. Противна им стала власть волхвов, а люб стал пример немецких фурстов-князей. Добились-таки своего, начали крестить в христианскую веру русов и те народы, что взяли под свою, княжью длань. Волхвы им боле не указ, самодержавно правят. По своей Правде. Шаг за шагом вольных людей в рабство низводят.

Слушая Велесвета, вспоминал детские голодные годы в Иркутске и моё освобождение от гнетущего ощущения рабства, вбитое фанатичным родителем; вспомнил сон, запавший в память: меня хотели утопить, но я вынырнул из холодных вод Иркута и вместе с первым вздохом обрёл сладостное чувство свободы; вспомнил, как поглядывая на классную доску, учился письму и, макая ручку в чернильницу, выводил: Мы не рабы. Рабы не мы.

Произнёс вслух эти фразы и в ответ на недоумённый взор Велесвета пояснил:

— Эти слова были первыми, что написал, когда учился грамоте. Они и в Азбуке есть, что ныне для моего училища напечатал. Можно сказать, что я — живой пример человека, освобождённого от христианских идей.

— Христианство угодно князьям. Желанно им превратить людей в послушных рабов. Раньше или позже, но каждый алчущий князь склоняется к христианству.

Возразил тогда Велесвету, указав на князя Ивана, отошедшего от римской веры, а также упомянув Святослава, князя Киевской Руси, но его сомнения не развеял.

— Все князья в одном схожи: радеют лишь о себе и дружине. Великие дела свершили Святослав и Крут. Но они славны лишь ратными подвигами. Неужто ты думаешь, что князь Крут обеспокоился и что-то выделил для учеников, что мы направили тебе? Крут Гринович весь в отца. Гриня жадный к добыче, и сын его таков же. Вечно несытый. Арконские волхвы о народе радеют! А в Киевской Руси некому радеть о мужиках, — волхв усмехнулся, — Даже забота о девках и бабах короче самой короткой ночи, и потому-то стонут там общины от княжьей Правды.

Стукнул о дощатый пол он своим посохом и раскрыл мне одну из старых тайн: волховали, как молвил Велесвет, некогда в Арконе и наложили проклятие на род Вальдемара Киевского (так они Владимира Крестителя именуют).

Когда-то видел в Сибири шаманские танцы и сотрясение воздуха, а потому имею собственное мнение о подобных играх. Высказал пресветлому о том, что Киев далеко, и от проклятия волхвов родичам Владимира ни холодно, ни жарко. А в раздрай они, скорее всего, вошли из-за алчности.

Но волхвы, как оказалось, не просты. Донесли их гонцы весть о проклятии роду Владимира до многих городов и селищ Киевской Руси.

Так-то вот! Это не моё присловье, а гвардии капитана. Ох, где же его чёрт носит?

А беседу о князьях не я начал. Обеспокоен Велесвет всевластием Ивана Никлотова в Тревагарде. Согласились в том, что есть способы ограничить власть князя: влиянием волхвов, решениями вече и моим содействием.

Раскрытие старой тайны отнюдь не означало, что волхв проникся ко мне доверием. Раза два ловил его взгляд, что выражал явное сомнение. Возможно, мой командир когда-то что-то наплёл волхву. Вероятно, волхв, как некогда шевалье Иван, думает, что мы из рядов находников. Перебежчики! Уходя, задал вопрос в лоб:

— Пошто скрываешь? Вижу ведь: ты из реконструкторов!

И кажется мне, что моё отрицание очевидного для него факта не разубедило его.

В первую ночь по прибытии в этот мир, когда в баньке смыл не только пот, но и отчаяние из неприкаянной души, не думал, что обрету полноту и радость жизни

C. ЕРИЛОВ & В. ВАСИЛЬЕВ

МОЙ ДРУГ МУТАНТ ИЛИ ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ИРИИ

Там ступа с Бабою Ягой

Идёт, бредёт сама собой

А.С. Пушкин «Руслан и Людмила»

У тебя мозги задымят,

когда увидишь Бабу Ягу в ступе.

Предупреждение моего друга Мутанта

ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЕЗ НАКАЗАНИЯ ИЛИ IL TEATRO DELLE MARIONETTE [8]

С того раннего утреннего часа, когда вошёл с супругой в родную квартиру, меня не покидало странное ощущение: казалось, что кто-то держит меня под наблюдением, и этот кто-то — мой друг Мутант. Он клятвенно обещал, что никоим образом не будет воздействовать на мою и так донельзя расстроенную головушку. Я ему не доверяю. Мне неведомы его технологии. Они загадочны, как и он сам. Точнее говоря, они за пределами здравого смысла. Уверен на сто процентов в том, что времени Мутант не теряет впустую. Этому параноику многое надобно. Его ничто не может остановить. Он мне не докладывал, что ещё должен «взять». В переводе с его жаргона на русский сей глагол означает иное действие: «ограбить». Нет, скорее всего, я просто испытываю наваждение, но оно мне мешает сосредоточиться. Времени, по сути, в обрез. Надо, в первую очередь, написать сопроводительное письмо коллеге и другу. Приложение к письму — две толстенные книги — вручил мне Мутант, и они лежат рядом с монитором. Просмотрел один манускрипт. Его листы испещрены совершенно нечитабельными каракулями моего друга. По его признанию, в школе он из троек не вылезал. Какие ж сердобольные у него были учителя! За его почерк надо было ставить исключительно двойки и единицы.

Но мой коллега — текстолог. В нём не сомневаюсь. Расшифрует.

Глянув на припорошенный снегом массив парковых деревьев, что на острове Елагина, я задёрнул шторы. Так-то лучше.

Снял с себя наваждение.

Осталось, правда, беспокойство, но это беспокойство отныне всегда со мной. Не за себя, а за тех людей, которых мне доверил Мутант. По его словам, «мы не беглецы, а авантюристы. Причём, в том поле, в котором мало кто хаживал по сию пору». А по моему мнению, мы в его игре всего лишь куклы, а точнее, марионетки его кукольного театра. У нас аж два кукловода, причём ведущий в этой паре, как выяснилось, вовсе не Мутант, а его подруга. Вскользь он обронил: «Бывшая жена». По словам моего друга, она теперь «рулит». Сокрушался о том, что привлёк её к проекту. Мне известно её имя — Анастасия. Завтра узнаем, что она из себя представляет, а в данный момент даже не пытаюсь вообразить её лик.