Олаф Бьорн Локнит - Голос крови Страница 24

Клянусь, я отчетливо расслышала в тишине ироничный короткий смешок, могущий принадлежать только моей матери! Догадываюсь, какой совет многоопытная Ринга Эрде дала бы оробевшей дочурке: «Глупо и недостойно отказывать тому, кто сам идет тебе навстречу. Рано или поздно Дане-девочке придется уступить место Долиане-женщине. Пользуйся удачным случаем…»

Я осторожно протянула руку, коснувшись жестких темных волос Эллара. Провела пальцем по выступающей скуле, ощутив шероховатость обветренной кожи. Он удержал мою ладонь, склонив голову набок, и тогда я поступила неожиданно для самой себя – подалась вперед, обняв Рабирийца. Он почему-то вздрогнул, глубоко и судорожно втянув воздух, и зарылся лицом в мою изрядно растрепавшуюся, пропахшую дымом и нуждавшуюся в мытье шевелюру.

Мысленно прокляв свою неуклюжесть и трусость, я извернулась, ткнувшись губами куда-то в краешек его рта. Поцелуй вышел нескладный и быстрый, однако я самоуверенно рискнула испытать судьбу. Эллар справился со своим внезапным оцепенением, и новая попытка вышла более удачной, а от следующих даже слегка закружилась голова и качнуло в сторону.

Я попыталась встать, опираясь на плечо моего друга. Ноги решительно отказывались меня поддерживать. Недоуменно хихикнув, я обнаружила, что полулежу на земле, вернее, на расстеленном плаще рабирийского мага. Когда он успел озаботиться? Где мой колет? Почему холодно и одновременно жарко? Чьи-то ладони мягко и уверенно касаются меня, комкают рубаху, пальцы расстегивают пряжку пояса на штанах и стягивают их. Твердая холодная кожа скользит по ногам – вниз, вниз… Кажется, на мне – или на нас обоих? – не осталось больше ничего из одежды. Шершавое сукно плаща под лопатками и узловатая лесная почва. Сухие, горячие губы внимательно изучают мое лицо, и так странно ощущать чужое быстрое дыхание, угадывая в нем собственное имя, произнесенное еле слышным шепотом.

Мечущиеся отблески пламени выхватывают из темноты короткие образы, и, чуть повернув голову, я замечаю две сплетенные воедино руки, мужская поверх тонкой женской. Ах да, это же моя рука. Поблескивает кольцо на пальце, золотое с агатовой печаткой. Может, это сон? Тогда я не хочу просыпаться. Пусть длится бесконечная ночь, пусть горит костер на берегу ручья, возле которого двое принадлежат друг другу, пусть раздастся множество глупостей, ибо среди грядущих ночей вторая такая не повторится…

Кто-то впервые сыграл на моей струне, узнав обо мне нечто новое.

– Я очень тебя люблю, – неуверенно, словно пробуя на вкус незнакомое вино, выговариваю я. Да, пожалуй, эти слова соответствуют истине. Эллар молчит. Я знаю, что он меня слышит, но у него не хватает сил ответить. Я смотрю на запрокинутое лицо – лицо без уродливых шрамов, освещенное догорающими углями костра, на рассыпавшиеся черные волосы и свободно раскинутые руки, только что открывшие мне новый мир. Выходит, когда Рабириец делит ложе с женщиной, целиком занимающей его внимание, жуткий ожог исчезает? Временно? Неужели навсегда?

Сквозь опущенные ресницы блестит серый лед, и, когда я целую эти глаза, они открываются. Пару ударов сердца я вижу Эллара молодым, подлинным, а затем все безжалостно возвращается: красно-лиловая паутина стремительно оплетает правую часть лица, ядовитыми змейками расползается по плечу… Эллар жмурится и поспешно отворачивается. Впрочем, отныне я способна принимать своего мужчину таким, каков он есть, и мне глубоко наплевать, один у него глаз или два. Я ведь до сих пор не рискнула спросить, кто и почему лишил Эллара его облика.

– Именем Богини да правит миром любовь, – повторила я затверженный с детства канон веры последователей Иштар, добавив к нему свое завершение: – Мы же создаем этот мир. Имей в виду, ты нравишься мне именно со своей собственной половинчатой физиономией. Возможно, у меня дурной вкус. Будь человеком, скажи бедной совращенной девушке что-нибудь приятное!

Мой друг уселся, ошарашено потряс головой, огляделся по сторонам, уставился на меня, словно в первый раз увидел, и хрипловато произнес короткую, мелодичную фразу на языке, отчасти напомнившем мне гульское наречие:

– Кэр'шами о айлэ-онни…

– Что?

– Сердце мое на ладонях твоих, – с еле заметным смешком перевел Эллар, все также удивленно разглядывая меня, словно веря и не веря тому, что произошло между нами. – Как ты?

– Даны Эрде больше нет, – я поерзала, устраиваясь поудобнее и натягивая на себя край плаща. Внезапный приступ болтливости заставлял меня нести жизнерадостную чепуху: – Выбейте на моем надгробии: «Она умерла счастливой». Если таков ритуал принятия в ученицы к знаменитому магу, то я согласна проходить через него каждый день. Точнее, каждую ночь. Мне нечего больше желать, ты лучше всех – правда, мне пока не с кем сравнивать – и, ежели мы не замерзнем к утру, я отныне и навсегда к твоим услугам…

– Можно перебраться в дом, там теплее, – здраво предложил Рабириец.

– Я не встану!

Вместо ответа меня завернули в плащ, без труда вскинули на руки и понесли к старой красильне, темневшей в отдалении. Не знаю, изменился ли мир, но что-то в моей душе точно изменилось. Наверное, той ночью я выздоровела окончательно, не обретя покоя, но найдя опору.

Карпашские горы

неподалеку от границы Заморийского протектората.

Около первого послеполуденного колокола

20 дня Третьей весенней луны.

Заблудились мы через день по выезде из Дарема, последнего городка с Коринфской стороны Карпашских гор. Заблудились совершенно нелепо. Обычные люди поехали бы по Дороге Королей, с тем, чтобы перевалить горы и благополучно добраться в лежащий на другой стороне невысокой горной цепи Шадизар. Мы же невольно вызвали подозрение порубежной стражи Коринфского протектората, а потом я еще умудрилась потерять След! След, с поразительной точностью проведший нас от развалин Демсварта через Немедию и Коринфию, покрутившийся по трем с половиной улицам захолустного Дарема и растаявший в паре лиг за городом. Слева торчали горы, справа горы, впереди и позади – тоже, а я пребывала в душевном расстройстве.

Наши замыслы на удивление гладко приводились в исполнение. На равнине Демсварта мы без труда отыскали зловещий Провал, покружили рядом и я с удивившей меня легкостью «встала на След» Талисмана. Возможно, уроки Эллара по началам магии не прошли даром. Ощущение – будто я обрела собачье чутье и теперь преследую добычу, пробежавшую в этих краях два-три дня назад. Вдобавок теперь я отчетливо слышала тонкий перезвон, испускаемый Каримэноном. Он находился далеко от меня, двигаясь в направлении Восхода и слегка к Полудню. Человек, завладевший Камнем, старательно избегал людных мест, не заглядывал в города, пользовался проселочными дорогами и очень торопился.